Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько секунд прошли в тишине. Двое властных могущественных людей переглядывались. Директор, то и дело бросая взгляды на меня, откровенно морщился и потирал висок. Представительница рода Сильверхейм кисло улыбалась. Я держал морду кирпичом, ничего особо не понимая, но готовясь ко всему.
— Так вот где он вылез… — наконец, произнесла Сильвия, отхлебнув из бокала, — Теперь понятна наглость этого юноши. Или храбрость? Всё равно. Мне более нет до него дела.
— Пятая чернокнига Маревича, — почти выплюнул седой толстяк, глядя на меня как на подкинутую ему в ванну дохлую змею, — Только этого мне не хватало!
Глава 22
— Обычный владелец гримуара из числа не-волшебников получает некоторый доступ к его содержимому походя, практически без усилий… — повествовал нам ходящий взад-вперед вдоль доски Аркител, —…но очень медленно. Целенаправленно работа ведется лишь в том случае, когда хозяин чернокниги планирует её активно и часто использовать, что достаточно большая редкость среди тех, кто не причисляет себя к ревнителям. Тогда этот человек занимается тем же, чем будете заниматься и вы. Только под надзором настоящего пользователя гримуара — меня, вашего инструктора. Разница в подходах заключается как в скорости, так и в качестве вашего… соединения с чернокнигой…
— Господин преподаватель! — поднял руку один из студентов нашего класса, — Разрешите вопрос! А почему большинство владельцев таких книг столь халатно относятся к доставшемуся им сокровищу?
— По той же причине, по которой вы не тренируетесь ежедневно с оружием холодным или огнестрельным, студент Вершилин! — тут же отреагировал маг, — Пока что — не тренируетесь. Вы вполне можете ежедневно использовать нож, чтобы отрезать себе кусок хлеба, но не будете практиковаться часами искусству обращения с ним. Ваша магическая мощь может как вырасти, так и деградировать, если не уделять ей достаточно внимания. Большинство аристократов удовлетворяются поддерживанием себя на уровне, на котором они могут работать с чернокнигой и даже защититься от неожиданного нападения с помощью заклинаний, но у них нет ни времени, ни желания, ни повода развивать свой резерв! Либо они тщательно скрывают свои возможности, такой вариант нельзя исключать… ради вашего же блага.
Я сидел и слушал. Забавная ситуация, чем-то обратная владению смартфоном в моем мире. Там всё просто — у тебя есть коммуникатор, ты используешь его функции как тебе угодно, а затем, когда он устаревает или ломается, меняешь на новый. Тут с точностью до наоборот. Волшебники предпочитают создавать свои гримуары, так что «бывшие в употреблении» подбираются другими. Нами. И мы, пользователи, вынуждены совершенствоваться в их владении, потому что именно заклинание, вплетенное в магические книги, определяет, чем именно сможет пользоваться человек, а для чего он еще не созрел. Не готов. И даже — не достоин. Последнее касается не «штампованных» книг, а таких как у меня, оригинальных.
После короткой лекции наступила и сама «настройка». Аркител подходил к студенту, держащему руки на расположенном на парте гримуаре, прикладывая свои ладони к голове ученика, подавал команду послать в чернокнигу ману. Далее он проговаривал несколько инструкций, что надлежит сделать с потоком маны студенту, его ладони слегка светились, затем свечение переходило на будущего ревнителя и, наконец, охватывало его вместе с книгой. Волшебник называл это «вторичной фиксацией».
Все сгорали от нетерпения. Именно сейчас, после этой «фиксации», нам, будущим ревнителям, станет сразу доступна первая из «цепей» собственных книг. Самые простые, легкие, но одновременно с этим и самые полезные заклинания. Обычные аристо, начиная заниматься «прокачкой», медленно «вспоминают» цепи изо дня в день по связи с чернокнигой. У нас и у волшебников это, как выяснилось, слегка иначе.
— Любой, кто попробует хоть одну инкантацию до того, как я закончу — будет наказан до конца обучения, — отреагировал волшебник на подозрительное бубнение одного из уже «обработанных», — Вам будет дозволено свободно практиковать только на тренировочных полях! Уточню — будет. Выбор наказаний в академии очень широк, можете поинтересоваться у господина Дайхарда. Всё после урока.
