Сегун. Книга 3 - Джеймс Клавелл

Через десять дней Винк преспокойно забрасывал лот, полуголый, перетянув брюхо широким кожаным ремнем, кинжал в ножнах болтался за спиной, один из пистолетов Блэкторна был надежно спрятан под чистой, хотя и рваной рубахой.

– Мы не пойдем в замок, да, капитан?

– Нет.

– Я вообще предпочел бы смыться отсюда!

День был ясный, отражение высокого солнца блистало в спокойном море. Сильные гребцы работали слаженно.

– Винк, вот где засада!

– Бог мой, посмотрите на эти мели!

Блэкторн рассказал Винку обо всем: обстоятельствах бегства, сигнальных огнях на стенах, о грудах мертвых на берегу, о вражеском фрегате, готовом таранить его.

– А, Андзин-сан, – подошел к ним Ябу. – Хорошо, правда? – Он показал на следы разрушений.

– Плохо, Ябу-сама.

– Но это же наши враги.

– Народ – не враги. Враги – Исидо и самураи.

– Этот замок вражеский. – Ябу выдал свое беспокойство и беспокойство тех, кто был на борту. – Здесь все вражеское.

Блэкторн заметил, что, когда Ябу кланяется, кимоно распахивается от ветра, обнажая мощный торс.

Винк понизил голос:

– Я хочу убить этого подонка, капитан.

– И я не забыл о старом Питерзоне, не думай.

– И я, Бог мне судья. Меня прямо всего колотит, когда я слышу, как вы с ним разговариваете на их языке. Что он сказал?

– Он просто проявил вежливость.

– Какие у вас планы?

– Мы причаливаем и ждем. Он сойдет на берег на день или два, а мы будем сидеть и ждать. Торанага послал письма, чтобы нас свободно пропускали, но все равно нам лучше затаиться и оставаться на борту. – Обшарив взглядом суда и море, Блэкторн не заметил ничего опасного, но все же сказал Винку: – Лучше измеряй глубину, на всякий случай!

– Ладно!

Ябу посмотрел, как Винк бросает лот, и вернулся к Блэкторну.

– Андзин-сан, может быть, вам лучше отправиться на галере в Нагасаки? Не ждать нас, а?

– Хорошо, – охотно согласился Блэкторн, не заглотив приманку.

Ябу засмеялся:

– Вы мне нравитесь, Андзин-сан! Но, извините меня, в одиночку вы сразу погибнете. Нагасаки – очень плохое место для вас.

– Осака – плохое, и любое другое! Везде…

– Карма… – Ябу улыбнулся. Блэкторн сделал вид, что шутка ему понравилась.

За время путешествия они с разными вариациями вели одни и те же разговоры. Блэкторн много узнал про Ябу, и укрепился в недоверии к нему, и возненавидел его еще сильнее, но и уважать стал больше. Он понял, что кармы их взаимосвязаны.

– Ябу-сан прав, Андзин-сан, – поддержал Ябу Урага, – он может защитить вас в Нагасаки – я не смогу.

– Из-за твоего дяди, господина Харимы?

– Да, из-за него. Может быть, меня уже объявили вне закона. Мой дядя – христианин, хотя я думаю, что христианин он неискренний.

– Как это?

– Нагасаки – его владение. Тамошняя гавань самая большая на Кюсю, но не самая лучшая. Так он быстро сообразил, что к чему. Он становится христианином, приказывает всем своим вассалам креститься, мне тоже велит принять христианство и отправляет в иезуитскую школу. Ну а потом, как одного из новообращенных, посылает за море. Он предоставил иезуитам земли и, как вы говорите, подлизывается к ним. Но сердцем он японец.

– Иезуиты знают, что ты об этом думаешь?

– Да, конечно.

– Они верят, что он истинный христианин?

– Они не говорят нам, своим послушникам, во что верят на самом деле, Андзин-сан. И даже самим себе в большинстве случаев. Они научены хранить секреты, использовать их, но никогда не открывать. Это очень по-японски.

– Тебе лучше оставаться здесь, в Осаке, Урага-сан.

– Прошу меня извинить, господин, но я ваш вассал, – если вы едете в Нагасаки, я поеду с вами.

Блэкторн чувствовал, что Урага становится бесценным помощником. Этот человек открыл ему множество иезуитских тайн: как, почему и когда производятся торговые операции, плетутся интриги, проворачиваются невероятные международные махинации. Урага в равной мере был осведомлен о Хариме и Кияме, о том, как мыслят даймё-христиане и почему они встали на сторону Исидо. «Теперь я знаю много такого, что было бы важно для Англии, – думал он. – И мне предстоит еще больше узнать. Но как передать все это в Лондон? Ну, хотя бы, что торговля с Китаем, один только импорт шелка в Японию, оценивается в десять миллионов золотом в год… Что один из самых образованных иезуитов состоит при дворе императора в Пекине: этот священник удостоен придворного ранга, советник правительства, говорит по-китайски как китаец… Вот если бы я мог послать письмо… если бы у меня был посланец…»

В обмен на все эти сведения Блэкторн начал учить Урагу навигации, рассказывал о Реформации, о парламенте. Еще он учил его и Ябу стрелять – оба оказались способными учениками. «Урага – хороший человек, – решил Блэкторн, – если не считать того, что он стыдится отсутствия самурайского пучка. Что ж, волосы скоро отрастут».

Раздался предупреждающий крик впередсмотрящего с полуюта.

– Андзин-сан! – Японский капитан указывал вперед на элегантный кораблик с двадцатью гребцами, который приближался к ним со стороны правого борта. На верхушке мачты развевался флаг Исидо, а рядом с ним – вымпел Совета регентов, тот самый, с которым навстречу своей смерти прибыли в Андзиро Нэбара Дзодзэн и его люди.

– Кто это? – Блэкторн чувствовал, что беспокойство охватило весь корабль – люди напряженно всматривались вдаль.

– Простите, пока не могу разобрать, – отвечал капитан.

– А вы, Ябу-сан?

Ябу пожал плечами:

– Власти плывут.

Когда суденышко приблизилось, Блэкторн увидел на корме пожилого мужчину: он сидел под балдахином, в парадных одеждах и крылатой накидке. Мечей у него не было. Вокруг стояли люди в серой униформе Исидо.

Барабанщик перестал отбивать ритм для гребцов, кораблик встал рядом с галерой. Все кинулись помогать важной особе подняться на борт. Вслед за ней вспрыгнул японский капитан и после многочисленных поклонов принял командование галерой. Ябу и чиновник держались очень официально и скрупулезно соблюдали все церемонии. Наконец они расселись на подушках в соответствии со своими рангами – чиновник занял самое почетное место на корме. Самураи Ябу и серые сели вокруг них скрестив ноги или на колени – на главной палубе для них оставались менее почетные места.

– Совет приветствует вас, Касиги Ябу, от имени Его Императорского Величества, – провозгласил невысокий, плотный, несколько изнеженный на вид человек – старший советник регентов по протоколу и представитель императорского двора. В обязанности Огаки Такамото, принца седьмого ранга, входило посредничество между двором Его Императорского Величества, Сына Неба и регентами. Согласно обычаю придворных, существовавшему уже несколько веков, зубы у него были выкрашены черным.