Там, где фальшивые лица - Олег Яковлев

В ответ на негромкий стук высокие дубовые двери отворил сгорбленный слуга. Ливрея на его ссутуленных плечах была такой же серой и неприглядной, как и сам дом, на совершенно лысой макушке поблескивали пятна света от фонаря, который слуга держал над собой за большое кованое кольцо. На сморщенном старческом лице с неопрятно торчащей седыми клоками бородой замерло неприветливое выражение, будто единственным желанием этого человека было взять и выколоть гостю глаз, или отрезать нос, или еще что-нибудь в том же духе.

– Могу я видеть леди де Ванкур? – неуверенно спросил визитер, отступив на шаг.

– Конечно-конечно, – слишком грубо, как для прислуги, усмехнулся старик. – Прошу, проходите.

Он пропустил гостя, незаметно для него три раза быстро кивнул темноте парка и закрыл дверь. Шпионы, в отличие от вошедшего в дом человека, уловили и поняли знак слуги. Первый кивок сообщал, что они выполнили свое первоначальное задание: проследить, чтобы гость не привел к особняку за собой кого-то нежелательного; второй – что теперь они должны отправляться на следующее дело; третий же подтверждал, что ничего в оговоренном плане не изменилось.

Наемники покинули парк и, словно призраки, неслышно направились к одному из мирно спящих домов неподалеку. Не прошло и минуты, как все трое оказались внутри. Их очередное задание было жутким по своей сути злодейством, за которое мало кто бы взялся. Даже каторга могла показаться незначительным наказанием за такое, если бы их поймали, но шпионы ни в коем случае не собирались попадаться, ведь они были хладнокровными профессионалами и всегда доводили дело до конца. Утром преступление, содеянное ими, всколыхнет весь город, от его нищенских предместий и до самого дворца.

Последний преступник затворил за собой дверь. В следующий миг раздался приглушенный вскрик…

Тем временем в поместье по адресу «Аллея Ганновер, 25. Старый город» старик-слуга шаркающей походкой направился к широкой лестнице, и гость был вынужден последовать за ним. Обсыпающаяся облицовка стен пряталась под затянутыми паутиной барельефами и выцветшими блеклыми портьерами. Везде господствовали пыль и запустение. Доски настила в некоторых местах вылезли из пола и торчали кверху прогнившими и обломанными клыками.

В конце темного коридора показалась невысокая, еле перебирающая ногами фигура, более походящая на тень. Дрожащей рукой она коснулась стены, будто бы немощно опершись на нее, но на пыльных гобеленах не осталось и следа. Спустя миг незнакомец скользнул за угол.

– Не обращайте внимания, господин, – проворчал старик. – Это всего лишь дряхлый призрак, мы все никак не можем от них избавиться.

«Замечательно, – подумал гость. – Еще и призраки на мою голову. Но где же леди Изабелла?»

Они прошли по широкой обветшалой лестнице со ступенями, так громко и пронзительно скрипящими, будто они были сделаны вовсе не из досок, а грубо сколочены из спин каких-то неведомых тварей, и поднялись на второй этаж. Остановившись у резной двери темного дерева, старик постучался. Никакого ответа не последовало, но слуга все равно отворил ее гостю, при этом низко поклонился, скрывая злую, хищную усмешку.

Человек в плаще с оторочкой из лисьего меха прошел в комнату, скупо освещенную дотлевающими алыми угольями в камине. В самом центре располагался большой письменный стол, по углам покоя были расставлены глубокие кресла, шкафы с книгами выстроились вдоль стен. Похоже, этот кабинет был единственным местом в доме, за которым следили и где регулярно прибирались.

В полутемной комнате не было его любимой. Зато здесь находились другие люди. Те, с кем ночью в старом заброшенном доме лучше было ни за что не встречаться. На гостя глядели Волк, Вепрь и Змей.

…Если говорить о теории создания ловушек, то главными пособниками для охотника являются не столько инстинкты жертвы и ее глупость, сколько самоуверенность попавшего в западню и его твердое нежелание прислушиваться к своему внутреннему голосу. А еще – любопытство. Но в то же время последней преградой перед тем, как нога ступит в петлю, является простое сомнение. Словно укол в самый центр сознания: «А правильно ли я поступаю, делая этот шаг?» Мгновенное колебание, мимолетное недоверие, бледное подозрение, слабая неуверенность, нерешительность, раздумье… Все это может спасти. В задачу опытного охотника и мастера своего дела входит необходимость убрать неверие, рассеять сомнения, подогреть любопытство и бросить подачку самоуверенности жертвы, тем самым буквально подтолкнув ее в петлю.

Змей хорошо разбирался в теории создания ловушек, так же как в теории похищения людей и еще во многих других темных премудростях, о которых большинство ронстрадцев даже не задумывалось, слепо совершая предсказуемые действия и шагая по дорожкам, заготовленным для них кем-то другим, более умным. Он так поднаторел в том, что многие назвали бы громким словом «преступление», что создать очередную западню, сотканную из хладнокровной безжалостности, изощренной подлости и скрепленную обманом, для него не составило никакого труда. Возможно, все дело в обширной практике, но и того, что у него был талант к подобного рода делам, нельзя отрицать. Как алхимик экспериментирует со ртутью, серой и солями в попытках найти свой собственный философский камень, так и Змей смешивал ингредиенты, выпаривал, перегонял, выжигал и плавил, правда, в их роли выступали отнюдь не бесчувственные минералы и элементы, а живые люди. Некий бард, гостивший как-то в родовом замке Змея и желавший во что бы то ни стало заслужить расположение господина, назвал его в одной из своих баллад «алхимиком судеб», за что был немедленно облит маслом и спроважен в подвал к крысам – мастер интриг не любил выспренности и напыщенности, а неприкрытая лесть приводила его буквально в ярость.

Змей не часто посещал Гортен, зачастую действуя через подставных людей, слухачей и осведомителей – пока что этого хватало, но сейчас все было по-другому. Сейчас ситуация требовала его личного присутствия. Игра пошла по крупному, один неверный шаг в сторону, одна ошибка, и все рухнет, словно стены карточного Элагона.

– Брат, мне все это очень не нравится…

У ярко горящего камина расхаживал высокий человек могучего телосложения. Он не мог найти себе места и не отрывал ладони от резной рукояти длинного кинжала, висевшего на дорогой рыцарской перевязи. Змей чувствовал, что брат напуган, что он пребывает в сомнениях и неуверенности. Вепрь был еще далек от понимания истинной сути ловушки, но сейчас нельзя допустить, чтобы он все испортил.

– Я все продумал, клубок запутан, – с деланой теплотой в голосе проговорил Змей, увещевая брата и пытаясь его успокоить. – Джон, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но доверься мне. Поверь, как ты верил всегда. Неужели я хотя бы раз подвел тебя? Сейчас мы всего в дюйме от нашей цели, осталось совсем чуть-чуть… Еще немного, и ты получишь то, чего всегда хотел. То, о чем могли лишь мечтать наш отец, дед и прадед.