Нагльфар в океане времени - Борис Хазанов

Что случилось? Что произошло? Быть может, читатели помнят сказание о всемогущей обезьяньей лапе, способной творить чудеса. Лапа, однако, нуждалась в точных инструкциях. Силою колдовства девочка наказала доносчика, но допустила промах, не оговорила какое-то важное условие, и вот высшая справедливость, которая была одновременно и высшей несправедливостью, оттого что была слепа и не рассчитывала удары, — высшая справедливость размахнулась чересчур широко и заодно с негодяем срубила праведника.

Неизвестно, сколько она так просидела, но в конце концов поднялась. Поднялась и с мокрыми от слез щеками, утирая нос рукавом, побрела по темному двору. Ее энергия истощилась, мозг был пуст, как револьвер с расстрелянным барабаном. Надо было куда-нибудь деться. Куда? Домой — где, должно быть, уже легла и, как удавленница, хрипит и задыхается во сне ее замученная жизнью, работой и вечным страхом мать?.. Девочка стояла за воротами. Это был момент, когда она чуть было не ушла насовсем.

Она сделала шаг с тротуара на мостовую, точно ступила с берега в воду, волны несли ее к другому берегу, и в эту минуту до ее сознания дошло, чего она, собственно, хочет. Ее намерение не имело прямой связи с исчезновением деда. Оттого ли, что она инстинктивно искала убежища, возможности отвернуться, забыть? Или общий закон вытеснения всего, о чем не полагалось помнить, начал действовать, подчиняя себе и девочку? Эпизод, к описанию которого мы переходим, принадлежит к числу наиболее проблематичных в нашем рассказе. Не исключено, что он имел место позже: разные вечера совместились, как сближаются в перспективе далеко отстоящие друг от друга предметы; так и хронист порой сближает события, случившиеся в разное время; так сморщивается история; так две мировые войны, между которыми мы жили, будут когда-нибудь казаться одной сплошной войной.

На углу стояла телефонная будка. В этом месте (как уже говорилось) переулок раздваивался. Быть может, тысячу лет назад, когда ни домов, ни улиц еще не было и на месте города рос дремучий лес, тут находилась развилка дорог, могучий конь нюхал лопухи у подножья замшелого столба, а богатырь, который был неграмотен, со скверным предчувствием вперялся в загадочную надпись.

Существовал способ звонить без монеты. Сколько раз они названивали наугад незнакомым людям и сообщали сенсационные известия: в доме пожар, в бакалейном дают селедку-иваси; к вам едет «черный ворон». Рассуждая статистически, ни одна из этих новостей не была лишена правдоподобия. Итак, она набрала номер пожарной охраны, быстро нажала на рычажок и набрала другой номер. Ничего не выходило. Она яростно крутила диск и стучала кулаком, как вдруг из трубки раздался знакомый голос, и сердце ее подпрыгнуло, и она едва не потеряла равновесие, привалилась к стенке телефонной будки, только это была не будка, а все та же лестница. Ибо она по-прежнему сидела на ступеньках черного хода, опустив на колени отяжелевшую голову.

Несколько времени спустя она окончательно пришла в себя, поднялась, вышла на улицу. Она не знала телефон Бахтарева, но первые цифры были общие для всего дома. Она была довольно высокой девочкой, ей понадобилось присесть, чтобы увидеть из телефонной будки верхний этаж дома. Там светилось окно. Она сняла трубку и набрала «Скорую помощь». Окно погасло. Змея ревности ужалила девочку в низ живота. Все было гнусно в этом вонючем мире, но она-то лишь начинала в нем жить, и ее не могло утешить, что в конце концов все завертится и исчезнет в унитазе времени. Она набирала наугад цифры, слезы катились по ее щекам, она била кулаком по стальной коробке, повесила трубку, снова сняла, набрала ноль — один, дернула за рычажок. Действительность повторяла сон, как раньше сон подражал яви. Вдруг раздались длинные гудки, и низкий мужской голос сказал:

«Алло».

62. Необычайное телефонное везение. Человек-невидимка

Она переложила трубку в другую руку. «Алло, я слушаю». «Это вы?» — пролепетала она. «Да, — сказал голос, — это я. А вы кто?»

«Я была у вас, — сказала девочка. — Помните? Я еще с бабкой говорила».

«Ты в этом уверена?» — спросили в трубке.

«Уверена. — Голос ее пресекся, она не то всхлипнула, не то хихикнула, затем, справившись с собой, продолжала: — Только не думайте, что я вам навязываюсь. Вообще-то мне на всех вас насрать».

Известные выражения обладают реанимирующим действием. К ней возвратились самообладание и свобода.

Голос спросил:

«Кого ты имеешь в виду?»

