Смерть раньше смерти - Деон Мейер

— Вы не были…

— Тук-тук-тук! — На пороге показалась Антуанетта Нинабер; она несла на подносе кофейные кружки.

Нинабер живо подскочил к жене и взял у нее из рук поднос.

— Спасибо, милая!

— Пожалуйста, — безмятежно, как раньше, улыбнулась его жена. — Все в порядке, милый?

— Все просто замечательно.

— Угощайтесь печеньем, — предложила она и вышла.

Нинабер молча протянул детективам поднос. Потом сел.

— Вам придется объяснить, в чем дело.

— Вы сегодня утром не были в Хаут-Бэй между шестью и половиной седьмого утра?

— Нет, я ведь вам сказал…

— Подумайте как следует, мистер Нинабер, — сказал Петерсен.

— Ради бога, сержант, я прекрасно помню, где я был.

— Я лейтенант.

— Ах, извините, лейтенант, — довольно раздраженно сказал Нинабер.

Ему не нравится, когда Петерсен задает вопросы, подумал Яуберт. Богатый расист, ублюдок.

— Вы в курсе того, что в нашем городе появился так называемый маньяк с маузером?

Нинабер пожал плечами:

— Да. То есть… Я, конечно, читаю газеты. И по телевизору что-то говорили…

— Мистер Нинабер, у вас есть маузер-«черенок»?

— Нет. Неужели вы… Да в чем дело?

— Можете объяснить, почему вашу машину, темно-красный БМВ пятой серии, номер СY 77, сегодня утром видели перед домом Александера Макдоналда, последней жертвы маньяка с маузером?

Нинабер выпрямился и даже привстал с места.

— Как бы я… Нет. Вы полицейские. Вам должно быть известно, что номерные знаки легко подделать. Я ведь уже объяснил, что около шести утра я был на работе.

— Кто может это подтвердить?

— Подтвердить, что я был на работе? Никто. Я специально приезжаю на работу пораньше. Чтобы побыть одному и поработать в тишине и покое.

— Значит, в шесть утра вы были на работе?

— Да. — Нинабер вздохнул с облегчением. Вот олухи эти полицейские!

— А ваша работа далеко от Хаут-Бэй?

— Совершенно верно.

— Значит, мистер Нинабер, вам не о чем беспокоиться, — сказал Яуберт и увидел, как сидящий напротив человек расслабился.

— Верно, — сказал Нинабер.

— Но мы вынуждены просить вас об одном одолжении.

— О каком? — Нинабер подозрительно прищурился.

Яуберт решил слегка исказить факты.

— Только вы в состоянии нам помочь. Вопрос необходимо прояснить до конца. Мы охотно верим, что вы сегодня утром не заезжали в Хаут-Бэй. Но у нас имеется свидетель, который утверждает, будто видел ваш БМВ и выходящего оттуда мужчину, который показался ему смутно знакомым. Поэтому мы просим вас поехать с нами. В нашем управлении есть так называемая комната для опознания. Мы собираем несколько человек приблизительно одного телосложения и цвета волос. Свидетель должен опознать лицо, которое он, по его словам, видел. Поскольку вы ни в чем не виноваты…

Оливер Нинабер побледнел.

Он долго молча смотрел на Яуберта и Петерсена.

— По-моему, мне пора звонить моему адвокату.

28

Оливер Нинабер солгал жене, объясняя, почему он уезжает вместе с незваными гостями. Он сказал, что полиции требуется его помощь.

— Беспокоиться не о чем.

В здании на Касселсвлей пришлось долго ждать, пока приедет адвокат Нинабера. Они расположились в комнате для допросов, за столом с прожженной сигаретами столешницей.

Адвокат Нинабера почти вбежал в комнату. Он был коротышка лет сорока, с очень большой головой, толстыми губами и практически без подбородка. Коротышка с порога начал возмущаться условиями, в которых содержится его клиент. Нинабер велел ему замолчать:

— Фил, я приехал сюда добровольно.

Адвокат сел, расстегнул замки на дорогом кейсе, достал блокнот, вытащил из нагрудного кармана ручку и посмотрел на Яуберта снизу вверх.

— Можете продолжать, — кивнул коротышка, как будто требовалось его официальное согласие на проведение допроса.

Яуберт промолчал, лишь удивленно поднял брови.

— Фил, сегодня утром я был у дома Александера Макдоналда. Того самого типа, которого прихлопнул маньяк с маузером.

— Ш-ш-ш! — прошипел адвокат, надувая толстые губы.

Нинабер посмотрел на Яуберта:

— Он позвонил мне. На той неделе. Во вторник или среду, не помню. Интересовался, не хочу ли я открыть салон красоты в Хаут-Бэй. У него, мол, имеются лишние деньги, которые он намерен инвестировать во что-нибудь. Он присмотрел на главной улице неплохой дом, но хочет для начала найти арендаторов…

— Макдоналд? — уточнил Петерсен.

