Честь Афродиты - Владислав Вишневский

Верочка машинально кивнула и, как раз, по громкой связи в приёмной раздался голос Игоря Ильича: «Верочка, кофе и почту, пожалуйста. Сначала почту». Верочка что-то невнятное ему в волнении прохрипела. Отключив связь, судорожно прокашлялась, наконец залилась ярким румянцем, выскочила из-за стола, оббежала вокруг Бориса Фатеевича, прижимая руки к груди, боясь ещё прикоснуться… Волков улыбался… Потом всё же обнял её… Он был действительно живой и настоящий, тёплый, не робот. Потому что так же пощекотал её губами за ушком. Она это помнила.

— Живой! Живой!

— А мы тут, извините… Борис Фатеевич, — нервно заикаясь, счастливо лепетала она. — Я так рада. Мы так все рады… Борис Фатеевич… Борис Фатеевич…

На пороге открывшейся двери кабинета президента неожиданно возник рассерженный Игорь Ильич… Молодой, свежий…

— Вера, я что, извините, ждать вас… — Он не договорил. Не закрыв рот, немо застыл…

— А можно я вместо почты буду, а, не возражаете, господин президент? — прерывая неловкую паузу, с игривой интонацией в голосе спросил Борис Фатеевич, и шагнул к двери. Игорь Ильич окаменело посторонился.

Верочка, как никогда такого не делала, прислонилась ухом к двери, надеясь услышать подробности разговора, но ожидаемого шума за двойной дверью не было… Тогда она бросилась в коридор… Ей навстречу, из дверей кабинетов мумиями выглядывали удивлённые и настороженные фигуры сотрудников с характерными по случаю лицами: «Ужас! Верочка, это правда? Не может быть!! Неужели?» Даже охранник снизу поднялся, ну…

— Именно он! Правда. Сам! — ответила Верочка.

— Ха, а может это клон! Нет?

Верочка шикнула на умника из маркетингового отдела.

— Сам ты клон! Настоящий, я говорю. Именно Борис Фатеевич, я убедилась. Проверила.

— Да?

— А он как, Верочка, ну, это?.. Главбухша неопределённо повела в воздухе руками.

— Такой же, красивый… — тоном заботливой сестры, ответила Верочка, и горестно вздохнул. — Только похудел…

Сотрудники понимающе переглянулись… Похудеешь тут… естественно… такое дело… Все вспомнили и панихиду, и музыку и закрытый гроб. Они и сами, можно сказать многие похудели.

— А поминки теперь, тогда как? — кто-то спросил. — Отменяются? Я деньги на обед не взял…

— Умолкни.

— Я тебе займу… Под процент.

— Ребята, а кого же мы тогда похоронили, там?

— Вот ситуация! Кино!

— Ужас!!

— Ни хрена себе!

— Люди, мы влетели!!

И вопросы, и восклицания остались без Верочкиных комментариев. Но, все понимали, на них теперь можно было не отвечать, потому что, президент вернулся, президент разберётся…

Тумбочку с цветами и рамкой тут же убрали. Мгновенно и далеко. Обстановка с этим в офисе кардинально изменилась, как и настроение. Лица сотрудников посвежели, они дружно оторвались от дверей кабинетов, всем составом столпились в приёмной. Галдели, но не шумно, как в приёмной выздоравливающего больного, обменивались улыбками и короткими репликами. Каждый лично хотел выразить свою радость по поводу воскрешения президента. Гадали, как бы они, на месте прежнего президента, поступили бы с новым. Ясно, что он не виноват, но всё же… Он же сообщил. Он и команду дал… Рано получается похоронили. Не того! А кого? А действительно, кого и почему так быстро? И фото и надпись на мраморе… Всё, как положено. Ужас! Кошмар! Все тогда горевали… Узнав о трагедии, коммерческий отдел, вместе с маркетинговым, вообще чуть всем составом не запил тогда. С трудом их нашли, с трудом и в офис вернули. Как, что теперь будет?

