Профессорская служка - Мари Ардмир

— К-как? — удивленно вскинула брови.

И ночь уже не кажется пронзительно черной и холодной. А глаза профессора словно бы светятся, да и сам он излучает потоки тепла. Смущен? Или мне грезится и это?

— А… всего лишь поцеловал разгневанную металлистку в знак приветствия. — Он ухмыльнулся. — И меня оставили без резерва. Во имя собственного спасения пришлось отдать свою спальню на откуп. Знаете, когда рыжая бестия в гневе, она метает короткие металлические…

— Копья, — подсказала тихо. И понять не могу, почему Эвения не поставила Дейра в известность относительно жениха-беглеца, двадцатилетнего криб-срока и травли со стороны родственников? Почему доверилась мне? Потому, что друг от ее истерик сбегал дважды? Или потому, что профессорской служке, попытайся она, то есть я, проболтаться, не поверит никто. А может, все и сразу? И получается, что единственная, кто знает всю горькую правду о жизни металлистки, я.

— Так-так-так… — Стихийник неожиданно оказался стоящим вплотную ко мне. — Ирэна, а откуда вы знаете о копьях?

Выходит, он не видел, как меня забрал доверенный вампир королевской сестры, а Ганс ему об этом не поведал. Что ж, тем лучше.

— Догадалась, — и глазом не моргнув, соврала я, потому что те, кто много знает, в сущности, недолго живут. А лучшая защита — нападение, поэтому: — Лучше вы скажите, почему Эвения спала в вашей спальне обнаженной.

— Откуда мне знать! — возмутился Дейр искренне. — Может, ей так удобно… — Замолчал и неожиданно ухмыльнулся: — А вы не шутите, она действительно спала…

Поймав мой осуждающий взгляд, он ожидаемо смутился:

— Извините, я не должен был…

— И конечно же, вы сожалеете обо всем сказанном и сделанном, — предвидела я его следующую формулировку.

— Что? — девятый удивленно вскинул брови, восклицая: — Нет-нет, Ирэна, я всецело убежден: что ни происходит, все к лучшему!

По-моему, это было одно из самых возмутительных сообщений, которые мне довелось услышать из уст правообладателя. «Все к лучшему» — и это в его-то нынешнем положении? Дейр явно шутит или же просто пытается приободрить меня.

— Вот взять, к примеру, ваше появление в моем доме… — воодушевленно продолжил стихийник. — Вроде бы неожиданность и в то же время огромная удача!

— Неужели? — Скепсис в моем вопросе был стопроцентно оправдан.

— Ирэна, не будь вас, я бы сглупил с лучшей подругой своей бывшей, разругался с Эви, не смог окончательно порвать с Данаей и опоздал на собрание королевского общества изобретателей! А вы знаете, удостоиться чести присутствовать на этом сборище могут только…

Он еще говорил, а я, на удивление, из всего потока слов профессора уловила лишь самую возмутившую меня реплику.

— Лучшая подруга бывшей? — Прищурилась сердито и отступила от правообладателя.

— Да, — кивнул девятый, — Олли древянистка, белокурые волосы, черные глаза… — Он щелкнул пальцами и улыбнулся, заявляя: — Вы ее видели, когда мы прогуливались в парке, и потом она сидела рядом с Данаей в театре. Помните?

— Блондинка в светло-сером полушубке? — спросила, едва разжимая зубы. — Та, что ушла с аллеи, едва увидела меня подле вас?

— Да, именно!

И мне вспомнилась рассерженная огневичка и ее желание убить стихийника, и я поняла, что разделяю мнение Данаи. А все потому, что в памяти всплыл образ Марии Хэмт в объятиях барона Керваса, а следом его обескураживающее заявление о «массаже» и требование подчиниться брачному договору. Расчетливый, лживый, наглый!

— Ну, вы и…

— Что? — поймав мой гневный взгляд, спросил правообладатель. — И почему вы злитесь опять? Я что-то не то сказал?

— Всевышний, неужели все изменники такие!

— Какие? — не понял он. — Ирэна, вы о чем?

— О свиньях!

Я хлопнула дверью и удалилась наверх, не дав ему ни остановить меня, ни спросить, на каком основании произошла эта вспышка. И слава Всевышнему, Дейр не явился за разъясненьями, иначе мне пришлось бы слишком многое объяснить.

Глава 15

Я проснулась от тихого голоса, звучащего над головой:

— Прав был Дейр, поза действительно особенная… — И со вздохом: — Жаль, что он разобрал запечатлитель.

— Ганс? — Я сонно потянулась и, пребывая еще в полусне, спросила: — А что вы тут делаете?

— Вынужден сообщить, что за вами пришли.

— За мной? — С зевком и поворачиваясь на другой бок. — Зачем?

— Забрать.

Подобное сообщение я приняла со спокойствием, совершенно не придав ему значения.

— Сейчас спущусь… — И, подтянув одеяло до самого подбородка, добавила тоном истинной леди: — И больше не смейте входить ко мне без стука.

— Да я бы ни за что, никогда, ни в коем случае не вошел бы без позволения, — заверил он сердечно. — Но, не правда ли, лучше, если я нарушу ваш сон, а не барон Кервас? К слову, он отчаянно рвался в вашу комнату.

— Барон… что?! — Я птицей вылетела из-под одеяла и, не стесняясь ночной рубашки, единственного предмета, что прикрывал меня, решительно схватила дворецкого за лацканы сюртука: — Норвилл здесь?

— Здесь, — не меняя каменного выражения лица, ответил невозмутимый Ганс.

— А профессор? — спросила едва дыша.

— Сейчас явится.

— То есть они еще не говорили?

— Нет. И я позволил себе думать, что вы, Ирэна, пожелаете присутствовать при данном разговоре.

— Да! — Отпустила огневика, ринулась к гардеробной, но в ее дверях остановилась. — Или скорее нет. — Явственно представила себе барона, краснеющего лицом и шеей, его удушающий запах парфюма, злую брань и отборнейшие проклятья и тихо пояснила: — То есть я хотела сказать, что…

— Одевайтесь, — поторопил Его Величество Дворецкий. — Решите на месте.

И он исчез.

Собиралась стремительно: умылась кое-как, волосы не расчесала, надела простое платье без шнуровки и корсета, отбросила чулки, не пожелавшие нормально сесть на ножки. Выудив из шкатулки кулон для отвода глаз и домашние тапочки, я побежала вниз. Пролет, еще пролет, и, когда до холла оставалась лишь пара ступенек, откуда ни возьмись сбоку объявился Ганс, легко поймал меня в свои объятья и утянул к стене.

— Тш-ш-ш! — скомандовал огневик и отобрал мой артефакт, прошептав напоследок: — Его заметят.

В следующее мгновение мы оказались в кабинете, в узкой нише между книжными стеллажами. По правде сказать, ранее ее здесь не было, а теперь вот стоит на постаменте очередной амур, а за ним в тени прячемся мы и подслушиваем. Наверное, это еще одна особенность профессорской обители — создавать места для поцелуев во всех стенах дома. Где уединившихся влюбленных не видит никто, зато им слышно все, или почти все. К сожалению, мои стихийные сборы не позволили попасть к началу переговоров. И барон, сидящий к нам спиной, уже был красен и возмущен, его адвокат напуган, а профессор зол. Или мне только кажется, что его глаза отливают серебром?