Мда… меня наказали, ладно что за стрельбу резиновыми пулями. Теперь на протяжении трех месяцев я часть каждой второй ночи должен буду патрулировать территорию академии. Вчера еще это была ерунда, а вот теперь совсем нет. Сейчас многое изменилось, что уже видно по редким взглядам «фиксируемых», бросаемым на меня. Детишки получают доступ к магии, явно желая с её помощью рассчитаться с накопившимися долгами, реальными и надуманными.
А, вот и моя очередь.
— Кстати, — Аркител остановился возле меня, принявшись копаться в карманах своего плаща-робы, — Чтобы вы знали на будущее. Вторая из самых частых причин смертности среди волшебников — это недооценка разумного гримуара. Именно поэтому я начинаю с Дайхарда, а не с её светлости фон Аркендорф.
— Объясните!
— А почему⁈
— Здравина, Стоганов, минус два балла, — произносит преподаватель по практической магии, выпив в два глотка небольшой пузырек черного стекла, — за выкрики с места. На вопросы отвечаю. У госпожи баронессы огненная чернокнига с огненным даймоном. Даже несмотря на полное содействие гримуаров при фиксации на вас, взаимодействие с ними чревато соприкосновением разумов. Госпожа баронесса выжжет мне много маны, а вот гримуар господина Дайхарда… скорее всего, ничего не сделает, несмотря на всю свою мрачную славу Короля Терний. Но эликсир концентрации я все равно принял.
Октология гримуаров Маревича, как оказалось, была довольно известна. Сам маг, живший в конце 14-го века где-то в Венгрии, прославился специализацией на мрачных и вредоносных заклинаниях. Несмотря на то, что сам по себе он был не злодеем, а просто увлеченным ученым, его совершенно не зря опасались и неоднократно пытались убить. Сам Владислав, будучи очень одаренным и сильным волшебником, к тому же обладателем своей башни, без труда выживал, но вот его ученики, которых он выпускал в свет таким достижением похвастаться не могли. После третьего своего ученика, потерянного буквально на пустом месте, маг всерьез обиделся и принялся за своей опус магнум — октологию из восьми гримуаров, наделенных даймонами. Их он отдавал своим новым ученикам по мере их выпуска. Это помогло. Можно сказать, книги мстили за вред, причиненный владельцу так, что слава о них держалась всю историю до сего дня. И да, они частенько исчезали от глаз общественности, появляясь в самых неожиданных местах у разных людей.
Отличная легенда и хорошая ложь, подсказанная мне Фелицией. Но, в случае чего, мне придётся что-то придумывать, чтобы сфальсифицировать месть гримуара. Или его характер.
— «Готовься, Кейн!», — внезапно раздавшийся голос Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос был напряжен и взволнован, — «Соберись! И не подавай виду! Держи лицо!»
— «Чт…», — спросить я не успел, на голову мягко легли руки мага, тут же пустившего свою энергию в мой удивленный организм.
Ненавижу сюрпризы. Даже такие как в прошлый раз, когда совет Фелиции быстро сменил настроение моей родственницы, явно желавшей сделать мне большую бяку чисто из высокомерия. Тогда, наверное, даже спасло, но сейчас?
Не было ни инструкций Аркитела, ни моих собственных усилий по стабилизации внутренней энергии, был только очередной перенос сознания. Мгновенно я оказался в другом месте. Все мои чувства подверглись атаке. Холодно, жарко, невероятно темно, ослепляюще ярко, омерзительно смердит прекраснейшим ароматом из всех возможных, а от попавшего на язык вкуса хочется рыдать от счастья, блюя дальше, чем видишь… остального я просто не уловил, так как этот фейерверк всего неожиданно сменился тьмой, что, наверное, и спасло мой рассудок.
— Кейн… — передо мной кто-то возник. Мне не сразу удалось понять, что это Фелиция, лишь когда шокированный разум вспомнил голос даймона.
— Кто это тебя так…? — выдохнул я, разглядывая девушку.
— Нравится? — разведя руки в стороны, она крутнулась на одном месте.
— Нет.
Понравиться такое могло лишь полному психу. Миниатюрная брюнетка, предпочитающая вычурную, хоть и очень провоцирующую одежду, сейчас была наряжена совсем иначе. На одной ноге зеленый башмачок с развязанными шнурками, на второй — высокий сапог до середины