В суете ожидания никто не обратил внимания на двух появившихся посторонних за спинами. Один из них, невысокий, в возрасте мужчина, приятной наружности, с вежливым лицом, опрятно одет, с портфелем в руке и курительной трубкой в зубах, в старомодной шляпе — не иначе заказчики — с ним молодой парень. Заметно выше, обычной наружности, скорее нескладный, о таких говорят, «его не возьмут в космонавты». С длинными руками, большестопыми ногами, быстрыми глазами, большими губами, чуть-чуть курносый, с оттопыренными ушами и шапкой волос над всем этим. Пройдя по пустому коридору, они прошли на сдержанный шум голосов, осторожно заглянули в приёмную, на них никто внимания не обратил. Тогда взрослый мужчина, найдя за своей спиной в коридоре глазами дверь с табличкой «Вице-президент», без стука коротко заглянул в неё и на минуту исчез за ней. Молодой спутник остался возле приёмной, прикрывать тылы. Вскоре человек с портфелем выскользнул их кабинета, осторожно закрыл дверь, быстро подошёл к молодому, они молча обменялись взглядами, повернулись и… никем не замеченные спокойно направились на выход. Как раз, в этот момент, за их спинами, там, в приёмной, возникла сначала тишина, потом вспыхнул шум и радостные возгласы, словно на балкон вышла ожидаемая поп-звезда.

Первым появился Игорь Ильич Никитин, с красным лицом, глазами в пол, с несколькими деловыми папками в руке. «Распаренный!» «Ага, досталось!» «И правильно!» Не поднимая глаз, он прошёл по образовавшемуся коридору из молчаливых сотрудников в свой прежний кабинет, туда, где недавно обосновался новый вице… протеже Ольги Леонардовны. Сотрудники, молча пропустив его, с шумом потянулись в кабинет воскресшего президента, и охранник в их числе.

На ходу вставляя в уши наушники и включая запись миниатюрного приёмозаписывающего устройства, Григорий Михайлович Пастухов вместе со своим напарником Волькой быстро вышли из здания с табличкой у входной двери ЗАО ПКФ «Афродита», запрыгнули в старенькую «копейку», одиноко стоящую неподалёку. И вовремя… «Тчшь! — произнёс Григорий Михайлович напарнику, — звонит кому-то»…

— Сергей Бадаевич, Сергей Бадаевич, — взволнованно шипел в трубку Игорь Ильич, кричать он не мог, а так хотелось.

— Да, слушаю, дорогой. Почему так кричишь, какая муха тебя укусила? Эй!

Игорь Ильич проглотил ком в горле, чуть не плача, сообщил об ужасном.

— Волков нашёлся, Волков, Сергей Бадаевич, Вол-лков! Прямо воскрес. Он вернулся. Вернулся! Вы понимаете? Как так? Вы меня обманули. Вы меня подвели. Подставили. Вы…

Генерал перебил.

— Подожди-подожди, дорогой, как ты сказал, кто вернулся, этот твой Волков? Президент? Из могилы? Не может быть. Ты не пьян? Ты уверен? Что ты говоришь?!

— Я пьян? Я не уверен? Да я чуть с ума не сошёл, когда его в приёмной увидел. — срывался на крик голос в трубке. — Он это! Он. Живой. А я в его кабинете. Мы же его похоронили… Вы же…

— Стой-стой-стой-стой… — Сергей Бадаевич смешался. — Погоди, друг, я что-то не понимаю… Я же точную информ… Да и гроб же мы… Игорь Ильич, Никитин! Ты твёрдо уверен? Отвечаешь?

— Я?! Да за что я теперь могу отвечать, если вы меня подставили, за что?! Он меня носом полчаса по столу возил, понимаете? Размазал! Растоптал! Все мои старания, вся деятельность, моя карьера…

— Так, одну минуту, Игорь. Стой, не паникуй! Всё нормально, всё поправимо. Я сейчас разберусь. Возьми себя в руки. Я тебе позвоню. Жди звонка. — Сказал Сергей Бадаевич и первым отключился.

Пастухов отключил запись, быстро достал свой сотовый телефон.

