Открытие медлительности - Стен Надольный

Вся команда висела на вантах и смотрела на искрящуюся массу, которая толклась в кильватере позади судна, безнадежно пытаясь его догнать. К полуночи солнце село, красное, странной формы, будто гигантский банан. Впрочем, оно даже толком не село, а только так, скрылось для виду, окунулось в воду и тут же вынырнуло на просушку.

Бичи сказал:

— Все, конечно, замечательно, только как нам загнать их спать?

Это был бесконечный вечер, его бесконечность отражалась в небесах, и длинные невиданные тени ложились на землю, клубился туман, поднимаясь кверху и превращаясь тут же в красноватые облака, от которых менялись все краски до самого горизонта.

Джон разглядывал лед, изучал его формы и пытался понять, что они означают. Получалось, что море все-таки может превзойти самое себя, опираясь при этом только на свои собственные силы. Доказательства вот они, перед глазами. Здесь он нашел то, что составляло смысл его грез.

Часами сидел он, зарисовывая различные формы айсбергов в штрафной журнал. Каждый рисунок сопровождался подробной цветовой характеристикой: «Слева зеленое, справа красное, по прошествии десяти минут наоборот». Он пытался как-то обозначить то, что видел, но у него плохо получалось. Это была скорее музыка, которую нужно было бы записать нотными знаками. Ребристое море, играя, держало ледяные фигуры как такт, а сами они, словно звуки, несли в себе гармонию, которой не мешали ни их трещины, ни их развалистость. Они излучали покой и безвременность и потому не могли быть уродливыми. Здесь все дышало миром. Где-то там далеко, на юге, человечество пеклось о нужде человечества. В Лондоне над всеми властвовало время и каждый был обязан ему подчиняться.

Миновали 81° северной широты, льды стали больше похожи на мощные плиты, из которых образовывались целые острова. В конце концов наступил момент, когда «Трент», при полном ветре, встал и не двигался с места.

— Почему стоим? — крикнул Рид, глядя наверх, а через несколько минут на палубу спустился маат Керби и задал тот же вопрос:

— Почему стоим?

От томительного ожидания экипажем овладело беспокойство. Хотя никаких оснований, решительно никаких, для этого не было и можно было спокойно продолжать ждать. Ведь не исключено, что суда дрейфуют вместе со льдами, причем в нужном направлении. Но с «Доротеи» уже поступил сигнал. Приказ Бьюкена: «Колоть лед, тянуть суда вручную!»

Десять человек с топорами и заступами принялись долбить лед, чтобы освободить немного пространства перед парусником, а десять других тянули его на длинных тросах. Через несколько часов все совершенно выдохлись, так что к концу вахты уже ничего не могли, кроме как нервно смеяться, лишь бы не плакать. И эти нечеловеческие усилия были предприняты только с одною целью — ублажить их собственное нетерпение и нетерпение Бьюкена. Они готовы были совершать бессмысленнейшие действия, если от этого у них возникало чувство, будто дело не стоит на месте.

А что, если льды дрейфуют на юг, а вовсе не на север? Еще большой вопрос, заметит ли это Бьюкен. Он любит рулить «по ощущению».

Джон приказал организовать музыку, чтобы хоть как-то приободрить команду тягачей. Матрос Джильберт шагал теперь впереди всех и пиликал на скрипке. Для такого мероприятия лучше музыканта не придумаешь. Хотя он и владел определенным набором разных звуков, из которых складывалась его вдохновенная игра, они не вызывали ни у кого особого желания остановиться и послушать.

Странно: чем ближе становилась заветная цель, тем отчетливее Джон понимал, что он в ней больше не нуждается. Полная тишина, абсолютное безвременье, зачем ему все это, в самом деле? Он был капитаном, и у него было свое судно, он вовсе не хотел теперь превращаться в часть берега, в морской утес, что смотрит в тысячелетия, не ведая вины. Исчисленное время столь же необходимо, сколь необходимы меры длины и веса для того, чтобы распределить по справедливости имеющееся на земле добро и человеческий труд. Песочные часы должны переворачиваться, судовой колокол должен бить каждые полчаса, дабы Керби откачивал воду не дольше, чем Спинк, а Бек мерз не дольше, чем Рид. И вряд ли на полюсе это будет иначе, что вполне устраивало Джона, поскольку его вообще теперь все устраивало, кроме, пожалуй, командования Бьюкена.

Его тянуло к полюсу, но не потому, что он мечтал, достигнув его, начать новую жизнь. Она у него уже началась! Цель была важна для того, чтобы найти путь. Теперь он его нашел, он двигался по нему, и полюс снова стал географическим понятием. Единственное, чего ему страстно хотелось, — это все время двигаться, как сейчас, двигаться к новым землям до тех пор, пока жизнь не пройдет. Франклинова система перемещения по жизни и по морю.

