В поисках Аляски - Джон Грин

Первые четыре агентства, в которые позвонил Полковник, отказали. Нам повезло, только когда мы добрались до буквы «Б» в желтостраничном разделе «Интим». Автору объявления «Будете устраивать девичник — звоните нам» наша идея очень понравилась, но он предупредил: «Макс будет в восторге. Только без обнаженки. Перед детьми-то». Мы — несколько неохотно — согласились.

Чтобы никого не исключили из школы, мы с Такуми собрали по пять баксов со всех одноклассников, чтобы заплатить «лектору», поскольку совсем не были уверены в том, что это захочет сделать Орел после такого… гм… выступления. Я внес плату и за Полковника.

— Мне кажется, я заслужил этот щедрый жест, — сказал он, показывая на исписанные схемами тетради.

В то утро даже во время уроков я не мог думать ни о чем другом. Все младшие ученики уже две недели как знают, а утечки информации пока еще не произошло. Вообще же в Калвер-Крике все любили посплетничать, особенно выходники, и если хоть один из нас рассказал бы другу, который рассказал бы другу, который рассказал бы другу, который рассказал бы Орлу, все бы рухнуло.

Заведенное в Крике правило «не стучи» с честью выдержало эту проверку, но когда в назначенный день в 11:50 Макс Два Икса/Стэн/доктор Морс не объявился, я думал, что Полковник осатанеет. Он сидел на бампере машины на студенческой стоянке, повесив голову, и постоянно запускал руки в свою густую шевелюру, словно пытаясь там что-то отыскать. Макс обещал подъехать к 11:40, за двадцать минут до официального начала мероприятия, чтобы мы успели рассказать ему, о чем надо говорить и все прочее. Я стоял рядом с Полковником, я тоже волновался, но молча продолжал ждать. Мы послали Такуми позвонить в агентство, чтобы выяснить, где же наш «выступающий».

— Я до фига всяких потенциальных проблем предусмотрел, но такого в списке не было. Решения на этот случай у нас нет.

Подбежал Такуми, державший рот на замке до тех пор, пока не приблизился к нам, — чтобы никто не услышал. Ребята уже заходили в зал. Опаздываем, опаздываем, опаздываем, опаздываем… Мы вообще от лектора мало требовали. Речь составили сами. Всю его роль прописали. Максу Два Икса надо было лишь прийти в своей рабочей форме. И несмотря на это…

— В агентстве сказали, — выдохнул Такуми, — что лектор едет.

— Едет? — спросил Полковник, с пущей яростью вцепляясь в волосы. — Едет? Он уже опоздал!

— Сказали, что он должен быть… — И тут нашему волнению пришел конец, поскольку на стоянку въехал синий мини-вэн, и в нем я увидел мужчину в костюме.

— Надеюсь, это он, ради его же блага, — заявил Полковник, когда машина заняла место на стоянке. Он подбежал к пассажирской двери.

Из нее вылез парень:

— Я Макс.

— А я — безымянный и безликий представитель младших классов, — ответил Полковник, пожимая Максу Два Икса руку.

Тому оказалось лет тридцать, широкоплечий, загорелый, с мощной челюстью и черной козлиной бородкой.

Мы вручили ему текст речи, он быстро прочел.

— Вопросы есть? — спросил я.

— М-м… ну да. С учетом специфики мероприятия, думаю, вам лучше заплатить мне вперед.

Говорил он хорошо, буквально как преподаватель, и меня наполнила уверенность — казалось, что это сама Аляска нашла лучшего стриптизера во всей Центральной Алабаме и привела его к нам.

Такуми залез в тачку и достал оттуда бумажный пакет из продуктового магазина, в котором лежали 320 баксов.

— Держите, Макс, — сказал он. — Толстячок посидит с вами, потому что вы — друг его отца. Это и в докладе есть. Но надеемся, что, если вас по окончании спектакля начнут допрашивать, вы не забудете сказать, что разговаривали по громкой связи со всем классом, когда вас нанимали, поскольку мы не хотим, чтобы у Толстячка были неприятности.

Он рассмеялся:

— Согласен. Я вообще подписался на это потому, что затея жутко смешная. Жаль, мне такого в голову не пришло, когда я в школе учился.

Мы с Максом/доктором Морсом вошли в зал вместе, Такуми с Полковником предпочли держаться подальше. Я понимал, что куда больше рискую быть наказанным, чем все остальные, но я за последние две недели довольно внимательно изучил «Памятку ученику пансиона Калвер-Крик» и напомнил себе о двузубой вилке, которой можно будет воспользоваться, если неприятности у меня все же возникнут. Во-первых, по сути, запрета приглашать в школу стриптизеров не существует. Во-вторых, моя вина недоказуема. Можно лишь говорить о том, что я привел в школу человека, которого считал экспертам по сексуальным отклонениям у подростков, но который вдруг сам оказался с отклонениями.