— Рыбка клюнула, — сказал он напарнику. Волька не слышал разговора, сидел на водительском месте, вертел головой, смотрел по сторонам. — Попробуем выяснить кто такой Сергей Бадаевич, тот ли, о ком я думаю… — Григорий Михайлович нашёл на дисплее телефона нужный номер, нажал кнопку вызова… — Женя, это я. Да Пастухов… Привет! — воскликнул он. — Да нет, всё в порядке. Нет, пока на пенсии… Ааа, уже присвоили полковника? Молодец. Поздравляю. Спасибо. Обязательно обмоем. А как же! Я? Да отъезжал тут на недельку… на дачу… отдыхал, ага. Спасибо, обязательно, я обещаю. Тут вот какое дело, ты не дашь мне все телефончики Сергея Бадевича… Да, правильно, вашего… эээ… Что? Да, и служебный, и сотовый, если можно… и адресочек домашний… Дачи? Прекрасно. Я записываю… Нет, Женя, ты же знаешь — могила — только строго в рамках… эээ… для служебного пользования. Запись сотри. Я знаю. На всякий случай. И я сотру. Запомню только. Ну всё, спасибо. Я тебе обязан. Заскочу. Супруге привет… Звание обмоем. А как же, как раньше. Созвонимся. Пересечёмся. Будь. — Убрав телефон в карман, с улыбкой сообщил Вольке. — Женька звезду получил. Хор-роший мужик. Опер классный! Рад за него! Зажимали мужика, зажимали, а всё ж таки дали… Засранцы! Хорошо. Надо заехать поздравить. Мы с ним вместе… — начал было Пастухов, но оборвал воспоминания, посерьёзнел. — Значит, это он, наш дорогой Сергей Бадаевич… Ладно. Ход за нами. Поехали. — Приказал Григорий Михайлович, Волька повернул ключ зажигания.

27

Командировка также быстро закончилась, как и началась. Побывав в Малибу и на двух швейцарских озёрах, не считая Симпозиума, нескольких шикарных ресторанов, и ювелирных магазинов, Ольга Леонардовна, отдохнув душой и телом возвращалась на Родину. Хотя, какая она Родина… Родина — у… Нет, окончание фразы Ольга Леонардовна уже не проговаривала, даже мысленно, потому что вновь становилась чиновницей, патриоткой. Правда, теперь гораздо моложе и могущественней, как она убедилась, хотя бы в собственных глазах, её достояние значительно выросло: не считая сексуальной востребованности, в ней оно неисчерпаемое, к этому добавилось огромное и шикарное поместье, брильянтовая диадема с колье и серёжками — всё это представляло астрономическую сумму. Неожиданно Ольга Леонардовна поразилась самой себе. Будучи всю жизнь ярой коммунисткой, убеждённой, по призванию и применению, легко стала богатой собственницей, даже не воспротивилась этому. Скорее наоборот… Как и не было за плечами долгой школы воспитания коммунистического мировоззрения. Всё долой, всё прочь. Теперь, это личное богатство хотелось беречь и непременно умножить… Ещё больше умножить! Мировые рейтинги миллиардеров на это вдохновляли. Потому что деньги — это власть. А власть — это, естественно, деньги. К сожалению в России «царствовать» пока невозможно, нищий электорат обязательно восстанет и непременно всё отберёт, а вот здесь… за бугром, здесь можно. Даже приветствуется, потому что личность неприкосновенна и охраняется Законом. Как в России, но по другому, по-взрослому. Это ли не цель?! Цель! А если есть цель, стрела найдётся. Вернее твёрдая рука для достижения. Какой Ольга Леонардовна всегда себя считала. Теперь она ведь тоже где-то как-то, извините, становилась в ряд с миллионерами-миллиардерами, да. Пока пусть и в замыкающей колонне, но это только начало. Её любовник-олигарх такую идею родил, такое придумал, такое!.. Во сне не приснится! Выполни она — станет не просто миллиардершей, а… а… А бриллианты, это аванс. Вот они! Она их, бережно и любовно погладив рукой, положила на хранение в ячейку в одном из солидных банков там же, в Малибу. Имя международного банка, как и свой код, и код ячейки она знала одна, одна всё и выполнила, без олигарха… мало ли чего. Он в это время готовился к следующему заходу на «любовь свою», душ или что там принимал, и прочее, отдыхал.