Как по книге (ЛП) - Соннеборн Джулия

В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ НЕСКОЛЬКИХ дней бульварные газеты пестрели фотографиями Джека и Бекс, устраивающих романтический ужин в «Кацуя», Джека и Бекс, угощающих свою дочь мороженым, Джека и Бекс с дочерью в Диснейленде. На всех снимках они вдвоем носили обручальные кольца и изображали влюбленных перед камерами. «Джек Линдси называет свою жену родственной душой», — гласил один заголовок. «Наш брак крепче, чем когда-либо», — кричал другой. «Голубки», — сообщал третий.

Пиар-представитель Джека и Бекс опубликовал заявление в журнале Пипл, утверждая, что видео с мобильного телефона было «очевидно подделано» и, что человек в видео не был Джеком.

— Джек Линдси «преданный муж и отец», — говорилось в заявлении. — И стыдно, что недобросовестные источники пытаются опорочить его характер и напасть на его семью. Этот отчет — полный мусор и пронизан ложью. Мы находимся в процессе расследования юридических вариантов против Экстра.

— Ложь! — Ларри сказал мне об этом в тот вечер. — Это все ложь! Джек сказал мне, что они устраивают семейный медиа-блиц, пока все это не уляжется. Я не могу поверить, что люди на самом деле верят в это!

— Ты знал, что он Дева? — спросила я, листая страницы журнала.

— Где ты это читаешь?

— ЮС Уикли. Они снимают фильм под названием «Двадцать вещей, которых ты не знал о Джеке Линдси».

— Дай мне это! — закричал Ларри, выхватывая журнал у меня из рук. Он прочитал статью и отбросил ее в сторону. — Он не отвечал на эти вопросы, — пренебрежительно сказал Ларри. — Это сделал кто-то другой.

— Подожди, что ты имеешь ввиду? — спросила я. — Джек теперь сам не отвечает на вопросы?

— Студия наняла фирму по управлению кризисными ситуациями, — поведал мне Ларри. — У него есть пиарщик, который отвечает на все запросы прессы. У него также есть телохранитель, который следит за ним 24/7.

— Для чего? — Удивилась я. — Чтобы защитить его от папарацци?

— Нет, чтобы защитить его от самого себя. Они не хотят, чтобы он снова жульничал. — Ларри вздохнул. — То есть, больше никаких тайных свиданий с муа (Фр.).

— Он все еще звонит тебе? — спросила я, забирая журнал обратно.

— Он писал мне смс. На этой неделе у него будут совместные мероприятия, посещение больных детей в больнице, проведение благотворительной акции на десять тысяч, участие в аукционе. Они пытаются занять его чем-нибудь. Он беспокоится, что они собираются конфисковать его телефон в скором времени.

— Ты действительно думаешь, что они это сделают?

— Я не знаю, — сказал Ларри, выглядя обеспокоенным. — Я умру, если это случится. — Он жалобно посмотрел на меня. — Энн, ты, наверное, считаешь меня жалким, но я ничего не могу с собой поделать. Я действительно скучаю по нему. Скажи мне, что все будет хорошо. Пожалуйста.

— Все будет хорошо, — повторила я, стараясь говорить более убедительно, чем чувствовала.

ЗА НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ, предшествовавших сроку сдачи книги, я пропустила несколько своих регулярных визитов к отцу, отпрашиваясь по телефону или электронной почте. Теперь, когда он хорошо устроился, я часто чувствовала себя нежеланной компанией, когда приходила к нему в гости, прерывая его обеденное свидание с Хелен или ежедневную игру в покер. Когда я спрашивала, как у него дела, он закатывал глаза, как подросток, а затем просил еще ватные палочки, батарейки или майки, прежде чем прогнать меня. Я решила, что мое отсутствие вряд ли будет замечено.

Тем не менее, в качестве епитимьи, во время моего следующего визита, я принесла отцу огромную банку орехов и новые электронные часы для его спальни. Я нашла его сидящим в одиночестве в алькове, который персонал украсил в стиле гостиных 1940-х годов, со старомодным радио, играющим музыку биг-бэнда, дамскими шляпками, выставленными на полках, и военными памятными вещами. Обычно самые старые обитатели дома собирались здесь, дремали или слушали музыку, но сейчас он был пуст. Сидя на диване рядом с отцом, я чувствовала себя так, словно случайно забрела на сцену.