«Тебя. И твою кралю. С которой ты сейчас…» После чего было произнесено еще одно непроизносимое слово. Одно из тех слов, в самой недвусмысленности которых таилась непостижимая двойственность, ибо оказалось (в который раз), что смысл и смак оно сохраняло лишь до тех пор, пока подлежало запрету. Вырвавшись из бутылки, джинн оказался просто дурным воздухом. Трубка молчала, но девочке казалось, что до нее доносится медленное дыхание того, кто находился на другом конце провода. Наконец он спросил: «Сколько тебе лет?» Она не ответила. «Ты хорошо сделала, что позвонила», — сказал голос из трубки, низкий и тяжелый, в котором звучало спокойное мужество человека, приговоренного к смерти; быть может, говоривший был болен. «Я не туда попала», — пробормотала она. «Это не важно. Подожди минуту, я сейчас».

Девочка выглянула из будки, все окна в доме были непроницаемо темны. За которым из них лежал этот человек, находился ли он вообще в этом доме? «Алло. — Голос вернулся и заговорил под самым ее ухом. — Я просто надел халат, — сказал он, — теперь мы можем поговорить. Ты звонишь из автомата?»

«Да». Ей стало не по себе. Говорящий халат — без лица, без рук, без ног: был такой фильм.

«Это бывает», — сказал ночной человек.

«Что бывает?»

«Я имею в виду телефон. Можно попасть куда угодно». Она не знала, что ответить. «Кто твои родители?» Она молчала.

«Когда ты позвонила, я решил, что ты нуждаешься в помощи, но теперь вижу, что ты вполне самостоятельная девушка». «Как это вы видите?» — спросила она.

В ответ раздался звук, какой могла бы издать усмехнувшаяся птица.

«Ты права, это просто привычное выражение. Даже если б мы встретились, я не мог бы тебя увидеть». «Почему?»

«Потому что я слепой».

«Как это?» — пролепетала она.

«Очень просто».

«А вы где живете?»

«Там же, где все. Где и ты живешь».

«Я нигде не живу, — возразила она. — А как же вы?..»

«Ты хочешь спросить, как я живу? Так и живу. Ем, сплю…»

«Чего же вы сейчас не спите?»

«Бессонница, — сказал человек. — Я лежал, и вдруг раздался звонок. А потом, какая разница — день, ночь? Ночью даже все становится яснее. Этим слепые отличаются от зрячих».

Ей было холодно, во всем теле осталось несколько уголков, где еще хранились остатки тепла, и она засовывала то одну, то другую руку под мышку или в пах. Под конец она сползла вниз, прижимая к себе трубку, словно куклу, шептавшую ей на ухо свои секреты. Слова человека из темноты сбивали ее с толку, словно он вкладывал в них другой смысл. Она молчала, дыша в трубку, в необъяснимой уверенности, что на другом конце провода собеседник внимает ее безмолвию. Он спросил: «О чем ты думаешь?»

Она сидела на корточках, и трубка возвращала ей ее дыхание.

Поднимая глаза, она видела край неба над темной громадой дома. Окна верхнего этажа блестели, как слюда.

«Ни о чем, — буркнула она. — А вы вправду живой?»

Ответом был тот же носовой звук, но теперь казалось, что птица прочищает горло.

«Так мне по крайней мере кажется», — сказал голос.

«Кажется, кажется, — возразила она, — почему это вы не можете говорить ясно? Кто вы вообще-то будете?»

«Я уже сказал».

«Ничего вы не сказали. Я спрашиваю, кто вы такой». «Хорошо, — помедлив, сказал он. — Как бы тебе объяснить? Видишь ли, должен быть кто-то, кто все это сочиняет. Так вот, это я». «Чего?»

«Я сочинитель», — объяснил он.

Она усмехнулась:

«У нас тут тоже был один».

«Я знаю».

«И досочинялся».

Голос промолчал. Она спросила:

«И что же вы сочиняете?»

«Ты невнимательна. Я же сказал».

«Чего ты сказал? Ничего ты не сказал! — закричала она. — И вообще!»

«Извини, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел сказать, что в моем сочинении ты главное действующее лицо. Героиня». «Чего?.. А вы где живете? В нашем доме?» «Нет, — сказал голос. — В другом». «Откуда вы меня знаете?»

Трубка молчала, и девочке показалось, что дыхание, которое неслось навстречу ее дыханию, прекратилось.

«Алло! — Она дунула в трубку. — Алло, алло!..»

В отчаянии она уставилась в круглое эбонитовое отверстие, вновь прижала раковину к уху. Телефон умер. С трубкой в руке, она мучительно старалась вспомнить номер. Но это был случайный набор цифр, нечаянная удача, которая не повторяется.