Мы с доктором Морсом сели в центре первого ряда трибун. За мной расположились какие-то девятиклассники, но вскоре появился Полковник с Ларой, он вежливо сказал: «Спасибо, что заняли нам место» — и прогнал их. Такуми же в это время, согласно плану, находился в кладовой на втором этаже — он должен был подключить свою стереосистему к динамикам спортзала. Я повернулся к доктору Морсу:

— Нам надо заинтересованно смотреть друг на друга и вести беседу, словно вы действительно друг моих родителей.

Он улыбнулся и кивнул:

— Твой отец — отличный человек. А мама… настоящая красавица.

Это прозвучало как-то ужасно, и я закатил глаза. Хотя мне все равно нравился этот стриптизер. Орел вошел в зал ровно в полдень, поприветствовал выступающего, приглашенного старшеклассниками — бывшего министра юстиции штата Алабама, — а потом подошел к доктору Морсу. Тот с огромным апломбом поднялся и, пожимая руку Орлу, даже слегка поклонился — может быть, это был чересчур формальный жест, — и Орел сказал:

— Очень раз приветствовать вас в нашем пансионе.

Макс Два Икса ответил:

— Спасибо. Надеюсь, я вас не разочарую.

Я не боялся, что меня исключат. Я даже не боялся, что исключат Полковника. Хотя, быть может, зря. Я боялся, что все может сорваться, потому что Аляска нам не помогала. Может быть, достойный ее розыгрыш не может быть осуществлен без ее участия.

Орел занял место на кафедре:

— Сегодня — важный день в истории Калвер-Крика. Основатель нашего пансиона, Филлип Гарден, считал, что и вам, ученикам, и нам, вашим учителям, необходимо время от времени внимать мудрости людей, живущих за пределами кампуса, и по этой традиции мы ежегодно приглашаем сюда гостей, чтобы получить возможность поучиться у них и взглянуть на мир их глазами. В этом году выбор младших классов пал на доктора Уильяма Морса, преподавателя психологии университета Флориды, уважаемого ученого. Сегодня он расскажет нам о подростковой жизни и сексуальности, я уверен, что вам эта тема очень интересна. Приглашаем доктора Морса на сцену!

Мы захлопали. Сердце в моей груди стучало, чуть ли не заглушая аплодисменты. Пока Макс Два Икса шел к кафедре, ко мне наклонилась Лара и прошептала:

— А он и-и правда очень секси-и.

— Благодарю вас, мистер Старнс.

Макс Два Икса улыбнулся и кивнул Орлу, потом расправил бумаги с заготовленной речью и положил их на кафедру. Даже я сам готов был поверить, что он преподает психологию в университете. Может, он на самом деле был актером и просто подрабатывал стриптизом.

Он начал читать нашу речь, не отрывая взгляда от листа, но говорил он уверенно, немного свысока, как настоящий доктор наук:

— Сегодня мы поговорим на интереснейшую тему, иными словами, о подростковой сексуальности. Я веду исследования в сфере лингвистики сексуальности, в частности изучаю, в каких терминах молодежь обсуждает вопросы пола и смежные темы. Например, я ставлю своей задачей понять, почему, если я вдруг скажу «рука», никто не отреагирует, а если произнесу слово «вагина», вы, вероятно, рассмеетесь. — В аудитории действительно послышались нервные смешки. — То, как молодые люди говорят о телах друг друга, во многом характеризует наше общество. В наше время мальчики намного чаще видят в девочках исключительно их тело, чем наоборот. Например, юноши в разговорах друг с другом говорят, что у такой-то классные буфера, в то время как девочки про мальчиков говорят «прикольный», и этот термин подразумевает как оценку внешности, так и эмоциональную характеристику. Таким образом, получается, что девочки воспринимаются исключительно как объекты, в то время как они в юношах видят людей…

И тут встает Лара и перебивает доктора Уильяма Морса, выкрикивая невинным голоском:

— Ты свел меня с ума! Закрой рот и-и раздевайся!

Ученики рассмеялись, а учителя, все как один, повернулись к ней, посмотрели строго, и воцарилась убийственная тишина. Она села.

— Как тебя зовут, милая девушка?

— Лара, — ответила она.

— Лара, — сказал Макс Два Икса, подглядывая в бумажку, — твое поведение является интересным прецедентом — ты, девушка, объективизируешь меня, мужчину. Это настолько необычно, что мне остается лишь предположить, что ты попыталась пошутить.