— Где ты пропадала? — ворчливо спросил папа, разглядывая новые часы.

— Извини, у меня был дэдлайн, — сказала я. — Сроки приближались, я работала ночами.

— Они со специями? — спросил папа, открывая банку с орехами и принюхиваясь. — Мне такое нельзя. Это беспокоит мою простату.

— Я привезла не соленый сорт, — ответила я.

Отец осторожно попробовал один из орехов кешью.

— У меня опять кончились ватные палочки, — добавил он, жуя. — Я действительно думаю, что кто-то их крадет. Я никак не мог израсходовать их так быстро.

— Угу, — сказала я, стараясь не выдать невнимательность. — В следующий раз я принесу еще.

— Только не дешевые, ладно? Те, что с фирменным знаком. Я чувствую разницу.

Я вздохнула.

— Обещаю, что принесу тебе нужные. — Я оглядела альков. — Так, где же все?

— Делают прическу. Сегодня здесь парикмахер.

— Ты пообедаешь с Хелен позже?

— Она злится на меня, — проворчал папа. — Я забыл про ее день рождения на прошлой неделе, и она решила поиграть в молчанку.

— А как насчет Джорджии?

— Кого?

— Джорджия-серебряные волосы? Я встретила ее на рождественской вечеринке.

— Ах, Джорджия? Она переехала в другое учреждение. Я давно ее не видел.

Я посмотрела на телевизор, установленный на одной из стен, единственный анахроничный штрих в комнате. Там был повтор «Закона и порядка», и я увидела, что Джек Линдси был приглашен на главную роль в роли конгрессмена, обвиненного в романе с интерном, а затем в ее убийстве. Исподволь, я начала смотреть.

— Я знала его в колледже, — сказала я отцу, указывая на Джека, появившегося на свидетельской трибуне. — Его зовут Джек Линдси. Мы учились в одном классе английского языка.

Отец покосился на экран.

— Кто он теперь, адвокат? — спросил он.

— Нет, он актер.

— Никогда о нем не слышал.

— Он дружит с Лорен, — сказала я. — Или точнее, она дружит с его женой.

— Кстати, а где Лорен? Я не видел ее несколько месяцев. — Он протянул руку и начал чесать ногу через брюки.

— Она на Багамах, у них годовщина свадьбы. — Лорен и Бретт провели неделю на том же курорте, где поженились.

— Она мне этого не говорила.

— Да, она прислала тебе письмо по электронной почте.

— Я его так и не получил. Как там зовут ее мужа?

— Папа, она замужем за Бреттом! Ты же помнишь Бретта!

— Конечно, — неопределенно ответил папа. Он подтянул штанину кверху. — Моя чертова нога чувствует себя странно, — пожаловался он, почесывая голую кожу.

— Папа, перестань, — попросила я, съеживаясь от вида его тощей, покрытой пятнами ноги. — Ты опять упал? — После последнего несчастного случая ему дали трость — серый кусок металла с четырехпалым когтем на конце. Видя его таким согнутым и хрупким, я испугалась. Он по-прежнему оставался раздражительным, но его тело больше не отражало ярости его личности.

— Нет. Она просто ослаблена.

— Тогда используй свою трость, — сказала я, стараясь не выдать волнения в голосе. — Для этого она и существует.

— Трость никуда не годится. Она только мешает.

— Если ты снова упадешь, то можешь сломать бедро и тогда окажешься в инвалидном кресле. Ты этого хочешь?

— Конечно, нет.

— Тогда используй свою трость, — настаивала я, раздраженно вскидывая руки. Я взглянула на свой телефон и встала с дивана. — Пап, мне надо бежать на собрание отдела. Я еще позвоню тебе позже.

— В три я буду на игре в покер. Не звони мне в это время. И в следующий раз не забудь про ушные палочки, хорошо? У меня осталась только горстка. Я думаю, что кто-то украл их у меня.

Я кивнула, коротко обняла его и бросилась вон. По дороге на собрание, я попыталась дозвониться до Ларри. Он не ответил, и я попробовала во второй раз, потом в третий. Когда я уже собиралась повесить трубку, Ларри наконец ответил. Голос у него был хриплый, как будто он простудился.