Консул Тревельян - Михаил Ахманов

– Мы пойдем вдоль синей трубы, помеченной таким знаком, – сказал его провожатый, рисуя в воздухе нечто похожее на древний китайский иероглиф. – Этот трубопровод должен привести нас к убежищу… должен, я хорошо помню… Любая из синих труб на этом ярусе тянется до узла очистки… Нам нужно добраться до него.

– Что там очищают? – спросил Тревельян.

– Воду, взятую из моря и опресненную воду. В любом из наших городов вода используется много раз… пять, шесть… – Найт озирался, рассматривал знаки на трубах, смахивал ладонью пыль – под нею все казалось одинаково серым. – Вот нужная труба, консул Трев! Идем!

Они углубились в один из проходов. Здесь было сумрачно и сыро, свет падал от неяркой люминесцентной полоски, бежавшей вдоль каменного свода, под башмаками что-то похрустывало, и каждый шаг взметал облачко пыли. Трубы, закрепленные на стенах и потолке в несколько рядов, то тянулись ровно, то изгибались, сворачивая в поперечные коридоры, и Найт всякий раз изучал их окраску и полустершиеся знаки. Синяя труба, их ориентир, пересекла входы в десяток узких тоннелей, каждый раз взмывая к самому потолку и снова опускаясь, затем повернула в более широкий проход с нишами в стенах. В нишах замерли роботы, по полу был проложен рельс, и люминесцентная полоса вверху светилась ярче – очевидно, здесь проходили главные коммуникации. Добравшись сюда, Найт сказал с довольным видом:

– Галерея Кубар-Идд, она проложена до самого Никата… Мы правильно идем.

Тревельян покосился на своего спутника и молча кивнул. Они с Найтом блуждали в мрачных катакомбах подземелья уже более двух часов. Сам Ивар не ощущал усталости – искусственная кожа под его одеянием позволяла двигаться хоть целые сутки, сохраняя бодрость. Другое дело Найт – юноша казался утомленным, щеки его ввалились, на висках выступила испарина. Похоже, тысячелетний сон в стасисе не прибавил ему здоровья.

– Отдохнем. – Ивар опустился на трубу полуметрового диаметра, пролегавшую внизу стены. – Не будем торопиться. Сядь и расскажи мне что-нибудь.

– Что, консул Трев?

– Там, в стасисе, ты видел сны? Сознавал ли течение времени?

– Сны? – Взгляд Найта уперся в пол, брови сдвинулись, на лбу наметилась морщинка. – Не помню… Кажется, я словно бы утонул, ушел в пучину забвения и пустоты… Ни холода, ни тепла, ни чувств, ни мыслей… – Он вздрогнул и поднял голову. – Нет, одна мысль была! Я думал, что непременно вернусь сюда, в свой мир… вернусь со всемогущим властелином, прилетевшим со звезд. Так и получилось. Но…

– Но?.. – повторил Тревельян после недолгого молчания.

– Тот же вопрос, консул Трев. Было сказано тобой, что странствовать во времени нельзя, но мы вернулись в прошлое. Значит, все-таки можно?

– Наверное. – Тревельян коснулся плеча юноши. – Поверь, Найт, я не обманывал тебя, я сам удивлен. Ты ведь помнишь, что нас, тех, кто говорил с тобой, было четверо – четверо, и двое не похожи на людей. Они…

– Пятеро, – перебил Найт. – Еще женщина, очень красивая женщина. Тоже человек.

– Да, разумеется. – Прелестный образ Жанкат Брингар явился Тревельяну и тут же померк. – Время не подвластно людям, но есть в Галактике другие существа, более древние, более мудрые. Тот, кто отправил нас сюда, владеет знанием, до которого тысячи лет… может быть, миллионы…

– Он похож на человека, но не человек, – задумчиво произнес юноша, скрестив руки перед грудью. – Но есть нечто такое, что роднит его с людьми, с лучшими из нас: сочувствие и готовность помочь. Не каждый человек на это способен.

– Не каждый, – молвил Тревельян и поднялся.

Они продолжили путь по тоннелю, шагая мимо застывших в нишах роботов, мимо узких коридоров с трубами и жгутами проводов, мимо вентилей, коллекторов и стоек, на которых перемигивались огоньки. Тоннель сделался еще шире, и теперь по его оси бежала пара рельсов – второй вывернул из какого-то темного прохода. Вероятно, то были монорельсовые дороги, но ни вагонеток, ни других экипажей не попадалось. Через часа полтора стены тоннеля разошлись в стороны, потолок взмыл вверх, пол опустился, и путники сошли по лестнице в просторный зал. Здесь стояли гигантские цилиндры ректификаторов, к ним тянулись со всех сторон окрашенные синим и зеленым трубы, в воздухе висел туман едких испарений. Свист выпускаемого газа смешивался с резким стуком насосов, гудели вытяжные вентиляторы, в прозрачных колоннах булькала очищенная вода – на взгляд Тревельяна, все еще мутноватая, неприятного белесого оттенка. Казалось, что в этом зале нет ничего, кроме работающих механизмов, но тревожное предчувствие вдруг охватило Ивара – он замер на половине шага, огляделся, но не увидел ни людей, ни роботов охраны. Возможно, на Декаи Таилу вообще не имелось боевых кибернетических систем – их производство было сложным и весьма энергоемким.

– Мы почти на месте, – сказал Найт Ракасса, вытирая пот со лба. Затем он вытянул руку к металлической плите, выступающей над полом. – Нужно сдвинуть этот люк и спуститься ниже. Помоги мне, консул Трев.

– Я сам. Для меня это нетрудно.

Плиту Ивар сдвинул с легкостью, хотя она весила добрый центнер. Всмотрелся в неясные отпечатки на ее поверхности, хмыкнул и произнес:

– Люк недавно открывали. Это подозрительно.

– Нет. Ялонг и другие, что скрываются здесь, часто выходят на поверхность.

– Зачем?

– Для сбора сведений. Еще им нужна еда.

– Понятно. Ну, давай спускаться.

Они миновали узкую лестницу с потертыми пластиковыми ступеньками. Внизу находилась круглая камера с десятком дверей и небольшим бассейном посередине. Бассейн, тоже круглый, диаметром метра два, был полон воды, а на его дне поблескивала стеклом и металлом какая-то сложная конструкция.

– Анализатор, – пояснил Найт. – Здесь помещения для тех, кто следил когда-то за качеством очистки – в давние, очень давние времена… Теперь это делает анализатор, и никто сюда не спускается. Только люди нашего суонча. Но где же они?

Юноша оглядел камеру с таким видом, будто в ней чего-то не хватает. В его глазах вспыхнули тревожные огоньки.

– Странно… Где часовые?.. Они всегда тут были… Ялонг за этим следил…

– С ним что-то случилось. Что-то нехорошее, – произнес Тревельян. Склонив голову к плечу, он стоял у лестницы, пытаясь разобраться в хаосе ментальных импульсов. Здесь были люди, почти за каждой дверью, и от одних тянуло волнами хищного торжества, как от стаи волков, загнавших, наконец, добычу. Другие ощущения были страшными: бессильная ненависть, безнадежность, мука и ожидание смерти. Странная смесь, подумалось ему. Явный признак трагедии, какого-то кровавого конфликта, где есть победившие и проигравшие, палачи и жертвы. Последних, кажется, скрутили в бараний рог.