Прайд Саблезуба - Сергей Щепетов

«Ну, и какая от всего этого может быть польза? – размышлял Семен. – Может, эта мутная дрянь, которая сочится из-под камней, обладает целебными свойствами? Что-то не похоже – окрестная растительность выглядит не буйной, а, наоборот, подавленной и загибающейся. Кусты вообще стоят голыми, если не считать белесого налета на ветках. Соорудить здесь гидротермальную электростанцию и зажечь первую в мире „лампочку Ильича“? Ага, как же… Или построить фазенду с паровым отоплением? Черта с два тут что-нибудь построишь – и находиться-то рядом невозможно: уже в горле свербит, поскольку пары раздражают слизистую оболочку. Тут явно полно каких-то сернистых соединений, а они, как известно, разъедают все на свете. Может, тут и сера самородная есть?»

Самое смешное, что серу – мелкие желтоватые кристаллики, образующие налет на камнях, он действительно нашел. «М-да, – почесал затылок Семен, – все, как в школе учили. И в общем-то ее тут довольно много, хотя она, наверное, с примесями. Ценное, очень ценное сырье… Но мне-то зачем? Если только в костер подсыпать – она же горючая? Или изобрести порох… Была же у меня когда-то такая замечательная идея: найти руду, выплавить из нее металл, из металла выковать автомат Калашникова, наштамповать патронов с порохом… Помнится, от данной затеи я отказался, когда понял, что смогу сделать только дымный или черный порох, а он для автоматического оружия не годится – затвор заклинивать будет. Надо признать, что я был не прав: револьвер или наган, наверное, могут работать и на дымном порохе, только калибр надо сделать побольше. Мечты, мечты… Ладно, можно топать назад – зря столько сил потратил. Или все-таки наскрести этой дряни? Как говорит незалежная этническая родня: что Бог ни пошлет, все в торбу?»

Серы Семен все-таки наскреб – килограмма два, не меньше. Для этого, правда, ему пришлось полазить по окрестностям и слегка «раздеть» ни в чем не повинную березу ради изготовления кульков из бересты. Тащить их к лодке было неудобно, но Семен сначала терпел, прикидывая варианты использования добытого продукта, а потом, когда понял, что ничего путного не придумывается, выбрасывать их стало жалко – все-таки полдороги уже пронес!

То, к чему путешественник день за днем приближался, возникло впереди отнюдь не внезапно – горная цепь, хребет или еще что-то в этом роде. О наличии данного объекта говорила и карта, которую он когда-то рассматривал. Только то изображение, хоть и объемное, было весьма мелкомасштабным, да и внимание Семен на этом районе не акцентировал – запоминал на всяких случай все подряд. Так что простор для географических фантазий открывался широкий – на нем находилось место и для надежды, что все как-нибудь обойдется. Точнее – пройдется. Проходилось, однако, все хуже и хуже…

Дня через три после посещения серного месторождения Семен проснулся утром с чувством (или от чувства?) какого-то беспокойства. Точнее, он вроде бы ощутил некое изменение в окружающем мире – как будто он здесь не один. Такое, после долгого одиночества, с людьми иногда случается. В этот раз он ночевал в вигваме, поставленном по всем правилам, – пришлось изрядно повозиться, поскольку вечером накрапывал дождь и, по всем приметам, собирался не прекращаться, а усиливаться.

Так вот: за тонкими кожаными стенками шалаша кто-то перемещался и, кажется, издавал еле слышные звуки – явно не мышь, не лиса и не заяц, тем более что все они к его стоянке давно уже и близко не подходили. «Медведь? Или… опять саблезубы пришли?! Нет, не должны они тут водиться – в лесах для них крупной дичи явно не хватит. Ч-черт!»

Семен решил не повторять свою давнюю ошибку: этот мир, конечно, ему не враждебен – в целом, а вот в частностях… В общем, начал он с того, что тихо вылез из-под «одеяла» и, ежась от холода, стал надевать на себя сбрую – обвязку арбалетного крюка. Когда с этим было покончено, он взял арбалет и принялся натягивать тетиву в «позе лежа». Вроде бы удалось обойтись без нарушения тишины, если таковыми не считать собственное сопение и скрип лука. На сей раз дверной клапан был не зашнурован, а лишь придавлен некрупным камнем. Семен тихо отвалил его в сторону, встал на четвереньки… И подумал, что надо как-то усовершенствовать дверь вигвама, чтобы из нее можно было не выползать, а внезапно выскакивать с криком: «Стой, стрелять буду!» или просто «Хенде хох, сволочь!» А было бы оружие скорострельным, можно было бы сначала пострелять на звук. «Вот, помнится, в каком-то давнем году на Сабата-Хаяте пошли мы в маршрут… А в лагере парнишку оставили. И чтобы не страшно было, ружье ему дали с патронами. Вечером приходим: все в порядке, но патронов нет. Куда дел, спрашиваем. Расстрелял, говорит, – тут в кустах шуршал кто-то. Ах ты ур-род, а если бы это мы были?! Мораль сей басни такова: инструкции совершенно правы, категорически запрещая вести огонь по невидимой цели. А видимая – это та, которую видишь!»

Додумав эту утешительную мысль, Семен вложил в желоб болт, придвинул арбалет поближе, нащупал большим пальцем спусковой рычажок и, решительно приподняв затылком кусок кожи, выглянул наружу.

Нечто большое, двуногое, буровато-серого (или серо-бурого?) цвета метнулось в сторону от кострища и… исчезло, только тихо зашуршали прибрежные кусты.

Мощным рывком Семен выскочил (точнее – вывалился) наружу, подхватил арбалет и, прижав приклад к плечу, стал осматриваться, направляя оружие в разные стороны. Никого, конечно, он не увидел, ему быстро стало холодно и… стыдно: «Ну, прямо как герой дешевого кинобоевика, который, оказавшись в потенциально опасном пространстве, встает посередине и направляет во все стороны свой бластер или винтовку с термоядерными пулями. Глупость какая… Но что же это было?!»

Семен готов был признать увиденное продуктом собственного воображения, порождением мозга, изнуренного информационным голодом в условиях долгого одиночества. Однако осмотр места происшествия не дал возможности для такого признания: кто-то явно рылся в золе костра, переставлял посуду, а горшок, в который были сложены остатки печеной рыбы, оказался пустым, но по-прежнему был накрыт плоским камнем. Вот этот камень совершенно сбил Семена с толку, вплоть до того, что он даже начал сомневаться, клал ли в горшок рыбу. «Допустим, не клал, но зачем тогда накрыл его камнем? Я ведь его специально искал… Или я только ХОТЕЛ оставить заначку на завтра, подобрал даже камень вместо крышки, а потом задумался и все-таки съел ее? И, пребывая все в той же задумчивости, накрыл пустой горшок? М-да-а, опасные симптомчики… Но вот эту миску я совершенно точно поставил у костра, а теперь она лежит возле самой воды и к тому же дном кверху – я так посуду не оставляю!»