Полет Ящера - Андрей Щупов

- А мне вот другое рассказывали. Что-то там о выкупах и штрафах.

- Ох, уж эти злые языки! Любое святое дело опоганят. Хотя… Что ж плохого в этих самых штрафах? Тоже не самая скверная мера, если разобраться. Ваши-то клиенты, обворовав старушку процентщицу, катят прямиком в места не столь отдаленные. Бедной старушонке, естественно, шиш на постном масле, поскольку клиентами все давным-давно пропито. Это, по-вашему, справедливо? По-моему, нет. По мне, так пусть проказники возмещают ущерб в полной мере. Собственными руками и собственной мошной. Вот тогда и будет прок! Не на дядю государственного пашут, - на жертву! За собственный грех отдуваются. Все просто, без каких-либо зоновских непоняток. Выбил витрину, будь добр, вставь обратно, покалечил! паши на лекарства, осиротил, плати алименты до мой смертушки.

- Забавно!

- Вы находите это забавным?

- Да нет. Забавно слышать это от вас.

- Напрасно удивляетесь. Я тоже продукт собственной эпохи. Всего-навсего! Может быть, слыхали такое изречение: в государстве воруют ровно столько, насколько это позволяется самим государством. Сказано, между прочим, ещё в древние времена! Но как точно, вы не находите? И про царя-батюшку, помнится, любили говаривать, мол, не знает, сердешный, правды, обманывают его подлые вельможи. Ах, коварные! - Я хмыкнул. - И опять работает та же мудрость: любой царь знает ровно столько, сколько хочет знать. Не больше и не меньше. Попробуй подсунь мне кто-нибудь из моих подчиненных дезинформацию о столичных новостях или туфту о последних Балканских событиях! Да я ж его по стенке размажу! И подчиненные прекрасно это сознают, по каковой причине мысль об обмане им просто в головы не приходит. Вот вам и вся банальная правда. О времени, президентах и государстве.

Костиков поставил чашку на край стола, чуть при-. спустил тугой галстучный узел.

- Хмм… А вы, оказывается, говорливы! Честно сказать, не ожидал.

- Каюсь. Что есть, то есть. Должно быть, сказывается незаконченное высшее. Было время, разминал язычок до полной гуттаперчевости.

- А почему незаконченное, если не секрет?

- Какой там секрет. С дяденькой одним повздорил, а дяденька деканом оказался. Такое вот роковое совпадение.

Костиков покачал головой.

- Не боитесь?

- Чего?

Он усмехнулся.

- Уже и ответили. Спросили «чего», а не «кого».

- Это вы у Юнга вычитали?

- Откровенно говоря, не помню. Но уловка действительно неплохая.

- И много у вас таких в запасе?

- Немало… Если встретимся в более приличной обстановке, предоставлю возможность познакомиться с другими.

- Увы, сие вряд ли произойдет.

- Как же вы однако самоуверенны! - он шумно вздохнул. - Скажите, некий Буратино - ваш человек?

- Что, значит, мой? Люди принадлежат самим себе.

- А как же быть с плановостью?

- Тогда уж спросите заодно про членство всех и всюду. Сколько у нас членов разновеликих партий и союзов!

- Но Буратино-то работал под вашей опекой.

- Не понимаю, о ком вы говорите.

- Еще бы вам понять! Буратино, конечно, кличка. А зовут его Буртин Василий Афанасьевич. Мелкий фарцовщик, имел долю от киосков на Городском пруду, не чурался сводничества. Словом, личность во многих отношениях грязненькая.

- Что вы говорите! - я сложил губы бантиком. - Ай-яй-яй!

- Мда… Я полагал, что вы смелее. Зачем отрицать очевидное? Этого парня видели не раз заходящим в ваш офис.

- В моем офисе ежедневно крутится около полусотни гавриков. Это свои, а если считать гостей, то калькулятор потребуется. Короче, всех мне помнить необязательно, голова болеть будет. Но, если желаете, могу поинтересоваться у зама по кадрам. Так что там у нас стряслось - с этим Буртиным?

- Скончался ваш помощничек. И странно как-то, знаете ли, скончался. Записку оставил идиотскую, а главное - с телом у него некоторый непорядок.

- Что ещё за непорядок?

- Пальчиков нет. На ногах. Носки одеты, поверх - вполне приличные туфли, а пальчики срезаны. Загадочно, правда?

- Скорее, омерзительно, - я нахмурился. О пальчиках мне ничего не передавали. Да и какого черт было проверять, что там под туфлями у покойника?

- Вот и я считаю, омерзительно.

- И что же? Вы всерьез подозреваете, что я способен на подобный садизм?

- А почему, собственно, нет? Имеется же у вас для подобных дел человечек. Имени его я, правда, не знаю… Пока не знаю. Но что он вытворяет со своими жертвами, имел удовольствие созерцать. Видел, к примеру, труп Хрома. Знавали такого?

- увы, эта треклятая память на имена!

- Что ж… Нет, так нет, - Костиков взъерошил шевелюру и медлительно поднялся. - Однако засиделся я у вас. Пора и честь знать. Спасибо за кофеек. Напиток и впрямь отменный. Не обещаю угостить вас таким же, но что-нибудь интересное постараюсь приготовить. уж ради такого гостя - грех не Попотеть.

- Жаль, не придется попробовать.

- Думаю, придется. И очень скоро. До свидания, Павел Игнатьевич, - Костиков направился к выходу.

Дождавшись, когда он возьмется за дверную ручку, я с деланным безразличием бросил ему вслед.

- Надеетесь на ярость Ахметьева? Зря. Мертвые, знаете ли, не кусаются и не мстят. Они выше этого.

Капитан медленно обернулся. Уголки губ его нервно подрагивали, глаза тяжело смотрели на меня. Удара на посошок он явно не ожидал. Я глядел в его застывшее лицо, смакуя секунды и наперед жалея, что долго это не продлится. Так оно и вышло. Не проронив ни звука, Костиков отворил дверь и вышел из кабинета. Гордый и в очередной раз ущемленный Ланцелот.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Толпа ужасна одним лишь что личность несуммируема.,

О. Шоро.

Честное слово, нынешние журналисты подобны грифам - горласты, драчливы, с азартом слетаясь на запах падали, готовы и сами клевать насмерть. А уж как захлебываются слюной, прыгая на вздувшемся трупе! Иная пища их, похоже, уже и не занимает. В общем пичуги из неприятных, но в данном случае против любопытства стервятников я не возражал. Пусть клюют и копают, нестрашно. Лишь бы копали из нужной кучи, не отвлекаясь на постороннее. Ну, а должный аромат и нужные кучи мы уж как-нибудь им обеспечим. Бот вам и весь секрет манипулирования пресловутой четвертой вертикалью. Вовремя и щедро предлагать корм с руки, не забывая с искусством умелого престидижитатора подбрасывать что-нибудь из-за спины. Лаже если они будут видеть, что их обманывают, природа возьмет свое, павловские рефлексы заставят вскипеть желудочным соком и ринуться к приманке. Такова ещё одна особенность эпохи гласности. Юркий репортеришка - что твоя голодная щучка. Потому и ловится на самую дешевую блесну.