У кого как... - Жанна Корсунская

Глава 7. ГЕРА

Обнимаю дочь, новоиспеченного зятя. Может быть, их брак будет счастливее моего? Хотя, собственно, что плохого было в моем браке с Норой? Было? Неужели я говорю о нем в прошедшем времени? Ведь мы стоим рядом. Моя супруга прекрасна. Ей пятьдесят лет, но выглядит она на тридцать пять. Великолепная фигура, сверкающие глаза, золотые пряди волос. Белое вуалевое платье с шелковым подкладом.

Мой новый партнер — главный врач стоматологического центра — нечаянно сделал Норе такой сногсшибательный комплимент, что, думаю, его хватит на весь медовый месяц нашей дочери. Вениамин Иосифович подошел к Норе и, загипнотизированный ее лучезарным взглядом, произнес:

— Разрешите от всего сердца поздравить неотразимую невесту с днем бракосочетания. И пусть даже через много лет этот день будет самым счастливым в вашей жизни!

Я был польщен. Нора тоже. По-моему, она даже колебалась, говорить ли стоматологу правду, но выхода не было — настоящая невеста вот-вот должна была появиться в банкетном зале.

— Спасибо, но, вообще-то, я не невеста, а ее неотразимая мать.

Потом Веня еще танцевал с Норой три танго, и я был невероятно благодарен ему за это. Мне даже пришла в голову сумасшедшая мысль попросить его позаботиться о моей супруге — ведь Веня вдовец. Но тут же понял, что это переходит все границы — обращаться к главному стоматологу, которого я знаю без году неделю, с подобной просьбой. Тем более, я уверен, Нора сама сумеет найти достойного партнера...

Наверное, нужно поговорить с Ритой. Но это может омрачить ее медовый месяц. Интересно, может ли третий месяц беременности быть медовым?..

Я основательно подготовился к отъезду. Разделил наш семейный капитал на равные части. Свою и дочери переправил в швейцарский банк. Норина часть осталась в России.

Я никогда не мог говорить с Ритой. Как не мог говорить с Норой или со своей мамой, хотя очень любил ее. К сожалению, я понял это слишком поздно, когда ее не стало. Мама, что сказала бы ты, узнав о моем поступке?

Сегодня поздно ночью, когда закончится свадьба, я должен сообщить Норе, что уезжаю в Израиль на тысяча девятьсот восемьдесят один день, потому что числа имеют для евреев глубокое значение, как и буквы их Древнего алфавита.

Бред. Сон. Сумасшествие. Завтра, 16 марта, мой самолет вылетает в Москву в час дня, а 17 марта в полдень прибываю в Тель-Авив.

Я ничего не сообщил Фире. Она поступила бы на моем месте точно так же. Собственно, она всегда так поступала. Она всегда, а я — впервые.

Осталось еще страниц десять из Фириного послания. Страниц десять, так и не прочитанных мной. Я прочту их в самолете и нисколько не удивлюсь, что все опять совпадет.

Чем я буду заниматься в Израиле? На каком языке говорить? Что делать? Я бросаюсь в омут с головой. Нет!

Это не омут, а целебный источник с живой водой. Я уверен в этом, как уверен в том, что моя мама поддержала бы меня, и я обязательно еще найду этому подтверждение.

Фирины письма научили иначе смотреть на вещи, находить в окружающем особый смысл.

А может быть, я просто безумно хочу ее? Хочу эту женщину. Желаю. Жажду Может, я раб своих сексуальных желаний? Только и всего. «Седина в бороду — бес в ребро», «Лишь счастливая любовь может продлить зрелому мужчине молодость». Примитивные афоризмы из журналов лезут мне в голову.

Наливаю два бокала шампанского. Подхожу к дочери. Музыканты сделали перерыв, и она о чем-то оживленно болтает в кругу бывших одноклассниц. С удовольствием отмечаю, что Рита— самая привлекательная из них.

— Дочь, можно с тобой поговорить?

— Конечно, папочка.

Рита выпрыгивает из девичьего круга, подходит ко мне.

— У меня тост, — подаю ей шампанское, — немного странный, правда... тост... Я хочу выпить за то, чтобы ты хотя бы раз в жизни испытала то, что чувствую сейчас я.

— А что ты сейчас чувствуешь, папа? — кокетливо заглядывает она мне в глаза.

— Не только сейчас, а последние полтора месяца.

— Да! Я понимаю, подготовка к моей свадьбе, волнения, единственная дочь.

— Рита, речь не о тебе. То есть о тебе, потому что я хочу, чтобы ты узнала... настоящую любовь.

— А Валерик, по-твоему, не настоящая?

— Не знаю. На этот вопрос можешь ответить только ты и только самой себе... если, конечно, наберешься смелости.

— А ты, значит, последние полтора месяца это испытываешь?

— Да.

— Ну и как?

— Рита, не паясничай, моя ситуация может вызвать у тебя какую угодно реакцию, только не насмешку... Завтра я улетаю в Израиль.

— Надолго?

— Надолго. Очень надолго.

— Значит, твоя любовь ждет тебя там. Кстати, мысль о любви к моей матери мне даже в голову не пришла.

— Это только подтверждает правильность моего решения.

— Где ты будешь жить?

— В Иерусалиме.

— Можно навестить тебя там с новорожденным внуком?

— Рита, Рита, как у тебя, оказывается, все просто... Конечно, приезжай.

— Говорят, иерусалимский воздух очень полезен для младенцев. О! Идея! Может, мне вообще приехать туда рожать? Медицина там на высшем уровне. И потом, родить ребенка на Святой земле — это грандиозно!

— Приезжай, рожай, вскармливай. Я действительно буду рад и помогу тебе всем, чем смогу.

— Ну вот и договорились! — Рита звонко чмокает меня в щеку. — Смотри только, чтобы твой внук не оказался старше твоего сына.

— Как это?

— Ну, новая семья, новые дети...

— Я не думал о новых детях.

— А ты подумай. Может, есть еще что-то важное, негуманное... Знаешь, я хочу поменять тост.

— На какой?

— Давай выпьем за то, чтобы ты все учел перед отъездом, чтобы в Израиле смог хорошо устроиться.

— В смысле?

— Материально. Мне понравилась твоя идея. Ваш брак с мамой давно уже приказал долго жить, а богатый папочка в Израиле — это очень удобно. Престижные курорты. Мертвое море. Что там еще есть?.. Кажется, горные лыжи зимой. Ах да, еще Красное море, коралловые рифы.

— Откуда такие познания?

— — Мы с Валериком долго спорили по поводу медового месяца, выбирали между Индией и Израилем.

Ритина прагматичность ошеломляет меня.

— Значит, ты поддерживаешь мое решение?!

— Вполне. И нисколько не сомневаюсь, что у тебя все получится. Ты же у меня гений! Супермен! Короче, старый умный еврей. Ну, очень умный...

— И не совсем старый.

— Да уж! Похоже, тут я ошиблась.

— Маме не говори, я сам.

— Да. Это по-мужски. Думаю, наша прагматичная мама тебя тоже простит... на каком-то этапе. Грязи Мертвого моря ей очень пригодятся для продления вечной молодости.

— Я разделил семейный капитал на три равные части. Твоя часть переведена в швейцарский банк. Я открыл там счет на твое имя.

— О! Это самый лучший свадебный подарок! Я уже обожаю свою будущую мачеху и моих будущих сводных братьев и сестер!