Мифы и реалии Полтавской битвы - Александр Широкорад

Стояла сильная жара. Все боялись, что у короля начнется гангрена и тогда придется ампутировать ногу. Медики уже не надеялись, что Карл протянет и сутки. Кризис наступил на пятый день после получения раны. Только тогда уговорили Карла принимать предписанные врачами лекарства, так как он всегда терпеть не мог лечиться. Когда Карла наконец вынудили принять лекарство, он заснул, и после этого ему полегчало.

Все время, пока раненый оставался в постели, его «тафельдекер» Гутман развлекал больного короля рассказами о старых скандинавских битвах героических времен. Особенно Карлу понравилась сага о Рольфе Гетрегсоне, который одолел русского волшебника на острове Ретузари, покорил своей власти русскую и датскую земли и тем самым приобрел себе славу на всем свете. Очевидно, Карлу хотелось тогда стать таким сказочным богатырем.

Оценив значение обеих переправ – у Петровки и в версте ниже Полтавы, Петр I решил воспользоваться для переброски армии на левый берег Ворсклы переправой у Петровки, что давало возможность в случае неудачи отступить в Центральную Россию.

Ночью 19 июня главные силы русских выступили вверх по левому берегу Ворсклы к деревне Черняхово, 20 июня перешли через Ворсклу по мостам у деревни Петровки и бродами у деревни Семеновки и приступили к устройству укрепленного лагеря в Семеновки в 8 верстах от Полтавы. Этот укрепленный лагерь был необходим для прикрытия переправ.

Но царь, ознакомившись с местностью, нашел ее чрезмерно пересеченной и труднопроходимой. К тому же русская армия, оставаясь у деревни Семеновки, слишком удалена от Полтавы и не будет в состоянии подать своевременную помощь гарнизону крепости. Поэтому Петр решил передвинуться к деревне Яковцы, дождавшись подхода войска Скоропадского.

Скоропадский подошел к Семеновке 24 июня, и на следующий день русская армия перешла к Яковцам. Передвижение прошло скрытно, в сумерках, и наутро 26 июня был уже построен новый укрепленный лагерь в 5 верстах севернее Полтавы. С тыла он прикрывался Ворсклой, с его правого фланга тянулся глубокий овраг, а с левого фланга к нему примыкал густой труднопроходимый лес, тянувшийся вплоть до Полтавы. Перед фронтом лагеря на 28 верст простиралась открытая равнина, заканчивавшаяся лесом между деревнями Малые Будищи и Тахтаулова, замыкавшими равнину с северо-запада. Между этим лесом и лесом, расположенным на левом фланге лагеря, оставался промежуток шириной около версты, который при тогдашних линейных построениях являлся наиболее удобным подступом как для русских в случае их наступления от деревни Яковцы к Полтаве, так и для шведов в случае движения их от Полтавы к Яковцам.

Давать сражение раньше 29 июня, то есть до подхода калмыков, Петр не хотел, но предполагал, что Карл в силу своего бойцового характера не станет ждать атаки, а сам перейдет в наступление. И царь принял меры для принятия боя в наиболее выгодных для себя условиях. Подступы к лагерю со стороны противника были укреплены с помощью инженерных сооружений и соответствующей группировки войск. Ознакомившись с местностью в районе деревни Яковцы, Петр приказал перегородить промежуток между обоими лесами шестью редутами, один от другого на расстоянии действительного ружейного огня, а кроме того, возвести еще четыре редута перпендикулярно первым.

К вечеру 26 июня постройка восьми редутов (кроме двух передних) была закончена. Редуты вместе с укрепленным лагерем должны были образовать позицию, которая в случае нападения шведов передавала все выгоды инициативы от наступавших оборонявшимся. Не в состоянии двигаться по густому лесу, шведы, наступая по открытой местности, должны были встретить четыре продольных редута, а следовательно, должны были или штурмовать их (то есть нести большие потери), или обойти их, что позволяло защитникам этих редутов обстреливать шведов во фланг. При дальнейшем наступлении шведская армия встречала линию поперечных редутов и снова должна была или атаковать их, или прорываться между ними под перекрестным огнем. 25 и 26 июня царь осматривал конницу, артиллерию и пехоту, распределил пехоту по дивизиям и разъяснял офицерам значение предстоящего боя. К вечеру 26 июня русская армия заняла следующее расположение: два батальона Белгородского полка с несколькими орудиями составили гарнизон редутов. Вся регулярная конница Меншикова была поставлена за поперечной линией редутов. Главные силы (59 батальонов и 70 орудий) остались в укрепленном лагере. Казачье войско Скоропадского расположилось в районе между деревнями Малые Будищи и Решетиловка, преградив все удобные пути от деревни Яковцы (через Крепенчуг и Переяславль) в Правобережье. Таким образом, шведам при неудаче оставался свободным лишь один путь – к Переволочне. Но, отступая в этом направлении, шведы должны были попасть в мешок, образуемый Днепром и Ворсклой. Карл XII, получив 21 июня сведения о переходе русской армии через Ворсклу, приготовился атаковать противника и не допустить его до Полтавы. Но обнаружив, что русские, дойдя до Семеновки, остановились, Карл изменил свое решение. Не желая оставлять у себя в тылу во время боя крепость, он дважды – 21 и 22 июня – штурмовал ее. Неся громадные потери, шведы устремлялись к захвату крепостного вала, но в тот момент, когда казалось, что цель уже достигнута, гарнизон Полтавы находил в себе силы и сбрасывал противника с вала. Поздно вечером 22 июня шведы прекратили свои атаки, потеряв около 2,5 тысяч человек убитыми115.

