Секс в Средневековье - Рут Мазо Каррас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как в средневековых романах, так и в фаблио часто попадается сюжет о том, как мужчина вступает в сексуальные отношения не с той женщиной. Это может подразумевать, что половой акт чаще всего происходил в темноте, хотя, разумеется, это может быть просто удобной литературной условностью. В истории о Тристане и Изольде служанка Изольды – Бранжьена – занимает место своей госпожи на брачном ложе, чтобы король Марк не понял, что Изольда не девственна. Текст французского «Тристана в прозе», написанного в XIII веке, здесь пускается в такие подробности насчет процедуры зажжения свечей, что можно заподозрить, что это сюжетный ход – свечи гасит сам Тристан.
Это подразумевает, что читатели нашли бы необычным, что свечи решили погасить. В фаблио «Священник и Алисон» священник предлагает одной матери крупную сумму денег за то, чтобы переспать с ее дочерью, и мать подменяет ее местной проституткой, с которой делит деньги[122]. Соль таких фаблио состоит в том, что их сюжет разворачивается в бытовой обстановке, что дает основания предположить, что в низших слоях общества было нормальным заниматься сексом в темноте – или по крайней мере аристократы считали, что для них это нормально.
Что же именно они делали в темноте? Опять же, наши данные не позволяют делать конкретных выводов, но вполне вероятно, что супружеские пары прибегали к самым разным позам. Нормой считалась миссионерская поза. Трактаты о сексуальном грехе, которые предназначались для мирян, для приходских священников, которые должны были наставлять их, или для юристов, которые обсуждали все эти вопросы в теории, считали любые другие позы противоестественными даже у супружеской пары.
Вильгельм Перальд в своем влиятельном трактате о грехе, на котором были основаны многие пасторские работы, различал грех против природы «в отношении формы» (любой сексуальный контакт, кроме вагинального) и против природы «в отношении сущности» – например, когда женщина находится сверху[123]. Судя по литературным текстам, позиция «мужчина сверху» была более-менее синонимична половому акту. В одном из фаблио, когда мужчина шпионит за женой и видит, как она ему изменяет, он видит ее зад, хотя священник сверху: значит, такая позиция совершенно не означала, что женщина должна лежать на спине[124]. Иудейская традиция также рассматривала миссионерскую позицию как нормативную. В «Алфавите Бен-Сиры», созданном в IX или X веках, рассказана история Лилит, первой жены Адама, которая бежала из Эдема и стала демоницей, поскольку Адам отказался заниматься с ней сексом, когда она сверху.
Столько разных текстов подчеркивают тот факт, что в сексе приемлема только миссионерская позиция, что мы можем заподозрить, что некоторых нужно было в этом убеждать. Среди всего прочего супружеские (или другие) пары могли предпочитать позицию «женщина сверху» потому, что они верили, что в такой позиции сложнее зачать ребенка. В покаянной книге Бурхарда Вормсского (XI век) было указано, что если муж занимался сексом с женой «сзади, по манере собак» или во время ее беременности или менструации, ему следовало поститься десять дней – столько же, сколько полагалось поститься за мастурбацию или блуд, если мужчина неженат. Наказание было вдвое строже за секс с беременной женой, если ребенок уже толкался: следовательно, запрет может быть отчасти связан с опасением навредить ребенку, но связь запрещенных позиций и времени, когда зачатие невозможно, указывает на то, что основной причиной было желание избежать секса ради удовольствия[125].
Разумеется, супружеские пары не должны были избегать зачатия, однако наверняка многие хотели продолжать сексуальную жизнь и при этом больше не рожать детей. Марджери Кемпе, английский мистик XV века, которая погрузилась в глубокую депрессию после рождения первого из своих четырнадцати детей и со временем уговорила супруга отказаться от секса с ней, прибегла к более радикальным (но одобряемым церковью) мерам по контролю деторождения:
«И случилось так в пятницу, в канун Иванова дня, который выдался особенно жарким, что это существо возвращалось из Йорка с бутылкой пива в руке, а ее муж – с хлебом за пазухой, и он задал своей жене такой вопрос:
“Марджери, если бы пришел человек с мечом и пригрозил отрубить мне голову, если я не сойдусь с тобой на ложе, как раньше, скажи мне правду, по совести – ибо ты говоришь, что не возляжешь со мной – ты бы претерпела смерть мою от усекновения головы или лучше бы претерпела, что я лягу в постель с тобой, как в прошлые времена?”
“Увы, господин мой, – сказала она, – зачем ты снова поднимаешь этот вопрос, когда мы хранили целомудрие эти восемь недель?”
“Потому что я хочу знать, что скажет твое сердце”.
И тогда с большой скорбью сказала она: “Поистине лучше я увижу тебя мертвым, чем снова обращусь к той нечистоте, в которой мы жили”.
И он снова сказал: “Ты дурная жена”».
Супруги в итоге договорились: Джон предложил ей блюсти целомудрие, если она продолжит спать в его постели, оплатит его долги и будет разделять с ним трапезу по пятницам. Отказ от пятничного поста ее не устраивал, но в ответ он не захотел отказываться от своих супружеских прав. Она молилась о наставлении и услышала ответ, что Господь призвал ее поститься для того, чтобы ей было от чего отказаться во время переговоров с мужем. В итоге они договорились блюсти целомудрие, и он сказал ей: «Да будет твое тело столь же свободно для Господа, как оно было для меня»[126].
Целомудрие не было целью большинства пар, но сексуальная активность, которая не могла привести к зачатию детей – оральный и анальный секс, мануальные ласки – были христианам строго запрещены. Однако в отличие от позиции «женщина сверху» эти практики редко упоминались в контексте брачных отношений (даже в инструкциях о темах, подлежащих цензуре). Пенитенциалы раннего Средневековья представляют собой редкий пример текстов, которые порицают оральный секс, но при этом они не упоминают его участников (или даже их гендер). В
