Похищенные годы - Элизабет Лорд

Последние слова писались в спешке и были так неразборчивы, что Летти с трудом могла их прочитать, но она инстинктивно поняла – это слова любви, таящиеся в поспешных поцелуях, доверенных бумаге.

Сквозь слезы она увидела свое собственное письмо, лежащее рядом. Его вид вывел ее из состояния шока. Он должен получить его до отплытия!

Она схватила письмо и бросилась вниз по лестнице мимо отца, шедшего завтракать.

– Мне нужно уйти, – сказала она и сама не узнала свой голос. – Отправить письмо.

– Отправить письмо? А кто присмотрит за… Летти не стала ждать окончания фразы и была на улице прежде, чем он закончил ее. Она поспешила к красному почтовому ящику на конце улицы.

Если Дэвид не получит вовремя это письмо… Отправляют ли письма вслед войскам за море? Она не знала. Все, что она знала, – он должен узнать эту новость. Хотя это вряд ли убережет ее от осуждающих взглядов. На нее будут показывать пальцем.

Но она не думала об этом. Почти бездыханная, она бросила письмо в ящик и побежала назад.

Прошло уже несколько дней, а она жила, как во сне, не осознавая, как идет время и что она делает. Отец сначала смотрел на нее хмуро. Потом осуждающе, сбитый с толку странной апатией, охватившей ее. Прошло еще немного времени, и он заволновался, в замкнутый мир его мыслей ворвались мысли о ней.

– Что с тобой? – с упреком спросил он. Магазин был закрыт на обед, Летти резала мясо, которое сварила еще утром. – Ты заболела?

– Со мной все в порядке. – Она быстрым движением отрезала ему два куска хлеба и один себе.

– Не говори мне, что с тобой все в порядке. Ешь как воробей. Неудивительно, что от тебя остались кожа да кости. Посмотри на себя.

– Со мной все в порядке, папа, – повторила она, садясь за стол и откусывая кусок мяса. Прошла неделя, как дивизию Дэвида отправили на фронт. Где он сейчас? Он так же одинок и несчастен? А его здоровье, как оно? Может, он…

– Ты меня считаешь дураком! – Отодвигая в сторону картошку и запеченные в тесте яблоки, отец сердито обмакнул хлеб в соус. – Если ты не больна, тогда, ради Бога, выгляди повеселее. Ты дуешься на что-то с утра до ночи. Наверное, твоего парня отправили за границу, и он здесь больше не появится. Для меня только лучше, если ты не будешь уезжать каждые выходные. Может, теперь ты и мне уделишь немного внимания. Господи, что я только не делал, ожидая тебя, пока ты разгуливала с ним!

Летти слушала и не слышала. Она решила не реагировать. Так, по крайней мере, было легче. У нее больше не было ни желания, ни сил спорить с ним.

Отец, как обычно, после обеда отправился спать, и у Летти появилась возможность выйти на улицу, чтобы развеяться.

Набирая полной грудью свежий весенний воздух, она пошла влево от захламленной Клаб Роуд, сейчас тихой и пустынной, если не считать нескольких замешкавшихся продавцов, все еще наводящих порядок после утренней кутерьмы. Дойдя до конца улицы, она машинально повернула на Бетнал Грин Роуд, не имея представления, куда идет.

Был воскресный полдень. Людей сморил послеобеденный сон. Солнечная погода, хотя и несколько прохладная для долгих прогулок, навевала безмятежность и покой. Даже воздух был воскресный: чище и свежее, чем в будни, в нем улавливался легкий аромат воскресных обедов. Даже неряшливые магазины Бетнал Грин Роуд, будучи закрытыми, имели более опрятный вид. Летти рассеянно смотрели на них: маленькие продуктовые магазины с опущенными ставнями, более крупные обувные, мужская галантерея, одежда, шляпы, бакалейная лавка, рыбная – множество окон с закрытыми ставнями.

Несмотря на прохладу, она шла медленно. Наступит май. Вполне возможно, что через пару недель она выйдет замуж. Дэвид был где-то в Дарданеллах, где союзники воевали с турками. С тех пор она получила от него только одно письмо. Прошла уже целая вечность. Он не получил того письма, которое она в спешке бросила в ящик, так как не упомянул о новости, которую она ему сообщила. С тех пор она несколько раз писала ему, но ответа не было. Все дни она проводила в ожидании почтальона. Она надеялась. Иногда в ее голове проносились страшные мысли.

Газетные сообщения о турецкой кампании не могли особо ободрить ее. Турки оказались жестоким и злобным противником. Она жадно читала газеты, и, если они писали о наступлении союзников, это вселяло в нее надежду. Как там Дэвид? Как она узнает, если он ранен или хуже… Она не была его женой, и ей не сообщат, если с ним что-нибудь случится.

Ей следовало позвонить его родителям. У них должны быть какие-то известия, и они могут сообщить ей о нем, если, конечно, имеют хоть каплю сострадания.

Погруженная в свои мысли, она прошла целую милю мимо пустых рыночных ларьков Бетнал Грин, железнодорожный мост, обвешанный рекламой компании «Фредерик Каустон и сыновья», прежде чем сообразила, как далеко ушла.

Помедлив около пивной «Лосось и мяч» на углу Кембридж Хит Роуд, она было повернула назад, но затем передумала. Часы на маленькой церкви святого Джона показывали без десяти три. Ей не хотелось возвращаться.

Перекресток здесь был очень широк, особенно в сравнении с узкими улицами вокруг Клаб Роу. Она поразилась, что в пределах Ист-Энда есть кварталы с садами, красивыми зданиями, музеями и утопающими в зелени улицами. Она вдруг почувствовала себя свободной и с новой силой продолжила прогулку по широкой улице с двойной трамвайной линией, пустующей сегодня, и зашла за чугунные ворота церкви Святого Джона.

Это не было похоже на веселые прогулки, которые она совершала когда-то с подругами. То ли от ее нынешнего состояния, то ли от переутомления, но она почувствовала, что устала, и присела на ступени церкви, вздрагивая от холода, забирающегося ей под пальто.

Она посмотрела на свою бесформенную одежду. В последние недели она нарочно надевала свободные и бесформенные платья, пряча выступающий живот, который пока еще был довольно мал. Но в конце концов он станет виден всем, и что тогда?

Более разумная девушка постаралась бы избавиться от ребенка, как только обнаружила свое положение. Она думала об этом, но боялась и самого поступка, и того, что принесет вред частичке Дэвида. К тому же было уже слишком поздно.

Украдкой, словно даже здесь за ней могут подглядывать, она запустила руку под пальто и ощупала пальцами живот. Как она скажет об этом отцу? Он испугается, на его лице появится отвращение, он не поверит своим ушам, будет называть ее шлюхой. Но рано или поздно, ему придется это узнать.

Она устало поднялась и направилась к дому. Солнце уже садилось, она отсутствовала гораздо дольше, чем собиралась.

Бетнал Грин Роуд казалась бесконечной. Летти уже чуть не падала. Продавцы разошлись, оставив грязь уличным уборщикам, лихо управляющимся со своими метлами – резкими взмахами сметающими грязь на обочину. Она шла, не глядя вокруг, мимо набитых до краев железных мусорных баков, стоящих у двери каждого магазина.