Королева френдзоны (СИ) - Варвара Корсарова

Последние слова дались ей с трудом: все-таки ситуация пикантная. Она хороша для дамских романов, но не для жизни. Отец девушки парня, в которого она безнадежно влюблена! Разве из этого может выйти что-то толковое?

«Ты уже рассчитываешь на что-то толковое?» — ехидно спросил внутренний голос.

После секундной паузы Федор заговорил, и внутренний голос Тины не успел наболтать лишнего.

— А ты как думаешь? — спросил он. — Кем я был: отличником или двоечником?

Шалый огонек опять загорелся в его глазах. Федор решил продолжить игру.

— Двоечником и хулиганом, — честно ответила Тина.

Федор звучно рассмеялся. Тина заулыбалась. Ей нравилось слушать его смех: сочный, раскатистый, очень мужской.

— Не угадала. Я окончил школу с серебряной медалью. А еще ходил в шахматный кружок и секцию карате.

— Расскажи о своей семье.

— Ладно, расскажу, — решился Федор после паузы. — Меня воспитывали строгая мама, строгий папа-военный и строгий дедушка-врач. Еще была бабушка, не такая строгая. У нас в семье была железная дисциплина. Знаешь, какие слова я слышал чаще всего?

— Какие же?

— «Настоящий мужчина должен…» И дальше перечень: настоящий мужчина должен быть серьезным. Ответственным. Никогда не жаловаться. Никогда не плакать. Собственные проблемы решать в гордом одиночестве. Помогать старшим. Помогать младшим. Брать удар на себя. Рано выбрать цель в жизни. Упорно к ней идти.

— И ты выбрал и шел? — изумилась Тина.

— И я выбрал и шел, — подтвердил Федор. — Точнее, за меня выбрали и заставили идти. Я точно знал, что после школы поступлю в престижный вуз. Потом меня ждет хорошая должность, успех, карьера. Идеальная семья всем на зависть. Для этого нужно было хорошо потрудиться. Не заниматься глупостями. Я был примерным мальчиком. Очень ответственным. До одиннадцатого класса. В одиннадцатом классе я влюбился в Нину, а на выпускном… ну, ты уже знаешь.

Тина слушала затаив дыхание.

Но Федор вдруг помрачнел и замолчал. Как будто пожалел, что сказал так много.

— Слушай, что-то в горле пересохло, — заявил он и кашлянул. — Можно еще чаю?

Тина кивнула и пошла на кухню. А когда вернулась с чаем, поняла, что настроение Федора изменилось, и вряд ли он станет рассказывать свою историю жизни до конца.

Он принял из ее рук чашку, сдержанно кивнул, размешал сахар и заговорил о погоде. Обниматься больше не пытался.

А потом глянул в окно, на часы и присвистнул:

— Поздно уже. Мне, пожалуй, пора. Дела еще…

— Дела? — Тина не смогла сдержать разочарования. Она мысленно ругала себя разными словами. Вздумалось же ей лезть к нему в душу! А ведь все шло так хорошо! Она его спугнула.

Федор посмотрел на нее пристально и вопросительно. Тина смешалась. Он что-то от нее ждет? Надо сказать: останься?

Пока она колебалась, Федор принял решение. Он поднялся и пошел к выходу. Но вдруг остановился:

— По-моему, ты не завернула кран в ванной. Слышишь, капает? Или протекает? Я когда руки мыл, заметил, что закручивается плохо.

— Да, наверное, — махнула рукой Тина. — У меня старые краны. Вечно с ними проблемы. Надо сменить все. Потом как-нибудь.

Она вспомнила Дианины планы и мысленно усмехнулась.

— Дай-ка все же посмотрю, — озабоченно и как будто радостно сказал Федор и вернул на крючок куртку, которую уже собрался надеть перед уходом.

Он решительно отправился в ванную и через секунду выглянул наружу:

— Есть плоскогубцы и отвертка? — спросил он.

— Вроде были где-то в том шкафу…

— Принеси, я быстро все сделаю и пойду.

— Федор, не надо!

— Надо, — настаивал он. Нахмурился и сам открыл шкаф в коридоре, где Тина хранила разное ненужное барахло. Мигом нашел небольшой ящик с инструментами, поставил его на пол, сел на корточки и принялся возиться внутри.

— Так… то, что нужно! — он встал, в руках у него были большие плоскогубцы, которыми он хищно пощелкал.

У Тины лопнуло терпение.

Она шагнула вплотную к Федору.

— Ты что творишь? — спросила она свистящим шепотом. — Федя, ну какой кран в самом деле? Ты с ума сошел?

Федор поднялся и она совсем близко увидела его глаза — серые, с зеленоватым отливом и золотистыми крапинками. От его взгляда у нее внутри все задрожало. Он словно проник сквозь ее одежду, обласкал кожу и добрался до бешено бьющегося сердца.

А ведь он красивый мужик, мелькнуло у нее в голове. Вон какой… широкоплечий, хмурый, решительный… И растерянный, хоть у него седина в бороде, и это так трогательно!

Она отобрала у него плоскогубцы и бросила на полку. Потом положила руки ему на плечи и на секунду замешкалась, собираясь с духом, но Федор не дал ей времени на колебания. Он сграбастал ее в охапку и поцеловал первым. Его поцелуй был таким же непредсказуемым и неожиданным, как и он сам. Он наклонил голову, крепко прижал ее к себе и… и это было восхитительно.

Тина жадно ответила не его поцелуй, и никаких сомнений больше не осталось — закомплексованная и неуверенная в себе женщина исчезла, она знала, что нравится Федору такая, как есть, даже если училась целоваться по фильмам и наверняка делает все неправильно.

Зато Федор все делал правильно, настолько правильно, что у Тины земля поплыла под ногами, и она не слышала больше ничего: ни звонко капающего крана в ванной, ни возмущенного вопля кошки.

Они целовались упоенно и самозабвенно в тесном коридоре, но краем сознания Тина отмечала, что Федор двигается, напирает, заставляет делать небольшие шаги, и они, кажется, уже в гостиной, возле дивана, и ее блузка расстегнута, а ее пальцы сражаются с пуговицами его рубашки, а ладони сами касаются его горячей твердой груди. Потом они оказались на диване и продолжали целоваться, пока еще сидя, но Федор напирает все сильнее, а она тянет его к себе и старается прижаться к нему крепче и крепче, чтобы упасть на спину и почувствовать на себе вес его тела… Но Федор медлит, как будто желая отодвинуть важный момент, насладиться каждым мгновением. Удивительно, как ему удается одновременно быть напористым и терпеливым, нежным и страстным… С ней так и нужно, именно этого она и хотела!

…Телефон оглушительно заиграл веселую мелодию.

Ну кому приспичило звонить в эту минуту!

Тина не собиралась брать трубку. Пропиликав раз десять, телефон замолчал.

А потом заиграл вновь. Ему вторило протяжное кошачье мяуканье, где-то прямо под ухом. Видимо, кошка забралась под диван, и обижалась, и недоумевала происходящему.

— Придется прерваться и уделить им внимание, черти бы их взяли — прошептал Федор, жарко дыша ей в ухо. — Ничего. Подождем. Так даже лучше. Не стоит спешить.

После чего