Сторожи Москвы - Нина Молева

И все же памятнику былого монастыря повезло. Его последним настоятелем стал отец Павел Иванович Парусников, преподаватель императорского Строгановского центрального художественно-промышленного училища, сумевший привлечь внимание и интерес художников к своему храму, превосходно разбиравшийся в особенностях его архитектурного решения и декоративного убранства. О том же свидетельствовали его ученики по реальному училищу К. К. Мазинг и женской гимназии З. Д. Травниковой. Нельзя не вспомнить, что настоятель храма был и одним из руководителей Московского отделения попечительства о слепых. Но в своем храме Парусников был единственным священником, что свидетельствовало о малолюдности и бедности прихода.

Алексеевский монастырь

Сплачетца мала птичка,

Белая перепелка:

– Ох ти мне, молоды, горевати,

Хотят сырой дуб зажигати,

Мое гнездышко разорити,

Мои малые дети побити,

Меня, перепелку, поимати.

Сплачетца на Москве царевна:

– Ох ти мне, молоды, горевати,

Ино Гриша Отрепьев росстрига,

Что хочет меня полонити,

А полонив меня, хочет постричи,

Чернеческой чин наложити.

Ино мне постричи ся не хочет,

Чернеческого чину не здержати:

Отворити будет темна келья,

На добрых молотцов посмотрити.

Ино, ох милый наши переходы!

А кому будет по вас да ходити

После царского нашего житья?

И после Бориса Годунова?

Ах, милый наши теремы!

А кому будет в вас да седети

После царского нашего житья

И после Бориса Годунова?

Митрополит Алексей советовал Дмитрию Донскому возвести белокаменный Кремль вместо деревянного, пусть и дубового – огонь не щадил ни одной породы дерева, и город слишком быстро при пожаре становился беззащитным. Дважды, в 1368 и 1370 годах, приходил после этого по древней Смоленской дороге осаждать Москву литовский князь Ольгерд со своей и с дружественной ему тверской дружинами и дважды отступал при одном виде новой белокаменной твердыни.

Тем не менее, чтобы обеспечить большую безопасность столицы, митрополит вновь выступает в качестве военного знатока и советует князю возвести еще одно укрепление – земляной вал, который бы охватил город полукольцом, от нынешнего Соймоновского проезда рядом с храмом Христа Спасителя до Сретенских ворот. Эта насыпь, которую поддерживал глубокий ров, и сегодня еще просматривается на Бульварном кольце, особенно в части Гоголевского бульвара.

Соймоновский проезд. Пречистенские (Кропоткинские) ворота – древнее Чертолье. Между впадением в Москву-реку Неглинной и давшим название Чертолью ручьем Черторый поднимался мыс, на котором археологи еще в первой половине XIX столетия обнаружили остатки городища и среди множества предметов быта арабские монеты 862 и 866 годов. Когда-то проходила здесь древняя дорога из Смоленска во Владимир и Суздаль и стояло подмосковное сельцо Киевец.

Уже в XIV веке Занеглименье стало наиболее обширным загородным поселением Москвы. У пересечения укреплений с главными улицами в следующем столетии появятся три монастыря: Крестовоздвиженский (память о нем сохранилась только в названии улицы – Воздвиженка), Никитский (в начале одноименной улицы) и Георгиевский. На протяжении XIV века в Занеглименье заканчивается формирование уличной сети. Скорее всего вся территория внутри нынешнего Бульварного кольца с запада до реки Неглинной была заселена. Не случайно археологи обнаружили остатки мостовой того времени в районе здания мэрии на Тверской улице.

Алексеевский монастырь.

Подтверждая безошибочность своих фортификационных расчетов, того, что возведенные оборонительные укрепления сделают эту местность совершенно безопасной от нападения чужих полчищ, митрополит Алексей близ села Киевца основывает для двух своих сестер женский Алексеевский монастырь. Пусть москвичи убедятся, что черницам нечего бояться прихода вражеского войска. В самом деле отныне дорога чужеземцев к Кремлю от Крымского брода будет проходить через Арбат.

Только это не облегчило трагической участи обители. Ее первоначальное место, которое со временем занял Зачатьевский монастырь, сохранялось за Алексеевской обителью вплоть до венчания Ивана Грозного на царство. В день его последовавшей вскоре свадьбы с Анастасией Романовной очередной страшный пожар уничтожил за десять часов весь город, а с ним и Алексеевский монастырь. Обитель была сначала переведена в Кремль, а с 1572 года в Чертолье.

