Князь черного заката(мгмж-2) - Марина Дементьева

Ведьмак устало прислонился к могучему стволу старого дерева, прикрыл глаза. 'Мне никогда не нравилось число двадцать пять. Как видно, не зря…' Ожидание пульсировало в висках. Тук-тук. Тук-тук. Медленно, не сбиваясь. Откуда такое неестественное спокойствие… Привык прощаться с жизнью. Риск давно потерял остроту новизны, а смерть, вследствие возмутительно частого заглядывания за Грань, уже не кажется чем-то неизведанным, а оттого страшным. Да попросту смирился с неизбежным. В очередной раз. А смерть лишь обвеет своим замораживающим дыханием и вновь соскользнет обратно за Грань, пообещав о скорой встрече. А сегодня, в этот теплый весенний денек, наблюдая вокруг расцветающую природу, еще ощущая свежую сладость поцелуя, умирать было совсем не страшно. Тем более зная, что этим спасет жизнь синеглазой хранительницы, которая сейчас безмятежно спала, согретая ласковыми солнечными лучами, как теплым пуховым одеялом. Или его объятиями.

Шершавая кора чуть холодила разгоряченную кожу, царапнула плечи от неловкого движения. Почти ничего не изменилось. Только смолкли птичьи голоса…

Демиан медленно распахнул глаза. Было любопытно, страх по-прежнему не спешил к нему. Показалось вдруг жгуче интересно заглянуть в лицо своему кошмару, узнать вообще - а какой он? Что настолько страшит его, боевого мага Демиана, ученика мастера Когана, какая жуть способна свести его с ума, остановить заходящееся в бешенном темпе сердце, обречь душу на вечные мучения - бесконечно переживать, уже после смерти тела, один и тот же повторяющийся кошмар, во сто крат преумноженный, самый потаенный страх? Ведьмак не знал. А теперь застыл, чувствуя, как беспокойно шевельнулся в груди маленький холодный комочек.

Знакомая уже до последних мелочей, до самого неприметного, намертво впившегося в жадную память сучка, погнутой травинки поляна изменилась до неузнаваемости. Казалось бы, только освещение стало другим - уже не солнце озаряло его 'последнее пристанище', - призрачно-зеленое, тусклое свечение, не имеющее определенного источника; так горят болотные огни, заманивая теряющего сознание от усталости и ядовитых испарений путника всё дальше и дальше в непроходимую трясину. Так мерцают гнилушки и неспешно перелетающие с места на место светляки на старом, давно позабытом и заброшенном кладбище, из места печального успокоения превратившегося в опаснейшую ловушку, испоганенную злом и скверной, где зазевавшегося странника запросто может ухватить высунувшаяся из-под поваленного надгробия культя в остатках истлевших лохмотьев. Могучие, полные соков жизни исполины превратились в зыбкие призраки деревьев, молодая листва обвисла обрывками саванов на костях покойников. Еще пару часов назад весело полыхавший костер теперь выглядел как разметанное кострище, последние искры которого погасли невесть сколько лет тому назад. Над ставшей вдруг топкой, жидкой землей ползли космы тумана, самые живые в том унылом, наводящем тоску и вызывающем смутную тревогу пейзаже, и то жизнь эта была недоброй, жадной, будто поддерживалась она за чужой счет. Так и хотелось убраться подальше с дороги этого клубящегося, словно пар над котлом с варящимся ядовитым зельем, марева, чтобы даже краешком не коснулось сапог и, тем более, коснулось обнаженной кожи холодными липкими пальцами, попало в легкие густой дурманящей отравой.

В колдовском мареве возникла колеблющаяся, неясная тень. Странно, откуда она взялась, так, что он даже не заметил, подкралась так близко, почти вплотную. Или попросту соткалась уже из этого самого тумана, облекшегося, по какой-то мистической логике кошмара, в плоть и кровь. А, может, и нет. Фигура как-то неестественно расплывалась, взгляд расфокусировался, терял точность. Смутный призрак, казалось, плыл по воздуху, не касаясь почвы, но нет, на грани слышимости (для ведьмака, разумеется, для человека это было очень далеко за гранью слышимости) мягко стелются по почти невидимой под непроницаемым глухим слоем дымки легкие до невесомости шаги, чуть колышется, пригибаясь и вновь упруго распрямляясь, неповрежденная, трава под маленькими необутыми ступнями. То, похожее на колдовское видение, существо, очевидно, ничуть не испытывало неудобства, создаваемые подозрительным туманом. Фигура вышла из него, и словно свадебное ритуальное покрывало соскользнуло с невесты в первую брачную ночь. Жутко и непривычно оказалось ощущать, как чья-то жесткая ледяная ладонь сжимает сердце.

Лицо Марины, кажущееся полупрозрачным, - вроде бы даже чуть колышущиеся стволы деревьев просвечивали сквозь него, - освещалось всё тем же мертвенным зеленоватым сиянием, отчего ее пугающая бледность только подчеркивалась и усиливалась. Ни единой кровинки - белые губы, серая пыльца под глазами. Устремленный прямо на него остановившийся взгляд… В котором застыл безграничный ужас. И боль. Такая, что горло невольно перехватило.Кто тому виной??? Кто сделал с ней это???

Девушка не дошла до него всего пару шагов. Замерла, туман чуть колыхнулся у ее ног пышным шлейфом и любовно окутал хрупкую фигурку. Невыносимо хотелось вырвать ее из этих влажных объятий… и, в то же время, что-то мешало. Не давало приблизиться к ней. Какая-то внутренняя тревога. Но почему? Ведь это же Марина!!!

Захолодило сердце, заныло, ощущая неявную, зудящую неправильность всего происходящего. Бездна, да в чём же дело! Почему Марина вот так стоит, по пояс в этом молочном тумане, словно чьи-то призрачные руки ласкают ее тело. Демон, надо же до такого додуматься! Ну почему она молчит, нарлаг побери?!

А лицо, словно фарфоровая маска или мраморное изображение, тонкая, искусная работа. А мрамор такой холодный… Неживой…

- Марина!… - позвал. Не выдержал повисшего в густом, до отвращения влажном воздухе молчания. И умолк, в душе что-то оборвалось, с тонким, затихшим в поглотившем все звуки мареве, звоном, лопнула тугая, перетянутая сверх всякой меры струна под рукой уставшего менестреля.

Огонь синих глаз погас, как тот костер, остался лишь остывший серый пепел. И горький, невыносимый упрек.

- За что?? Чем я заслужила это, Демиан? Что плохого я вам сделала? Как вы могли так со мной поступить? Я не хотела умирать, не хотела! Так почему вы всё решили за меня, отняли мою жизнь?! А я-то верила…

Ведьмак отступил на шаг, уперся спиной в ствол дерева, скользкий, покрытый влажным мхом. В отчаянии покачал головой. 'Это неправда! Ничего этого не было! Марина жива! Ведь… она жива?…'

- Ненавижу, - прошептала девушка, делая медленный, словно растянувшийся во времени шаг в его сторону. По бледной щеке прочертила ровную дорожку кровавая слеза. Где-то рядом заливалась хриплым, срывающимся на карканье смехом старая предсказательница, крутилась, приплясывала и взмахивала черными рукавами, превратившимися в растрепанные вороньи перья. С готовностью распахнувшаяся перед нахальным, вечно ускользающим от нее ведьмаком Бездна гостеприимно распахнула свои объятия.