— Да, — кивнул Нинабер. — Но я вовсе не…

— Александер Макдоналд? Рыбак? Такой рослый, рыжий? — С каждым новым вопросом Петерсен все больше мрачнел.

— Ну… Я не знал, как он выглядит…

— У человека долгов на сто тысяч, и вдруг он ни с того ни с сего звонит вам и спрашивает, не хотите ли вы открыть салон в здании, которое ему даже еще не принадлежит?

— Лейтенант, будьте добры, дайте мне возможность докончить, — произнес Нинабер. Слово «лейтенант» он выговорил чрезвычайно язвительно.

— Мы вас слушаем, — кивнул Яуберт.

— Я объяснил ему, что так дела не делаю. То есть… я ведь его даже не знаю. Во всяком случае, я не собирался открывать салон красоты в Хаут-Бэй. В общем, я ему отказал. На следующий день он позвонил мне снова. Я узнал его по голосу. Он говорил по-английски, но с акцентом. Как тот парень из Уэльса, который комментирует матчи Кубка четырех наций…

— Пяти наций, — сказал адвокат.

— Что? — встрепенулся Нинабер.

— Кубок пяти наций.

— Ничего подобного. — Нинабер покачал головой и начал считать, загибая пальцы: — Англия, Уэльс, Шотландия и Ирландия.

— Оливер, ты совсем заработался. Еще Франция.

— Но ведь Франция…

— Александер Макдоналд. — Яуберт подался вперед, расправил плечи и опустил голову, как будто собирался забодать Нинабера и адвоката. Голос его стал похож на рычание собаки.

— Извините. Итак, он мне перезвонил. На следующий день. Говорил то же самое. Не хочу ли я открыть салон, если он купит здание.

— Какое здание? — спросил Яуберт.

— Не знаю, какое здание.

— Он должен был упомянуть название.

— Он и упомянул. Кажется, «Марина Плаза» или что-то вроде того. Не помню. Я даже не стал записывать адрес. Я так дела не веду.

— А дальше?

— Я снова ему отказал. Больше он не звонил. До вчерашнего вечера. Он позвонил мне домой. Та же старая история, здание и салон. Тогда я сказал: «Послушайте, меня не интересует ваше здание — ни сегодня, ни в другое время». Тут он заявил: «Я тебе яйца оторву, голландец паршивый!» Вот так. И еще всякое… Что отрежет мне… ну, пенис и засунет его в ухо. Представляете?

— Погодите, погодите! — сердито перебил его Петерсен. — Вы пытаетесь убедить нас в том, что моряк, человек, которого неоднократно обвиняли в нанесении тяжких телесных повреждений и причинении ущерба чужой собственности, угрожая расправой, употребляет слово «пенис»?

— Слушайте, лейтенант, я точно не помню, в каких выражениях…

— Господа, господа, — засуетился адвокат. — Вы не вправе ожидать, чтобы мой клиент дословно запомнил телефонный разговор, который имел место двадцать четыре часа назад. Вы допрашиваете его, как преступника. Вы давите на него. Он же человек… Прошу вас!

— Он лжец. — Петерсен встал и повернулся к Нинаберу спиной.

— Отлично. Он грязно ругался. Мне обязательно повторять всю его брань?

Слова Нинабера повисли в воздухе.

— Вы уж постарайтесь. — Яуберт откинулся на спинку кресла, подозревая, что Петерсен намерен сыграть роль «злого полицейского».

— В общем, он грязно ругался. Мне надоело слушать, и я бросил трубку. Через полчаса он перезвонил. Извинился за свою несдержанность. И попросил меня хотя бы взглянуть на дом. Совершенно потрясающее место. И он сделает мне большую скидку. Он говорил очень убедительно. Тогда я подумал: легче избавиться от него самым дешевым способом. Взглянуть на дом. То есть это дешевле, чем менять телефонный номер. Я объяснил ему, что времени у меня нет. Тогда он предложил встретиться на следующий день, рано утром. До работы. Я согласился. Мы договорились на следующий день. Мне хотелось поскорее все закончить, поскорее от него избавиться. Мы договорились, что я приеду в шесть утра к нему домой. И мы поедем смотреть дом на моей машине. Макдоналд сказал, что его машина вся пропахла рыбой. Поэтому утром я поехал в Хаут-Бэй. Но опоздал, потому что не сразу нашел его дом. Когда я приехал, он лежал на пороге, и пуля попала как раз… как раз в…

— Пенис, — подсказал Петерсен, поворачиваясь к Нинаберу.

— Совершенно верно. В пенис.

Адвокат поцокал языком.

— Вы лжете, — заявил Петерсен.

— Вы не имеете права так говорить, — возразил Нинабер.

— Я имею право говорить все, что захочу.