Бледная звезда. Том 1 - Сергей Анатольевич Горбонос

Да. Это был мэр. Глава основной торговой станции в системе Оазис-12. Для обычного обывателя станция уже долгие годы была просто Оазисом. А он, Константин Фрост — ее неизменным мэром. И сейчас, в душе этого человека, бушевала буря. В ней было все — непонимание, растерянность, гнев на себя, гнев на повстанцев, самобичевание и страх. Страх не за свою жизнь. Страх за жену и будущего ребенка. Именно этот страх не дал ему эвакуировать их ранее. Жена должна вот-вот родить. Летать, проходить варп-врата и не пойми где бегать после эвакуации — это не лучшая перспектива для будущей роженицы. Поэтому получив первые донесения своего капитана охраны (что сейчас как раз ждал его ответа) Фрост решил попридержать коней и понаблюдать за ситуацией.

Что за донесения? Очередные волнения в среде повстанцев. Повстанцы, как ближайшие соседи, были той разновидностью «соседей», что живут рядом и постоянно дебоширят. Но пока ты их не трогаешь и не лезешь в их дом, то и они не лезут к тебе, пусть и шумят рядом. Да чего греха таить, Оазис на полную сотрудничал с контрабандистами… кхм... простите… торговцами, а те в свою очередь, товар не в Глазе Бога брали… Ну, вы понимаете. И вроде бы выгодное сотрудничество, где все всё понимают, но никто не причем, если бы не одно «но». Донесение. Фрост слышал, что повстанцы иногда напрямую ведут дела со смотрителями. Это не вызывало удивления, скорее в очередной раз подтверждало прописные истины реальной жизни. Но в последнее время торговля ослабла. А совсем недавно пришла новость, что смотрители временно приостанавливают торговлю с повстанцами. Что-то у них случилось. Мэр сам удивился, откуда вдруг у кучи народу взялась настолько достоверная информация, если раньше о том, что они вообще с ними торгуют говорили, как о непроверенных слухах. Но уход кораблей смотрителей из соседних систем, где они находились на дежурстве, дал ясно понять, что информация верная.

Повстанцы народ простой. Они любят хорошо зарабатывать и сытно кушать. А отсутствие торговли со смотрителями не считается причиной снижения их постоянных доходов. Поэтому, восстановить пошатнувшиеся фонды они решили просто — напав на денежного соседа. Ведь где, как не на торговой станции искать деньги? Соседи не соседи, а свои интересы ближе к телу. А у повстанцев они прямо вплотную прилегали. Так что, не прошло и двенадцати часов, как куцый, но многочисленный флот повстанцев уже обстреливал его станцию. В их понимании, потеря торгового союзника невеликая беда — не эти, так другие потом займут «хлебное» место.

И теперь вероятный риск для жизни его семьи стал вполне реальным. А Фрост опоздал. Слишком стремительно повстанцы сменили ориентиры. Слишком «голодными» гадами оказались. Но он был мэром, а значит именно ему нужно было что-то решать. И быстро.

— Капитан, пусть кто-то из твоих парней пойдет с ней.

— Мэр, я бы с радостью, но со мной остались только пилоты истребителей. Я никогда вам не перечил, но сейчас каждый из них — это шанс для беженцев и вашей жены благополучно покинуть систему.

Фрост выслушал эти слова молча. Разумные слова. Он осмотрел стоявших рядом с капитаном пилотов.

— Эй, парень — мэр подозвал стоявшего в последнем ряду пилота — Я же вижу. Твоя рука ранена, так ведь?

Ближе к капитану подошел один из бойцов. Одна из его рук висела плетью, совершенно не контролируемая.

— Я смогу пилотировать, господин Фрост!

— Отлично — слова Константина были адресованы скорее своему капитану, с которым он был в хороших, дружеских отношениях — Но такой пилот будет первым, кто умрет.

— Но он может стрелять!

— Значит сможет и придержать руку женщины и защитить ее в случае необходимости. Он полетит с моей женой.

— Но он пилот!

— Его место займу я, капитан. Я тоже пилот, если ты забыл. Так что, коль у нас ничего не получится, то я хотя бы умру, зная, что сделал все для своей семьи. А если получится, первым увижу, что им ничего не грозит.

Тяжелое молчание. Даже трясущийся пол сейчас не волновал стоявших друг на против друга мужчин.

— Хорошо, Константин — наконец-то произнес капитан — Но ты подчиняешься мне, как главе звена и слушаешься меня. Потом можешь увольнять сколько угодно, коль живы останемся.

— Договорились.

Двери коридора снова открылись и на мэре буквально повис главный диспетчер:

— Господин мэр! Господин мэр! Скорее в диспетчерскую!

— Что такое… — не дав Фросту договорить, вместо объяснений отдышавшийся диспетчер показал картинку своего наладонника. Варп-маяк. Его только что удалось засечь. И самое главное, он находился в тылу флота повстанцев. Друг или враг — это могло решить все — Понятно.

Фрост повернулся к раненному пилоту:

— Ты! Ведешь мою жену в зону эвакуации. Головой за нее отвечаешь. Капитан, вы со мной!

Благо, в отличии от диспетчера, пробивавшегося через эвакуирующуюся толпу, мэр с отрядом дошел до диспетчерской словно раскаленный нож, проходит через масло.

— Покажи мне этот квадрат!

Мониторы сменили изображение, отдалив флот повстанцев, и перейдя за него. А здесь уже никаким маяком и не пахло. Огромные варп-врата алого цвета были подобны умирающей звезде. Через время они начали покрываться черными молниями и огромный антрацитовый корабль стал входить в систему.

— Наложи сетку масштабирования — скомандовал капитан. Диспетчер не стал особо заморачиваться на тему лестницы рангов и просто молча сделал, что от него просили. Однотипные прозрачные квадраты опустились на поверхность изображения, окутав корабли повстанцев, планеты и неизвестный корабль.

— Он огромен — Фрост покачал головой — Такие есть только у смотрителей. Они не станут атаковать своих выкормышей.

Стоило договорить эти слова, как алый луч насыщенной энергии ударил от неизвестного судна в ближайшую группу повстанцев. Разница в габаритах кораблей была таковой, что стена энергии едва ли не полностью поглотила повстанцев, не оставив даже космической пыли. Лишь крайние корабли, что не попали полностью под удар, так и остались висеть в космосе, алея аккуратными разрезами в местах, где их коснулся луч. Точнее в космосе парило то, что от них осталось.

— Ка-а-апи-итан — протянул мэр. Сейчас во взгляде будущего отца смешались надежда и возбуждение — Кажется, планы меняются! Есть маленький шанс, что мы сегодня даже не умрем.