Псы границы - Быков Андрей

   Парни уже начали Цыгану вопросы задавать: мол, как же он коня увести сумел, коль удачливости у него нету? А что он на это ответить может? Удача - она госпожа капризная. Сегодня улыбается тебе, а завтра - хвостом махнула, да и мимо прошла.

   Парень даже загрустил от таких разговоров. Нет той прежней уверенности и дерзости в его повадках, что раньше была. Даже песен весёлых у него поубавилось. А мне такое его убитое настроение совершенно ни к чему. Мне нужно, чтоб боец мой дерзкий был, да в себе уверенный. Тогда для него любой противник и не противник вовсе, а так... плюнуть да растереть. Вот и будем в Цыгане боевой дух да уверенность в своих силах поднимать. И для такой цели удачная охота на крупного зверя в самый раз будет!

   - Значит так, - начал я распоряжаться, - Одеваем кольчуги, шлемы. Заряжаем четыре арбалета, берём пики и кинжалы. Выходим тихо, друг за другом. Подходим шагов на тридцать. Берём в полукруг. Сначала бьём из арбалетов. Потом - берём на пики. Всё понятно? Хорошо. Пошли. И чтоб без ненужного геройства у меня!

   Дружно кивнув, парни потянулись к двери.

   - А нам чего делать? - спросил за остающихся Циркач.

   - А вам - сидеть здесь и не высовываться!

   - Но, господин сержант, - попытался было возразить Дворянчик.

   - Рот закрой, - посоветовал я, хмуро взглянув на него и вышел вслед за Степняком.

   ... Подходили мы к роющемуся в мусоре медведю медленно и очень осторожно. Сначала, обойдя по широкой дуге, отрезали пути отхода в горы. Потом, заняв свои позиции, начали осторожно подкрадываться. Пока подходили, я успел рассмотреть его получше. Зверюга оказался здоровенный, откормленный, покрытый густой бурой шерстью. Тяжёлая лобастая голова то понималась над отбросами, то опять ныряла в самую их середину, выхватывая что-то из глубины мусорной кучи. Сильные лапы с крепкими когтями и крупные жёлтые клыки делали его опасным соперником.

   Пройти оставалось шагов пятьдесят, не больше, когда медведь в очередной раз поднял голову и повёл мордой из стороны в сторону. До этого момента он нас толи и в самом деле не замечал, толи просто не обращал внимания, не считая наше присутствие серьёзной угрозой. Но теперь, похоже, что-то изменилось. Он начал беспокойно переминаться на всех четырёх лапах, вертя мордой то влево, то вправо. Мы застыли на месте, боясь лишний раз пошевельнуться. Я скосил глаза вбок, оглядывая своих бойцов. Они держались внешне спокойно, но по напряжённым позам было заметно, что волнуются.

   Оглядевшись по сторонам, медведь глухо заворчал, потом коротко рыкнул и вдруг развернулся и не торопясь, вразвалочку, направился в сторону Цыгана, стоявшего слева от меня, ближе к горному склону.

   Бросив на меня быстрый взгляд, Цыган поднял арбалет. Я вскинул свой.

   Выждав дистанцию в тридцать шагов, Цыган спустил тетиву и, отбросив арбалет в сторону, схватился за пику.

   Медведь, получив болтом в левую часть груди, сначала взревел, приподнявшись на задних лапах. Потом, упав на все четыре конечности, вихрем ринулся на стрелка.

   Сухо щёлкнул мой арбалет, вбивая свой болт медведю в шею. Тот только головой мотнул. Мимо меня с коротким свистом пролетели ещё два болта, впиваясь в левый медвежий бок. Перехватив пику наподобие рогатины, я ринулся на медведя.

   Тем временем Цыган, уперев пятку пики в землю, обеими руками крепко вцепился в её древко, направив острие прямо в грудь надвигающемуся бурому хозяину гор. Тот, не задерживаясь, махнул лапой, сбивая железо в сторону, и всей массой навалился на охотника. Цыган заорал, толи от страха, толи от боли. Медведь ревел и драл его лапами, пытаясь разорвать кольчугу и добраться до живой плоти. Цыган, свернувшись под ним клубком, закрывал руками голову и продолжал исступлённо орать.

   Подбегая к месту схватки, я тоже заорал, чтоб отвлечь внимание на себя, и со всего размаха вогнал медведю в бок пику.

   Бурый комок ярости, в оглушающем рыке обнажив жёлтые клыки, развернулся на месте и кинулся на меня. Едва успев выхватить кинжал, я чуть довернул руку, чтоб ловчее было бить, и со всего размаху, уже подминаемый медведем, всадил клинок ему под левую лапу. Коротко взревев, он навалился на меня всей тушей. Похоже, что мой удар и был той последней каплей, что переполнила его жизненную чашу. Стоявшие немного в стороне Степняк и Зелёный только теперь добежали до места схватки и вогнали свои пики в уже умирающего зверя. Медведь захрипел и, судорожно дёрнувшись несколько раз, испустил дух

   - Господин сержант! Господин сержант! - услышал я испуганные голоса.

