Технофобия - Тимофей Печёрин

Удар был всего один. Но… вы же понимаете… Физический труд на свежем воздухе закаляет почище фитнес-клуба и десятка секций. Он пошел мне на пользу, как не пошло на пользу Весельчаку его отсутствие. Добавим сюда фактор неожиданности, и мы имеем моего бывшего боевого товарища, отброшенного на броню танка и быстро сползшего на землю.

— За что? — жалко простонал он, закрывая лицо ладонью, — мы же…

Друзья, ты хотел сказать? Ну-ну, знаю я, какие мы друзья. Таких друзей у меня хватало. С самого детства.

Вовка, ты мне друг? Дай на велике покататься…

Вовка, будь другом, дай домашку списать…

Вовка, займи стольник. Пожалуйста, выручи по-дружески! Я со стипендии отдам…

Вовка, у нас темы курсовых почти одинаковые. Может, дашь перекатать? Как друга прошу…

И, наконец, из последнего. Мое, если так можно сказать, «любимое»:

Вован, дружище, не мог бы меня перед шефом отмазать? Мне срочно ПО ДЕЛАМ надо…

Да, хватало мне и без тебя, Гриша-Весельчак, таких друзей. Настолько хватало, что меньше всего я нуждаюсь еще в одном. И уж точно не за этим полез я в криогенную камеру «Фростмэна».

— Стоять. Руки, — произнес у меня за спиной, судя по немногословности и голосу, не выражающему эмоций, боец Яков Розовский, по прозвищу Голем. Ствол уперся мне в спину… но ненадолго. Обернувшись на короткий глухой удар, какой бывает при столкновении двух твердых предметов, я увидел бравого вояку лежащим на земле, а рядом стояла моя Тая с лопатой наперевес. Позади нее столпилось, кажется, все мало-мальски боеспособное население деревни, у каждого в руках — либо вилы, либо топор, молот, или, опять же, лопата.

— Сколько вас тут? — спросил я у Гриши, схватив его за бронежилет и хорошенько встряхнув.

— Я… Голем… И все…, - протянул Весельчак, зажимая сочащийся кровью нос рукой, от чего его голос звучал смешно, как у слоненка из старого мультика.

— ВСЕ будет щас! — крикнул кто-то в толпе, послужив сигналом к действию — ясно какому. Растопырив руки, и вклиниваясь между Гришей, Големом и готовой их растерзать толпой, я с трудом, но удержал последних.

— Да погодите, епэрэсэтэ! — кажется именно эта, последняя «мантра» подействовала на толпу отрезвляюще, заставила ее остановиться и худо-бедно воспринимать мои слова, — не понимаете что ли? Если их убить, они вернутся! Их оживят. Представляете, как они отыграются?

— Моя жена погибла сегодня, — заявил рослый бородач с кузнечным молотом наперевес, — что ты МНЕ предлагаешь? За стол ИХ усадить, да квасом угостить? Драконье отродье!

— Ты-то сам откуда знаешь? — голос Таи, некогда излучавший спокойное великодушие, стал… нет, не визгливым, как у моей бывшей жены, когда ей что-то не нравилось. Моя нынешняя «вторая половинка» кричала звонко и зычно, с напором. Таким голосом только на сорочинской ярмарке торговаться.

— Просто знаю и все, — отрезал я, — и отвечаю на вопрос «что делать?». Этих двоих — разоружить, связать и куда-нибудь запереть. Используем как дополнительный аргумент, если их товарищи придут к ним на выручку.

— На выручку? — кузнец мне не верил, очень хотел поквитаться и потому продолжал гнуть свою линию, — видишь, что натворила одна эта тварь?

Он показал рукой на горящие крыши и разбитый частокол, к которым уже устремилась большая часть его недавних сторонников. Видимо, спасение собственного добра и крова им показалось важнее сведения счетов. Толпа с вилами и лопатами заметно поредела.

— Еще две или три таких же, — продолжал кузнец, — и они сметут поселок, как ураган — стог сена. Какой может быть «аргумент»?

— Во-первых, эта как вы говорите, тварь у них — единственная, — не сдавался я, — кстати, она называется танком и без человека не управляется. Во-вторых, если даже появились новые, в чем я сильно сомневаюсь, то им все равно придется несладко. Видите ли, я участвовал в разработке этого танка, имею опыт его использования. И, если что, дам бойцам клана отпор, с танками они будут, или без. В-третьих, вы тоже не зевайте. Стрелами лупить по броне бессмысленно — не пробьешь. Кто-нибудь сможет управиться с этой штукой?

Я подобрал оружие Голема — плазменную винтовку, и протянул ее напиравшей толпе.

— Мертвяцкая штука, — это подала голос подоспевшая старейшина. Толпа мгновенно затихла и замерла при виде ее, — никогда, никто из нас, не возьмет в руки эту мерзость. А ты, Владимир?… Ты тоже — из НИХ?

Я кивнул, не зная, как возразить.

— Значит так, — голос старейшины стал сухим и жестким, — мертвяки уже мертвы, еще раз их убивать бесполезно. Свяжите их и заприте в погребе. Да и хватит сопли разводить. Хотя бы частокол почините, а то столпились как поросята перед корытом.

Обламываться всегда неприятно. Особенно если полагаешь за собой какие-то особенные заслуги, ждешь по ним воздаяния, а воздаяние это, если и происходит, то совсем не так, как ожидаешь. С точностью до наоборот.

Всем хочется справедливости. Заслуженного и долгожданного пряника вместо кнута по одному месту. Прошедший всю Войну красноармеец ждет орденов и парада на Красной Площади, а не колючей проволокой по дурацкому поводу. Хоббиты, что уничтожили Кольцо Всевластия, вернувшись домой, рассчитывают как минимум, на уважительное к себе отношение, и, уж точно, не на переход соотечественников на сторону недобитого врага. Участник ликвидации чернобыльской аварии, потеряв здоровье, жаждет отнюдь не прозябания в нищете, никому не нужным калекой. Иван, вне зависимости от того, Дурак он или Царевич, за свои, далеко не увеселительные, похождения, вполне обоснованно претендует на полцарства и красну девицу, а не на порку на конюшне или чарку отравленного вина на званом ужине по возвращению. Понятно, что в жизни бывает всякое, но смириться с этим — благодарю покорно. Особенно, если таким образом поступают с тобой.

Нечто подобное испытал и я, когда, незадолго до заморозки лишился работы. И того же самого ожидал, услышав приказ старейшины «свяжите их и заприте в погребе». Мало ли, что я победил «дракона», если при этом оказался «из НИХ».

Но, в этот раз, кажется, пронесло. Или старейшине хватило трезвого расчета, что был на моей стороне. Поняла, видать, старушенция, что я еще могу быть полезен для общины. Так или иначе, приказ «связать и запереть» касался лишь Весельчака и лежащего без сознания, но еще дышащего Голема. Что же касается меня…

Конечно, я наравне со всеми участвовал в тушении пожара и восстановлении частокола. Кстати, благодаря безветренной погоде, ущерб от Гришиных «испытаний» в масштабе поселка был невелик. Большинство домов, включая общинный и наш с Таей, не пострадали. Из двух сотен жителей погибло около десятка. Остальные, те, кто был в поле, либо просто успел своевременно ретироваться, не вступая с «драконом» в бессмысленную схватку, спаслись. И, тем не менее, поработать пришлось до позднего вечера. Только когда от дневного светила на небе осталась лишь розовая полоса на горизонте, жители поселка отправились по своим избам, а погорельцы — в общинный дом.