К тому времени здесь уже проходила дорога на Новодевичий монастырь – «к Пречистой Божьей Матери», отсюда название улицы – Пречистенка (через Малую и Большую Чертольские улицы, как назывались соответственно Волхонка и Пречисченка). В 1566–1593 годах на месте Алексеевского земляного вала поднялись стены Белого города, по берегу Москвы-реки доходившие от Соймоновского проезда до Водовзводной башни Кремля.

Оборону Кремля особенно усилила возведенная на углу Соймоновского проезда самая могучая из всех башен Белого города – Алексеевская, или Семиверхая.

В Третьяковской галерее хранится большой, взятый из Успенского собора Кремля образ «Алексий митрополит, с житием», написанный в начале XVI века знаменитым мастером Дионисием. Изображение митрополита «Киевского и всея Руси», как его титуловали современники, не несет портретных черт, зато «житие» – двадцать окружающих фигуру преподобного сцен многое могут сказать о жизни святителя.

И то, как просил Алексий Сергия Радонежского отпустить одного из его учеников – Андроника на игуменство в московский Спасский монастырь. Митрополит основал эту обитель в 1361 году. Она стоит и поныне в Москве – Андроньевский монастырь, где находится Музей древнерусской живописи. И как встречал Алексия по возвращении из Орды отец Дмитрия Донского – Иоанн II Иоаннович Кроткий. И как, чувствуя приближение своей кончины, уговаривал Алексий Сергия Радонежского стать митрополитом московским. И как сам готовил себе гробницу в Чудовом монастыре. И как на отпевании стояли у гроба святителя его духовные сыновья – Дмитрий Иванович Донской, двоюродный его брат Владимир Андреевич Храбрый, или тоже Донской. И как присутствовал при обретении мощей святителя внук Донского – великий князь Василий II Васильевич Темный, первый поклонившийся нетленным останкам все в том же Чудовом монастыре.

…Есть в Москве уголок, который вызывает совсем особенное ощущение. Пречистенские ворота – со всеми приметами современного города. Станция метро. Карусель троллейбусов. Нескончаемый поток щегольских иномарок. Газон на месте исчезнувших старых домов. Открытые реставраторами и тут же превращенные в выставочно-ресторанный комплекс палаты XVII века. Притулившийся на ходу памятник идеологу учения, в которое, так и не вчитавшись, просто перестали верить. Бетонно-пластиковый монолит храма Христа Спасителя, с росчерками подъездных путей, рядами «секьюрити», множеством непонятного стиля и назначения фонарей. И щемящее чувство пустоты.

Недавно снесенный угловой дом, на стыке Остоженки и Пречистенки, первая московская квартира Василия Ивановича Сурикова. В ней он работал над первым и единственным в своей жизни заказом – для «Христа Спасителя». Здесь родился сюжет одного из лучших полотен художника – «Боярыни Морозовой».

В некогда стоявшем на месте храма Христа Алексеевском монастыре пытали женщин-узниц. В XVII столетии. Сюда привезли на мучения 19 ноября 1671 года сначала княгиню Авдотью Прокопьевну Урусову, потом ее сестру Федосью Прокопьевну Морозову. Боярыню. Чтобы страхом и болью заставить отречься от своей веры. А у ворот монастыря стояли толпы москвичей. В топкой грязи. На остром ветру. Под секущей до слез порошей. Многие на коленях. И ждали с трепетом душевным, кто победит в неравном поединке: палачи или узницы. Княгиня и боярыня не покорились. Они так и остались в народной памяти символом бунта против насилия, против своеволия власть имущих, олицетворением способности человека до конца выстоять за свободу своего духовного мира. Какой же была она в действительности – героиня суриковского полотна?

На первый взгляд особых заслуг за немолодым Глебом Ивановичем Морозовым, взявшим за себя вторым браком семнадцатилетнюю красавицу Федосью Соковнину, не числилось. Но боярином, как и оба его брата, был. С незапамятных времен владели Морозовы двором в самом Кремле, на взрубе, неподалеку от Благовещенского собора. Их предок Григорий Васильевич получил боярство в последние годы правления Ивана Грозного. До Смутного времени владел двором кремлевским Василий Петрович Морозов, человек прямой и честный, ставший под знамена князя Пожарского доверенным его помощником и соратником, не таивший своего голоса в Боярской думе, куда вошел с первым из Романовых. В Кремле же родились его внуки Глеб и Борис, которому доверил царь Михаил Федорович быть воспитателем будущего государя Алексея Михайловича.