   И, отдельно, голос Зелёного:

   - Отваливайте его в сторону! Сержанта вытаскивать надо!

   Послышалось дружное сопение, кряхтение, туша медведя сдвинулась, приподнялась. Кто-то ухватил меня за шиворот, кто-то - за плечи. И вот уже дружными усилиями меня выволокли из-под поверженного зверя.

   - Вы как, сержант, - потряс меня Циркач, - в порядке? Ран нет? Нигде не болит?

   - Всё нормально, - кряхтя, я принял сидячее положение, - Цыган!

   - Здесь я! - в поле моего зрения появился изрядно помятый и ободранный, но в целом вполне прилично выглядящий сын кочевого народа.

   - Ты как?

   - Я - в порядке, - белозубо оскалился Цыган, - слегка помял. Но подрать не успел. Вовремя вы его на пику насадили. Я уж думал - конец мне пришёл. А вы-то как?

   - Да нормально всё, - отмахнулся я, - придавил только сильно. Тяжеленный-то какой...

   Пока мы обсуждали, кто и в какой мере пострадал, Зелёный уже принялся свежевать тушу. Ему помогали Дворянчик и Циркач. Остальные, собравшись в кучку, наблюдали за их действиями.

   - Кстати, Зелёный, - поинтересовался я, - а чего это зверюга до сих пор, на зиму глядя, спать не завалился? Как ты думаешь?

   - Да кто его знает, - пожал тот плечами, - может, жир не нагулял... а может - рано ему ещё...

   - А может - разбудил кто? - предположил Степняк.

   - Приблудный он, - ответил Зелёный, - Мы ведь за всё лето в округе не то, чтобы его самого, но и следов его не видели. Значит, откуда-то со стороны пришёл.

   - Может, через хребет? - предположил Цыган.

   - Может, - согласился Зелёный и протянул ему отрезанный коготь медведя.

   Коготь был длинный, на два пальца, не меньше. И толщиной у основания тоже чуть ли не в два пальца.

   - Чего это? - не понял Цыган.

   - Держи, - ухмыльнулся Зелёный, - повесишь, как оберег, на шею.

   - И чего?..

   - От зверя хищного тебя оберегать будет. И удачу на охоте приносить.

   - Спасибо, - расплылся в улыбке Цыган, - я тебе тоже при случае подарю чего-нибудь...

   Но Зелёный уже повернулся ко мне.

   - А это - вам, господин сержант.

   В окровавленной левой руке он держал ещё тёплое, парящее на морозном воздухе медвежье сердце.

   - Вы медведю смертельный удар нанесли. Вы и должны себе его силу и храбрость забрать, - добавил он, встретив мой непонимающий взгляд.

   - То есть? - уточнил я.

   - Ну... сердце его съесть...

   - Сырое, что ли? - не удержался я от ухмылки.

   - Зачем - сырое? - улыбнулся Зелёный, - Можно хоть жареное, хоть варёное. Только приготовить его вы должны сами.

   - А себе со Степняком чего возьмёшь? - поинтересовался Циркач.

   - Ничего, - Зелёный пожал плечами, - мы ведь его уже полумёртвым добивали. Нам, как и всем, просто мясо полагается.

   Грызун, внимательно осмотревший то место, куда я вогнал свой кинжал, повернулся и уважительно произнёс:

   - Знатный удар, сержант! Прямо в сердце перо вогнали. Где наловчились так?

   - Жизнь всему научит, - хмыкнул я.

   Ну, не рассказывать же им сейчас, в самом деле, как мы на южной границе в леса на медведей ходили. Там мне один егерь местный и показал, как кинжалом бить надо, чтоб с первого удара зверя завалить. Правда, про то, чтоб сердце добычи охотнику отдавать, егерь мне ничего не говорил...

   - Слушай, Цыган, - подал голос Одуванчик, - а ты чего так орал-то? Мы уж думали, медведь тебя чуть ли не пополам разодрал...

   - Заорёшь тут, - буркнул Цыган, - а вообще мне один старик в таборе рассказывал, что медведь сильного крика пугается. И в сторону шарахается.

   - Конечно, пугается, - согласился Зелёный, - только не тогда, когда у него в шкуре болт арбалетный торчит, и враг под ногами крутится...

   - Да я в тот момент и не думал об этом...

   - Кстати, Зелёный, это откуда ж обычаи такие, как зверя добытого делить? - вступил в разговор и Дворянчик.

   - Это меня отец научил, - строго ответил Зелёный, - он завсегда так добычу делил. Кто зверя взял, тому и почётный кусок: печень там, или сердце. Охотничьи обычаи, они, брат, веками складывались. И не мне их прерывать...

   - Понятно, - кивнул я, взвешивая в руке медвежье сердце, - Ладно, заканчивайте тут, да несите всё в казарму. Зелёный, шкуру-то сумеешь обработать? Мы её на стену повесим. Всё теплее будет...