Бьюкен произвел расчеты по звездам. Франклин тоже. У Бьюкена получилось 81°31′, у Франклина — 80°37′. Бьюкен потемнел лицом, все пересчитал и получил результат, который почти до минуты совпал с показаниями Джона, что делало ему честь. Льды совершенно очевидно смещались в сторону юга быстрее, чем они прорубались на север.

В довершение ко всему две огромные льдины незаметно сошлись и стиснули «Доротею» с такою силой, что полетели шпангоуты, а саму ее даже слегка приподняло. Чуть позже такая же судьба постигла «Трент», правда, ему повезло несколько больше. Теперь оба судна основательно застряли. Со стороны кормы, будто в насмешку, медленно, но верно приближался айсберг.

— Хотелось бы знать, как у него получается. Может, его там за веревочку кто тянет? — сказал Спинк и показал рукой на море.

Он хотел пошутить, но все снова вспомнили о нарвале и промолчали.

Вокруг вообще стояла небывалая тишина, потому что судно так и застыло на мертвой точке. Тут на палубу выскочил из своей каюты Гилфиллан, судовой лекарь, и закричал:

— У меня под койкой течет!

Франклин спустился вместе с плотником вниз и велел показать подозрительное место. Под самой койкой Гилфиллана располагалось хранилище горячительных напитков.

— Тут ничего течь не может! — заявил капитан.

Прислушались еще: действительно течет! Провиантмейстер проверил наличные запасы рома, все на месте. Так они обнаружили течь.

Какой-нибудь докер вынул прогнивший болт и, вместо того чтобы заменить его новым, просто замазал дырку смолой. От воды она не спасала, но обнаружить отверстие мешала.

Когда «Трент» залатали, течь перестало, зато полился рекою ром. Придя в себя, они обнаружили, что судно преспокойно покачивается на волнах.

Лед делал что хотел.

Видели они тут буревестников, которые летали над морем, выглядывая рыбу, низко-низко, почти касаясь поверхности воды, и так быстро, словно пули, пущенные хорошим стрелком. Горы трески, отливая золотом в лучах низкого солнца, торжественно высились на палубе, будто драгоценные сокровища. Видели они и медведей, белых космачей, привлеченных запахом горящего рыбьего жира: неуклюжие гиганты появлялись из-за снежных холмов и шлепали по мелководью, неудержимо двигаясь прямо к намеченной цели.

Однажды, когда они плыли на лодке, им повстречалось целое стадо моржей, которые взяли лодку в обхват и попытались опрокинуть ее, произведя настоящую, хорошо организованную и довольно яростную атаку. Когда же команда какое-то время спустя выбралась на льдину, нападавшие не оставили их в покое, они стали давить на льдину с другого конца с явным намерением устроить противнику катание на горках, которое неизбежно должно было бы завершиться попаданием на их острые бивни. Пришлось пустить в ход мушкеты. Но только после того, как удалось подбить вожака, стадо наконец отступилось.

Еще более опасной оказалась следующая вылазка, когда они отправились пешим ходом и попали в густой туман, так что двигаться можно было, только держась за впередиидущего. Тогда решили возвращаться назад, по своим следам, Джон Франклин сверял по компасу направление движения. Вскоре они заметили, что со следами явно что-то не в порядке: они выглядели совсем свежими и к тому же их стало больше. Судя по компасу и времени, которое они провели в пути, они давно уже должны были бы добраться до судна.

Они заблудились и ходили по кругу.

Джон распорядился разбить временный лагерь и соорудить укрытие из ледяных плит. Рид открыто заявил, что лучше уж было бы двигаться дальше, пойти просто по траверзу, и все.

— Так мы по крайней мере не замерзнем и уж докуда-нибудь доберемся!

— Мне нужно время на размышление, чтобы избежать ошибочного решения, — вежливо осадил его Франклин.

Он велел всем как следует закутаться, сесть поближе к лампе и держать мушкеты заряженными на тот случай, если сюда забредет какой-нибудь медведь.

Джон сидел на корточках и размышлял. Что бы ему ни говорили другие, на все предложения, теории, вопросы — он только кивал и продолжал размышлять.

Даже когда Рид пробурчал, обращаясь к Беку: «Пожалуй, ты был прав, вот уж действительно тормоз», — даже тогда Джон не стал выяснять, что он имеет в виду, отложив до поры все вопросы. Ему нужно было время, только время и ничего больше.