Фантомная боль - Михаил Тырин

Ноздрей Антона вдруг коснулся запах спиртного, и его вновь посетил приступ тошноты. Он даже схватился за ветку куста, чтобы подняться и отойти в сторону.

— Ты чего? — удивился Сержант. — Спать, что ли, пошел?

— Да нет... — Антон глубоко вздохнул и унял позывы желудка. — Мутит что-то. Врач сказал, сотрясение.

— Ну так иди поспи.

— Нет, спать пока не тянет. Посижу еще с вами.

— Завтра все выспимся, — пообещал Самурай. — Никаких занятий не будет, можем дрыхнуть хоть до вечера. Гуляем, короче...

— Тоже мне, «гулянка», — не унимался Гоблин. — Вон где ребята гулять умеют, — он ткнул пальцем в забор, за которым располагалась основная база оперативного отряда. — Чего хотят, то и делают. Я раз видел, они даже баб сюда возят.

— Остынь, Гоблин, — с раздражением посоветовал Печеный. — Что-то ты сегодня очень нервный. Ну, сорвали мы операцию. И что теперь — каждый будет хныкать и жаловаться?

— Да ты вспомни, кто сорвал-то! — вскинулся Гоблин. — Чей пистолетик-то на дорогу упал, а?

— Кончайте! — прикрикнул Самурай. — Все хороши. Просто думать надо в следующий раз.

Гоблин сразу как-то обмяк и успокоился.

— Да ладно... — он сокрушенно покачал головой. — Собаку жалко. Пришлось пристрелить, там... Знаете, здоровая такая лохматая колли — как медведь!

— Да, собачку жалко, — присоединился Обжора. — А жалеть ее никак нельзя было — она нас первая учуяла. Не то, что эти дуболомы из охраны.

— А человечка вам не жалко? — усмехнулся Печеный.

— Какого? — удивился Гоблин.

— Уже забыл? Того, которого ты сегодня грохнул.

— Никого я сегодня не грохнул, — заявил Гоблин, обведя всех своими покрасневшими, уже пьяными глазами. — Я просто поразил цель. Понимать надо разницу.

— И в чем разница?

— Убивает тот, кто принимает решение, — тихо сказал Самурай. — А снайпер — просто инструмент.

— Я — как кирпич, которым проломили голову, — доверительно признался Гоблин. — Кирпич ведь не виноват?

Все усмехнулись, соглашаясь с метким сравнением.

Антону вдруг стало противно слушать, как эти люди изощряют свою фантазию в попытках оправдаться друг перед другом. Ему не хотелось влезать в этот разговор, но он все же не выдержал.

— А если мы все не виноваты, — сказал он, — тогда чего же мы прячемся? Пойдемте за ворота, погуляем по городу. Если поймают, скажем, не мы решение принимали.

— Ты чего это? — удивленно проговорил Сержант.

— А ничего! Если уж мы сегодня сделали дело, то нечего придумывать и называть себя инструментами. Гоблин — убийца, а не инструмент. И мы все — точно такие же!

— Похоже, ты сегодня хорошо головкой стукнулся, — хмыкнул Обжора. — Никому так не досталось.

— Просто противно вас слушать. Вы боитесь вслух сказать: да, мы сегодня убили человека, который лично нам ничего плохого не сделал. Мы сделали это для того, чтоб избавиться от своих неприятностей. Мы и дальше будем также делать: выполнять любую команду, лишь бы решить свои проблемы.

Он замолчал, потому что наткнулся на откровенно злой взгляд Самурая.

— Тебе что-то не нравится? — с угрозой спросил он. — Можешь хоть сейчас завязать с командой. Можешь опять зажить «честно». Где-нибудь в Бурятии или Средней Азии, на исправительно-трудовом стройкомбинате. Какого черта ты здесь делаешь, такой совестливый?

— Я не буду завязывать с командой, — сказал Антон, отвернувшись. — Просто я в отличие от вас не боюсь признаться, что зарабатываю свою безопасность за чужой счет.

— Ну, насчет безопасности ты преувеличиваешь, — заметил Обжора. — Безопасностью здесь и не пахнет.

Неподалеку послышались чьи-то мягкие шаги. Все затихли, удивленно переглянувшись. На освещенном пространстве вдруг возникла фигура Сергеева.

— А я-то думаю, куда вы подевались? Что вы прячетесь, как школьники от учителя? Попросили бы — я бы вас в столовую пустил. Я же понимаю, после такого дела надо разрядиться.

— «Фестиваль» будет? — незамедлительно поинтересовался Гоблин.

— Не раньше, чем через месяц, — ответил Сергеев. Он нагнулся, поднял с земли пустую бутылку.

— А это где взяли?

— В магазине, — ответил Самурай.

Сергеев хмыкнул, отбросил бутылку в сторону.

— О чем спорим? Вас за километр слышно.

— Да все о том же, — с досадой ответил Самурай, злобно взглянув на Антона. — Наш кибернетик очередную воспитательную беседу проводит. Воскресная проповедь на тему «Как убить человека и не остаться виноватым».

— Совсем не об этом я говорил, — разозлился Антон.

— А в чем, собственно, проблема? — невозмутимо поинтересовался Сергеев, обернувшись к Антону. — Ты думаешь, вы сегодня совершили преступление?

— В этом я и не сомневаюсь, — фыркнул Антон. — Я о другом говорил...

— Подожди. Я, конечно, не могу сейчас представить тебе оперативные материалы, документы, показания осведомителей. Могу только дать тебе слово: все, что вы сегодня сделали, пойдет на пользу и нашей организации, и вообще государству. Если для кого-то сегодняшний день оказался неудачным, то он этого заслужил.

— А кстати, чем заслужил? — спросил Печеный. — Мы ведь ничего не знаем. Или это секрет?

— Секрет? — Сергеев пожал плечами. — Да нет, теперь уже, пожалуй, не секрет. Человек, которого мы сегодня... э-э-э... который сегодня был ликвидирован, — иностранец, опытный и известный в определенных кругах экономист. Но его смерть мало кого удивит. Его коллеги знали, что он занимался делами, за которые рано или поздно убивают.

— А какими делами? Это не секрет?

— Он специалист по разорению банков.

— Как это?

— Разве непонятно? Он вызывал искусственное банкротство российских финансовых компаний — по заказу иностранных фирм и даже правительств. И хочу сразу вам сказать, что остановить его другим способом мы не могли. Хотя и очень многое про него знали. И даже посадили нескольких его, так сказать, помощников. Так что ваша совесть может взять выходной.

Он совсем невесело усмехнулся и повернулся, собираясь уходить.

— Может, все-таки открыть столовую?

— Не надо, мы уже скоро закончим.

— Как хотите, — пожал плечами Сергеев и медленно пошел обратно.

— Ну, вы поняли? — тихо сказал Самурай через несколько секунд. — Еще неизвестно, от кого больше пользы — от ЭКОПОЛа, который ни черта толком не может, или от нас. Мы все можем, и бояться нам нечего. Ни одна тварь нам в лицо не посмеется и адвокатом не закроется. Вы поняли?

— Послушай, Самурай, — задумчиво сказал Печеный, — а сдается мне, что ты никакой не разжалованный мент, а самый настоящий действующий офицер ЭКОПОЛа.

— Это почему? — искренне изумился Самурай.

— Да так... На экополовскую «шестерку» ты не похож — характер не тот. Но уж больно ты их любишь. Весь счастьем светишься, когда рядом с Сергеевым стоишь. Из тебя на зоне классный активист бы вышел.