Пути Звезднорожденных - Александр Зорич

Пожалуй, даже если бы у нее отросли крылья, если бы даже решетка на окне оказалась вдруг выпеченной из слоеного теста, лучники Пелнов едва ли позволили бы ей отлететь от Лорка хотя бы на сто саженей.

2

– Может быть так: «…и тогда Гамелины смогут насытиться разве что блевотой моих доблестных солдат»? – Нет. Слово «блевота» не годится. Нет в нем должного пафоса.

– Тогда, может лучше так: «…и тогда языки Гамелинов будут лизать испражнения тех, кто заодно с ними»?

– Не-ет. От воззвания не должно тянуть сортиром. Слова должны быть по-военному крепкими, но без грубости. – Тогда, может, совсем просто: «Мы выступим разом и тогда Гамелинам каюк»?

– Нет, это совсем никуда не годится. Этот просторечный «каюк»… Воззвание не должно быть таким кратким. Эх, сюда бы сейчас моего давнего учителя риторики…

Тарен Меченый пребывал в отвратительном расположении духа. Чтобы развеяться, он разговаривал сам с собой.

Свершилось: он стал новым Хозяином Дома Пелнов после того, как старый Хозяин, Тай-Кевр Неистовый, канул в небытие, оставив после себя окровавленные нагрудник, меч и перстень.

«Ничего не скажешь: конец, достойный истинного Пелна», – подумал в ту памятную ночь Тарен. Тогда ему было весело. Теперь – не очень. И впрямь, чего веселиться?

Теперь он, Тарен Меченый, должен расхлебывать кровавую кашу, которую заварил Тай-Кевр, чей рассудок – теперь Тарен в этом не сомневался – был помутнен странной распутной дивой, которую тот, влекомый похотью, спас от костра.

Тай-Кевр мертв и ему уже ничего не угрожает. По крайней мере, в этом мире.

Там, в Наг-Нараоне, Тай-Кевр сделал только полдела, оставив ему, новому Хозяину Пелнов, вторую половину. Бесславную и подлую половинку.

Да, в конечном итоге Пелны отомстили Гамелинам за погубленных родичей. Десять лет спустя. Впрочем, десять лет – это не срок для такого важного дела, как кровная месть.

И, если закрыть глаза на мелочи, Пелны отомстили почти безупречно. Песнь о падении Наг-Нараона достойна быть писанной на змеиной коже, вареной в змеиной крови. Достойна быть положенной на музыку и пропетой во всех замках Синего Алустрала. Взять хотя бы сцену в пиршественном зале – это ведь готовая баллада!

Особенно хороша баллада была с точки зрения именно Тарена, который очевидцем дневных событий в Наг-Нараоне, разумеется, не являлся и узнал обо всем со слов молодого Аввена, опоэтизировавшего всю эту гнусную историю от первого слова до последнего взмаха меча расчудесными эпитетами и метафорами, не говоря уже об умелом смещении акцентов. Так, в истории Аввена, Герфегест сам чуть было не сдался на милость Пелнов, и только «похотливая дородная кошка Хармана» отговорила его, «заклиная нечестивыми зароками с Хуммером и своим пересохшим лоном».

В общем, кондитер из Аввена вышел бы отменный: глазурью и цукатами он смог бы довести до высокого ранга царского торта и горбушку житного.

Мысленный взор Тарена оторвался от созерцания пышных руин Наг-Нараона и вернулся к серости дня сегодняшнего.

– Но теперь? Что делать теперь, о Намарн Всеведущий?!

– Может, так: «Мы выступим разом и тогда трусливое гамелинское отродье сгниет заживо в нечистотах, коим подобны дела их и речи»?

Тарен Меченый в негодовании отшвырнул восковую дощечку, на которой битый час тщился набросать пламенное воззвание к Хозяевам других Домов.

3

– Плохо, очень плохо.

Тарен Меченый перебрал уже две дюжины вариантов. А воззвание все не складывалось…

Увы, новый Хозяин Пелнов понимал: другие Дома не склонить к союзу, изощряясь в поношении Гамелинов, которые, конечно, порядочные сволочи, но пользуются поддержкой ныне здравствующего императора и любимы многими недалекими представителями даже сочувствующих Пелнам Домов.

"Хулой Гамелинов ничего не добьешься. Здесь нужна хитрость, а еще лучше – обман. Вот если бы выяснилось, что Герфегест Конгетлар растлевает на досуге малолетних… мальчиков! Допустим, этого Элая… Он, впрочем, уже совершеннолетний. Что паршиво.

Зато он гражданин Орина! А ведь там, кажется, мужеложество вообще запрещено. Вот и дивно: Герфегест, склонив Элая к противоестественной связи под видом алустральских обычаев гостеприимства, тем самым нанес оскорбление действием законам Орина и самому Элиену Звезднорожденному! А это неслыханное нечестие. Можно обзавестись свидетельскими показаниями, состряпать пару улик, дать волю политическому красноречию… Чтобы даже император Торвент сказал: «Да что тут обсуждать? Смерть Гамелинам!»

Тарен схватился за свежую восковую дощечку – прежняя после многочисленных затирок пришла в совершенную негодность.

Но вдохновения все не шло. Тарен долго сидел над дощечкой, пока наконец на ее девственном воске не появились три имени – единственный результат напряженных получасовых раздумий.

Хармана, Элай, Герфегест.

Герфегест. Проклятый Конгетлар в шкуре Гамелина. Последний из Дома велеречивых убийц и трехгрошовых мудрецов. Ему удалось то, что не удавалось никому до него под небом Синего Алустрала: стать Хозяином чужого по крови Дома. Ему удалось не только заставить всех забыть о Приговоре Конгетларов, в соответствии с которым он, как отпрыск Павшего Дома, должен быть отправлен к праотцам, но и заставить всех считаться с собой, словно бы с императором.

«Как он исхитрился приобрести столько доброжелателей?» – недоумевал Тарен Меченый.

Торвент Мудрый, император Синего Алустрала, без ума от Герфегеста и попустительствует всему, что бы этот новоявленный Гамелин не задумал.

Хармана прирезала своего мужа, а заодно брата, Стагевда, и отдалась Герфегесту в первый же день знакомства. Затем возвела его в Хозяева собственного же Дома. Ганфала – да будет мир праху его! – сильнейший маг Алустрала, пока был жив, тоже носился с Герфегестом, словно дурень с писаной торбой.

Ну и помянутый владетель Орина Элиен связан с ним узами кровного братства. А Сиятельный князь Варана Шет окс Лагин – выходит, тоже, через Элиена.

Тарен Меченый уронил голову на руки.

– Сыть Хуммерова! – взвыл он в отчаянии.

Увы, Тай-Кевр оказал ему медвежью услугу, подняв Пелнов против Гамелинов. А оказавши – сбежал. Разве смерть – это не лучший способ скрыться с поля боя?

4

Тарен Меченый размышлял, вслушиваясь в гнетущую тишину своей комнаты.

Восковая дощечка лежала рядом.

Он не смотрел на нее больше. К чему? Те три имени, что были на ней записаны, Тай-Кевр и рад был бы забыть, да не мог..

«Вот, допустим, Элай. Сын Элиена. Нужно же было ему приволочься в Синий Алустрал как раз на эти Игрища Альбатросов! Неужели нельзя было подождать до следующих?»