Квадратный метр неба - Сергей Витальевич Мартинкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как видишь, пока что этого не произошло, — Питер разглядывал квартальные отчёты, недовольно морща лоб. — Да, дела идут не самым лучшим образом, а ещё так и не успел пересечься с Генри. Но в целом, ситуация более-менее нормальная.
— Я тоже просмотрел эти отчёты, и это второй раз за время работы здесь, когда результаты не превзошли прогнозы. И что ты планируешь делать? — спросил Марк, разглядывая изображения на стенах.
— Да ничего такого, пока что эту ситуацию исправить можно, ведь впереди ещё целый июнь. Да и она прямо пропорционально зависит от того, что мы делаем вне рабочее время, да и в рабочее тоже, — Питер достал сигарету, подкурил её и продолжил: — Чем больше мы сил тратим на реализацию наших замыслов, тем меньше мы можем принести прибыли Генри и его окружению. Мне, честно говоря, здесь и находится уже не хочется, тратить свои силы, мять и без того мягкую жвачку, чтобы не утруждать зевак лишний раз приложить усилия сомкнуть челюсть.
— Интересная метафора, — Марк также подкурил сигарету и продолжил рассматривать эскизы.
Питер, уставившись в окно, утомлённым взглядом скользил по окнам небоскрёбов, гадая, что за ними скрывается. Город наслаждался умеренным теплом мая, освежающим затхлые мысли прохожих. Прямо под окнами кабинета располагался тротуар, вдоль которого с обеих сторон цвели лавандовыми искрами церцисы, выбивающиеся из общего потока зелени. «А вот и главный гость», — сказал про себя Питер, увидев еле идущего Генри, который из-за своего лишнего веса и вызванными из-за этого проблемами со здоровьем был физически неспособен переносить даже незначительные перепады температур. Но на его лице сияла улыбка, чему Питер удивился.
— Но сейчас не самое подходящее время, чтобы бросить эту работу окончательно. Нам лишние деньги не помешают. И вот поэтому я решил обновить здесь обстановку, чтобы чуть легче дышать стало.
— Слушай, а как давно ты знаком с Ассоль? — осведомился Марк, и этим вопросом ввёл в замешательство своего товарища.
— Познакомились мы с ней в университете, а зачем ты интересуешься этим? — настороженно спросил Питер.
— Да вот этот эскиз был нарисован шесть лет назад, судя по выставленной дате, — Марк указал на набросок девушки, нарисованной холодными полутонами. — Она мне очень напоминает Ассоль, вот поэтому и спросил, ещё подпись снизу интересная: «И тот, кто не пытается найти, тот никогда разгорится». О чём ты думал, когда писал это?
Питер посмотрел на нарисованную девушку, и понимал, что его приятель полностью прав, но боялся ему в этом признаться. В комнате, помимо его работ, висели также и труды современных состоявшихся художников, благодаря чему кабинет выглядел более органично. «И тот, кто не пытается найти, тот никогда не разгорится», — про себя повторил Питер, вспоминая, как считал эти слова гимном своей юности, как оправдывал этими словами свои самые мерзкие и отвратительные поступки и как наделял это высказывание большим смыслом, чем в него было вложено. Ему в мельчайших подробностях вспомнилось, как и при каких обстоятельствах был написан этот ничем не примечательный набросок: съёмная однокомнатная квартира на окраине города, нуждающаяся во втором дыхании; недавний развод, ознаменовавший собой окончательную гибель иллюзий, возникших в подростковом возрасте; полная комната пустых бутылок из-под дешёвого вина, продающегося в любом супермаркете и, самое главное, стоявшая атмосфера творчества с полной самоотдачей. Не скоро ещё Питер испытает такие эмоции, которыми был пропитан в тот переломный промежуток времени, когда встал перед выбором, знакомому каждому: сохранить или предать собственное «Я». В действительности человек сталкивается с таким выбором ежедневно: на учёбе, на работе, во взаимоотношениях со знакомыми и незнакомцами, в творчестве и искусстве, в семье, — везде, где от него требуется принять решение, даже самое незначительное и, на первый взгляд, абсолютно неважное и коренным образом ничего не меняющее. И предать себя гораздо легче, ведь в дальнейшем мы сами себе скажем: «Не волнуйся, всё отлично, ты принял верное решение». И когда это войдёт в привычку и с переизбытком накопятся предательства собственного «Я», человек начнёт замечать неприятные вещи, ему станет трудно и страшно засыпать, потому что в голове будут сотни вопросов к самому себе: «А почему я ему или ей не высказал правду? Разве мне это действительно необходимо? И как теперь мне с этим справиться?». И когда впервые за целый день такие вопросы возникают у нас к самому себе, то это означает, что только сейчас, уже лёжа в кровати, мы по-настоящему наедине с собой. Но только ответы на возникающие вопросы запоздалые…
— Не самый благоприятный период в моей жизни был, — отвечал Питер, обдумывая, как описать тогдашнее своё состояние, находящееся на стыке двух абсолютно разных жизней. — И да, это Ассоль… — И немного погодя, он решил рассказать приятелю многое из своей прошлой жизни, начиная с момента поступления в университет и заканчивая знакомством с самим Марком. Он подробно описал то, чем занимался и чего ожидал от будущего, рассказал историю знакомства с Ассоль и как в дальнейшем складывались их взаимоотношения, Питер также упомянул Кристину, отчего Марк замер с широко раскрытыми глазами, не веря своим ушам. В своём повествовании он затрагивал только наиболее важные моменты, совокупность которых смогла привести его к тому, что сейчас он имеет и кем является.
— В это сложно поверить, — опершись головой о ладони, изумился Марк. — Никогда бы даже и не подумал, что ты был женат. А ещё роман с Кристиной, и не страшно тебе было, что правда рано или поздно может вскрыться?
Питер открыл окно, подкурил сигарету, и, глядя вдаль сквозь многоэтажные дома, спокойно произнёс:
— А ведь знаешь, я даже об этом и не задумывался. Ни разу не посетила меня мысль, что я делаю что-то не то. Сейчас, к счастью, всё уже кончено, но лучше бы эти бессмысленные отношения и не затягивалось, — лёгкий ветерок задувал сигаретный дым обратно в кабинет, и постепенно в помещении образовался искусственный туман с ароматом ментола.
Марк встал, подошёл к Питеру и закурил, отчего туман стал плотнее и гуще. Приятели стояли, окутанные дымкой, направляя свои взгляды далеко за пределы видимой реальности. Каждый из них был поглощён собственными мыслями, надеждами и проблемами.
