Семьи.net (сборник) - Михаил Тырин

– Что же ты наделал, – прошептала Милена, не слыша мужа. – Ненавижу тебя.

В старой кожаной сумке глухо зазвонил телефон. Азей расстегнул «молнию», достал его, прочитал имя на потертом экране.

– Брат звонит.

Милене было все равно.

– Да? – сказал Азей в телефон, с удовольствием наблюдая, как зашевелились встревоженные соглядатаи.

Две минуты он ничего не говорил, только слушал. С каждой секундой лицо его светлело.

– Спасибо, брат, – ответил он наконец и повернулся к Милене:

– Он жив. Ты понимаешь? Слышишь меня? Наш Дивей жив! Я сделал все верно! Нянька не поняла, что я подменил малышей. Она просто испугалась, увидев агонию ребенка. А болтун водитель запомнил диагноз, который я ему назвал. Они успели, они не жалели денег, думая, что помогают Эстону. Его прооперировали сразу же. Он лежал в лучшей клинике. С ним работали лучшие врачи. А когда подмена обнаружилась, было уже поздно что-то менять…

Азей заплакал.

Соглядатаи перешептывались, переглядывались, не зная, как им реагировать на происходящее. Они должны были просто сопроводить пару до самолета, убедиться, что те сели на рейс. Но сейчас происходило что-то странное.

Азей встал, кулаком размазал слезы по лицу.

– Слышите, вы, динозавры! – зло обратился он к залу. Соглядатаи медленно направились к нему. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего, но разве что-то могло сейчас напугать Азея?

– Вы вымираете! – объявил он. – И вы ищете свежую кровь, чтобы продлить свою жизнь. Только все это бесполезно!

Соглядатаи вцепились в него, потащили вниз. Он сопротивлялся, продолжая кричать:

– Вы забираете наших детей, потому что не можете иметь своих. Но это не поможет, потому что вы делаете их такими же, как вы сами!

Ему закрыли рот – он укусил чужую ладонь, разорвал кожу острым обломком зуба.

– Вы динозавры! Динозавры!

Десятки лиц были сейчас обращены к нему. Недоумевающих, смеющихся, напуганных – разных.

– Вы все умрете, – равнодушно объявил Азей и, отталкивая пыхтящих соглядатаев, полез со скамьи. – Вы уже умираете…

Он сел на пол, закрыл голову руками, не обращая внимания на сыплющиеся удары. Он улыбался, вспоминая своего сына и последний день, который они провели вместе.

Вместе с динозаврами.

Азей верил, что скоро он вернется сюда. Вернется – и заберет своего сына.

Чего бы это ему ни стоило…

Михаил Тырин

Отпуск за храбрость

Федор стоял на крыльце и глядел на изгиб выходящей из-за холмов дороги. Слабый ветерок не спасал от жары, лишь слегка шевелил седые, однако же еще густые и жесткие волосы. Прищуренные глаза внимательно следили из-под ладони за маленькой точкой, бегущей вдали по серой извилистой полоске и оставляющей за собой длинный пыльный хвост.

– Марьяна, ну давай же скорей, едут ведь! – крикнул Федор, не поворачиваясь.

– Да бегу уже! – на крыльце дома, завязывая на ходу платок, появилась Марьяна – немолодая уже, но статная, гибкая и по-своему привлекательная женщина. – Борщ с огня снимала.

– Борщ… – Федор невольным движением оправил пиджак, стряхнул со штанины прибитую ветром соломинку.

Небольшой зеленый автобус с яркой военной эмблемой на боку остановился напротив калитки. С коротким шипением открылась дверь, потом закрылась. И автобус, поднатужившись, тронулся дальше, переваливаясь на неровной колее.

А на дороге остался совсем молодой парнишка в черно-сером солдатском комбинезоне, с небольшим рюкзачком на плече. Был он худой и какой-то блеклый на первый взгляд. Лишь яркой искоркой горела единственная медаль на его груди.