Глава 15.

И грянул бой

22 июня Карл XII собрал военный совет, на котором было решено дать генеральное сражение. По приказу короля вечером того же дня больных, калек и раненых, а также безлошадных кавалеристов, вместе со всем обозом, штатскими и почти всей артиллерией отвели в деревню Пушкаревку. Для защиты обоза были выделены безлошадные кавалеристы и около трех тысяч запорожцев. Поскольку король из-за ранения не мог ходить, для него сделали специальные носилки, которые поместили между двумя жеребцами. По восемь лучших драбантов должны были находиться с каждой стороны этого тандема. Наступление шведской армии хорошо показано у Энглунда: «Единственный более или менее громкий шум за эти долгие часы во мраке был звук одиночных выстрелов на севере, ближе к реке. Валашский полк, воинская часть легкой кавалерии под командованием полковника Сандула Кольцы, насчитывавшая примерно 1 000 шпаг, выдвинулся вдоль хребта, тянувшегося параллельно Ворскле, по направлению к деревне Яковцы, находившейся точно на юге от укрепленного лагеря. Там стояло довольно большое соединение русской пехоты и кавалерии. (Возможно, участвовала и рота конных егерей, составлявшая 130 солдат, легкое соединение, которое часто использовалось в разведывательных предприятиях.) Целью этого маневра было отвлечь внимание русских от движения армии. В остальном царили тишина, темень летней ночи и ожидание.

Около одиннадцати часов спящих разбудили. Призыв разорвал тишину, передаваясь над головами еще не совсем проснувшихся солдат: “Подъем, подъем, выступаем”. Это и был сигнал, которого ждали. Вестовые были посланы в разные лагеря пехоты и конницы с приказом о выступлении. Задремавший Левенгаупт проснулся от призыва и вскочил. Он кликнул своих денщиков и приказал им бежать вперед, не дожидаясь его, и проследить, чтобы его лошади были готовы. Постой генерала, с лошадьми и солдатами, был в 400 метрах. Придя туда, он вскочил на коня и поскакал обратно, чтобы поймать Реншёльда. Разумеется, он не нашел его в непроглядной тьме. Выход пехоты из биваков не обошелся без путаницы, и последующее построение в колонны тоже скоро превратилось в неразбериху. Согласно плану каждый батальон имел свое место в одной из четырех колонн. В темноте возник беспорядок, и часть соединений оказалась не на своих местах. По этой причине Левенгаупт приказал тотчас же прекратить уже начавшееся движение. Он провел тщательное перераспределение частей в колоннах, чтобы все точно соответствовало плану… Несмотря на то, что было потеряно столько драгоценного времени, устроили богослужение. Это была центральная часть в очень важной психологической подготовке каждого сражения. Тем, кто в последние дни не причащались, как правило, в подобных случаях приказывалось причаститься. Была даже специальная молитва, которую следовало читать, как указывалось в Военном уложении, “когда предстоял поход либо при других опасных случаях”: “Дай мне и всем тем, кто вместе со мной будет сражаться против наших неприятелей, прямодушие, удачу и победу, дабы наши неприятели увидели, что Ты, Господь, с нами и сражаешься за тех, кто полагается на Тебя”. Непосредственно перед большими сражениями, кроме того, еще всегда пели псалом 96, стих 6.

С надеждой на помощь зовем мы Творца,Создавшего сушу и море,Он мужеством нам укрепляет сердца,Иначе нас ждало бы горе.Мы знаем, что действуем наверняка,Основа у нашего дела крепка.Кто может нас опрокинуть?

В час ночи, когда богослужение закончилось, вся пехота снова пришла в движение. Одна рота примыкала к другой; не издающие ни звука барабанщик и трубач шли впереди, за ними капитан во главе первых отрядов мушкетеров по пятьдесят человек в каждом. Далее шли два отряда пикинёров, между которыми шагал прапорщик, несущий ротное знамя, а за ними следовали остальные два отделения мушкетеров, возглавляемые лейтенантом. Примерно так выглядели они все, ровно 70 рот пехоты, входившие в состав 18 батальонов. Колонна за колонной трогалась с места в молчании. Первая пехотная колонна под командованием генерал-майора Акселя Спарре состояла из двух батальонов Вестманландского полка по 1 100 солдат в каждом; Нерке-Вермландского полка, также из двух батальонов, в сумме 1 200 солдат; за ними следовал основательно сокращенный Йончёпингский полк, единственный батальон которого включал всего лишь 300 рядовых. Вторая колонна, под командованием генерал-майора Берндта Отто Стакельберга, состояла из двух слабых батальонов Вестерботтенского полка, примерно по 600 человек в каждом; слабого Эстергётландского пехотного полка, в который входило только 380 солдат, собранных в один батальон; двух батальонов Уппландского полка, по 690 человек в каждом. За ними шли по пятам генерал-майор Роос и его третья колонна, где авангард составляли два батальона Далекарлийского полка по 1 100 человек, от них не отрывались два батальона пехотинцев лейб-гвардии. В следующей за ними четвертой и последней колонне, под началом генерал-майора Лагеркруны, находились остальные два батальона гвардии. Всего лейб-гвардия насчитывала около 1 800 человек. Посреди лейб-гвардии передвигался на своих белоконных носилках король, тесно окруженный драбантами и сопровождаемый многочисленной свитой. Последними шли Кальмарский и Скараборгский полки, каждый состоял из одного-единственного батальона примерно в 500 солдат. Вместе взятые около 8 200 пехотинцев тяжелой поступью уходили в ночь.