Шах и Мат - Кэмерон Джейс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он снова хлопает в ладоши и из колонок доносится глупая песенка. Её поют дети, но музыки в ней нет. Вероятно, это какой-то стишок. Тут я понимаю, что это Глаза Пикши.
— Помнишь, Алиса? — он склоняет голову набок, снедаемый любопытством.
Я помню.
— Это стихотворение из Алисы в Зазеркалье.
— Браво, — он хлопает в ладоши. — Умница. Оно напоминает тебе обо мне?
— Я даже не знаю кто ты.
— Но ты знаешь меня. Ты знала и моих детей тоже. Мою жену и бабушку.
— Мы были соседями в Стране Чудес?
— Не совсем, — он поднимает указательный палец. — Но возвращаясь к твоему вопросу: почему я не могу победить без Кэрролианского Коня.
— Я вся внимание.
Его взгляд тускнеет, а темная вспышка гнева и жажда мести настолько поглощают меня, что я не могу этого объяснить. Он наклоняется вперед и меня затягивает его взгляд.
— Поэтому Кэрролл запрещал мне мстить тебе и убивать, несмотря на то что он знал, что ты со мной сделала. — его голос тревожит меня по-настоящему. Не потому что он зол, а потому что искренен. Искренний злодей — плохое сочетание.
— Как я поняла, я причинила тебе боль в Стране Чудес. Но ты до сих пор не объяснил в чем ценность Кэрролианского Рыцаря.
— Это единственная шахматная фигура, которой я могу убить тебя, и теперь она у меня. И знаешь, в чем ирония? Ты привела меня к ней. Двойная ирония? Что Льюис заставил Фабиолу спрятать её в Шахматном Городе, — на его глаза навернулись слезы, а меня кончилось терпение.
— А как тебе тройная ирония? Что Льюис сделал шахматную фигурку, которой тебя можно убить. Думаю, он был в замешательстве: убить тебя или же дать второй шанс; наверное поэтому он оставил её Фабиоле, и на волю случая отыскать Кэрролианского Рыцаря.
Информации слишком много, чтобы переварить вот так и сразу, но более меня беспокоит способность Шахматиста злить меня.
— Тебе не выиграть эту игру, Алиса. Я мастер игры в шахматы уже почти два столетия, и ни одной не проиграл, — говорит он. — А знаешь почему? Потому что я ждал этого мгновения всю свою жизнь. Ты заслуживаешь этого, Алиса. Гори в аду. И всё что мне нужно — лишь Кэрролианский Рыцарь.
Он еще раз с нежностью касается фигурки, словно та живая. В голове так много вопросов. Что такого я сделала этому человеку в прошлом, что он так сильно меня ненавидит? Но один всё же срывается с губ:
— Почему конь? Почему не какая-то другая фигурка?
— Потому что я, Шахматист, Возжик Столб, когда-то был Чудесником, — произносит он настолько дружелюбным и наивным голосом, что я начинаю ненавидеть себя за то, что обидела его. — Фактически, я был самым веселым, безвредным Чудесником. Льюис заботливо упомянул обо мне, и я гордился этим…, несмотря на то, что все еще презираю его.
— Упомянул в книге? — спрашиваю я. — Кто же ты?
— Я и есть Белый Рыцарь.
Глава 68
Подземная Кухня, Университет Оксфорда
— Дьявол, твою мать, — рыкнул Том. — Ты же не думаешь, что я в это поверю?
— Почему нет? — предложил Инспектор Соня. — Вы же верите в чепуху про Страну Чудес, но не можете поверить в добро и зло, силы неподвластные нашему пониманию.
— Неподвластные вашему пониманию, Инспектор, — ответил Том. — Вы проспали две-трети своей жизни. Удивлен, что вы знаете, какого это — не спать.
Шопен фыркнул.
— Значит, ты считаешь, что Пиллар дьявол? — Инспектор Соня перевел взгляд на повара.
— Я такого не говорил, — Шопен пожал плечами. — Но послушайте, я случайно отрезаю палец каждый раз, когда говорю о Пилларе. Дьявольщина!
— Ты слышал что-нибудь еще? — сказал Соня. — Прошу, вспомни. Это важно.
— Я не хочу вспоминать, — Шопен вскинул подбородок и отвернулся, словно персонаж какой-нибудь манги. — У меня осталось лишь восемь пальцев.
— Как на счет сотни фунтов? — Инспектор Соня положил деньги на кухонный стол.
— За палец? — Шопен казался заинтересованным.
— Две сотни фунтов. — Соня достал еще сотню.
— Мне нужно три сотни фунтов, — возразил Шопен.
— Зачем? Ты ведь потерял только два пальца, — Том почувствовал, что ему необходимо вмешаться.
— И я лишусь третьего, как только помяну этого дьявола снова, — сказал Шопен.
— Вот еще сотня, — Том вытащил из своего кармана, не уверенный до конца, почему ему вдруг стало так любопытно. Быть может, ему захотелось посмотреть, как Шопен отрежет себе еще один палец.
— Говори! — агрессивно рявкнул Соня.
— Что говорить? — спросил Шопен. — Я ничего не скажу.
— Но ты ведь взял деньги, — возразил Том.
— Но я ничего не говорил о том, что выполню обещание и расскажу.
— Ты тратишь наше время, — вмешался Соня.
— Вовсе нет, — Шопен достал из кармана флешку. — Здесь есть всё, что вам нужно знать.
— Что это? — Том подозрительно сощурился, разглядывая флешку. — Бомба?
— На кой мне подрываться вместе с лузерами? — ответил Шопен. — Здесь секретная запись их встреч. Прослушаете и все поймете.
— Почему ты не сказал нам об этом прежде? — снова взорвался Том.
— И потерять три сотни фунтов? — ответил Шопен.
— Но ты потерял еще и палец. — Том начал злиться.
— Дьявол отнял один палец, да, но я перехитрил дьявола и сохранил другие, пока не отдадите мне еще одну сотню, я не заговорю, — Шопен посмотрел по сторонам, словно дьявол прятался в ближайшем чайнике, подслушивая его гениальную конспирацию.
— Дай сюда, — Там схватил флешку, но случилось нечто неожиданное.
Соня понял, что находится в комнате с заснувшими прямо стоя Шопеном и Томом. Он сразу понял, что к этому причастен Шахматист. Безумец ранее заявлял, что Оксфорд и Лондон заснут следующими.
— Хмм.. — Инспектор подобрал флешку, недоумевая, почему он единственный не заснул. — Это странно.
Он забрал флешку, желая прослушать её в машине Тома, её можно было использовать через МР3… в это самое время весь университет Оксфорда погружался в сон.
— Думаю, это не странно, — размышлял он. — Думаю, это чудесно. Человек, который большую часть своей жизни спал, теперь наконец проснулся. Быть может, у меня иммунитет к проклятию Шахматиста?
Глава 69
Финальная Шахматная Партия, Шахматный Город, Калмыкия
— Белый Рыцарь? — повторяю я, не в силах постичь.
В книге Белый Рыцарь был самым добрым и нежным созданием во всей Стране Чудес. Несмотря на свой кроткий нрав, он спас Алису от ее врага — Алого Рыцаря. Я помню, что читала о том, как он неоднократно падал с лошади и всегда приземлялся