Он медленно, словно опасаясь чего-то, подошел.

– Добрый день… Здесь живут Марьяна Денисовна и… Федор… Федор Иванович?

В руке он мял какую-то бумажку.

Федор чуть улыбнулся.

– Да ладно уж, какие мы тебе Федор-Ивановичи… Вот мамка твоя. А я – батя. Так и называй. Ну проходи, проходи, – Федор распахнул калитку. – Здравствуй, сынок, заждались тебя.

Паренек не двинулся с места. Лишь быстро переводил смущенный взгляд с одного родителя на другого.

– Да что ты застеснялся-то! – Федор взял парня за рукав и буквально затащил во двор. Крепко обнял его, затем то же сделала и Марьяна.

– Меня Ахмедом зовут, – спохватился солдат.

– Да уж помним! – коротко рассмеялся Федор. – Давай мне вещи, проходи в дом, обедать будем.

На самом крыльце Ахмед вдруг остановился.

– Пахнет у вас тут как… Травой, речкой…

– Будет тебе и трава, и речка – все будет. Ты проходи, сынок.

В доме было тихо, лишь какая-то взбесившаяся муха яростно стучалась о стекло. Ахмед скромно и аккуратно ел борщ, стараясь не греметь ложкой. Не столько ел, сколько делал вид, настороженно стреляя взглядом из-подо лба. Наконец отставил тарелку.

– Вкусно очень. Спасибо.

– Эй, сынок, так дело не пойдет, – покачал головой Федор.

Поднялся, достал из буфета бутылку и три небольших рюмочки.

– Вот так… Тебе, я гляжу, терапия нужна. А то совсем как не родной.

– Нет, нам не разрешали! – испугался Ахмед.

– А я – разрешаю! Я – батя твой, понял? И главнее меня сейчас никого нет, вот так! Мать, давай свои котлеты, или что там у тебя…

Марьяна поспешила к плите.

Федор оказался прав – «терапия» подействовала. У Ахмеда и щеки порозовели, и взгляд стал не такой колюче-испуганный.

Было видно: мало-помалу солдатик осваивается в родительском доме.

– Ну, ты хоть расскажи, сынок, как ты там? Как служишь? Вот, гляжу, и орден у тебя.

– Да какой там орден, медаль просто, – смутился Ахмед.

– Просто или не просто, а медали тоже за так не раздают. Ты расскажи, что прошел. Нам же с мамкой тоже знать надо.

– Да что там… у меня всего один бой и был, – Ахмед простодушно развел руками. – Только успели из самолета выскочить, приказ – на позиции. Три километра бегом в зимних комплектах. Дошли до точки, все мокрые, сопли на лету замерзают. Вздохнуть не успели – тут и накрыло. Три десятка ребят с ледника сразу в море смело. Меня командир – за шкирку в расщелину оттащил, посадил за пулемет, сектор показал. Говорит, стреляй. Я и стрелял. Два часа стрелял, пока панцеры не подошли. Вот и все, вот и весь мой подвиг.

Федор покачал головой, сведя брови. Протяжно вздохнул.

– Это кто ж вас так не пожалел? Небось, с норвежских линкоров прилетело?

– Нет, норвежцы сейчас в Баренцевом море застряли, им не до нас, там индусы их жмут. Говорят, нас сверху ударили, с орбитальной батареи. Украинцы, кажется.

Ахмед помолчал, глядя в пустоту.

– Там вообще сейчас ничего не поймешь. Все перемешалось.

– Ну, мы тут тоже мало чего понимаем, – пожал плечами Федор. – Ты, сынок, за свою землю стоишь – вот это понимай. Остальное – пыль. Все эти японцы, арабы, болгары – они за деньги дерутся. Арктическая нефть, алмазы, золото… А за тобой сейчас твоя земля, твои люди, мы с мамкой твоей. Значит, и правда на твоей стороне.