Игры эгоистов - Анастасия Пальгунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне было больно видеть её такой. Не живой. Я понимала – она всего лишь спит, но выглядит как Белоснежка, только что гроб был не хрустальный, а мраморный и заполненный благословенной жидкостью.
В порыве, я опустила руку и коснувшись груди Себастии, легко втолкнула в сердце свою энергию. Она не пошевелилась. Тогда я сделала это снова. И снова. Пока в глазах не потемнело и сознание не стало ускользать куда-то далеко-далеко. Туда, где в уютной темноте меня ждал знакомый силуэт.
***
– Дочка? Дочка, это ты? – звал меня родной голос.
Я попыталась открыть слипшиеся веки. Голова гудела, а руки дрожали, словно меня кто-то треснул со всей силы по башке. Привстав, я увидела женщину в белом банном халате. Она заботливо склонилась надо мной, пытаясь понять, чем можно помочь. Приглядевшись, я поняла, что это моя мама!
Как я могла забыть про созданное пространство? Вот блин! Хотела успокоить, а теперь только ещё больше заставлю её волноваться.
– Мамочка, это я. Не переживай. Со мной всё в порядке. Я просто немного перетрудилась, – оправдываясь, сказала я.
– Лия! Это правда ты? Доча!
Всхлипывая, мама крепко меня обняла. Опустила голову в мои волосы и заплакала. А я только и смогла, что сесть и неуклюже прижать её к себе сильнее, а потом зарыдать вместе с ней. Как же я всё-таки скучала. Так скучала, что выла как белуга, боясь, что время закончиться и я не успею с ней даже поговорить. Но сейчас, я просто физически не была на это способна. Так мы и сидели. Вот значит какова реальность, а не тот сон, что создала Себастия.
Спустя какое-то время, мы смогли перестать плакать и, нелепо улыбаясь, вытирали друг другу слёзы. Как же она постарела. На голове почти все волосы стали седыми. Морщины запечатлели наиболее частые эмоции – печаль. Я чувствовала себя виноватой, за украденное время, за доставленные переживания. Пока они места себе не находили, я жила припеваючи в богатом особняке со слугами. Я жила ни о чем не заботясь. У меня всё было. А как они? Как им пришлось? Я расспрашивала маму. Она меня. Так мы и просидели вместе, то короткое время, отведённое нам в этой встрече. Чувствуя скорое расставание, я сказала:
– В следующий раз, я приду к папе. Теперь мы будем часто видеться с вами, но, к сожалению, только во снах.
Мама печально улыбнулась, гладя меня по волосам.
– Какая же ты у меня красивая, ангел мой, – грустно сказала она.
В это время, пространство между нами стало истончаться и, в какой-то момент, растворилось полностью. Я очнулась на холодном полу подземного зала. Тихо капала вода в сосуд. Холод пробирался под одежду, заставляя чувствовать себя живой. Медленно сев, я поняла, что чуда не произошло. Себастия продолжала сладко спать.
***
На следующий день, я воспользовалась правом посещать дом Этеленда пока его нет. За порогом перехода меня встретила тишина. Странно, что я не вижу слуг. Возможно, ему тоже прислуживают тёмные тени? Ну один-то точно был живым человеком, я же сама его видела. Помимо этой странности – в доме было довольно темно, несмотря на большие окна в пол, не занавешенные тяжёлыми шторами. Вся мебель была выдержана в готическом, мрачном стиле. Во всех комнатах обязательно красовался, как минимум один книжный шкаф, заполненный под завязку. Чувствуя себя неловко, словно за мной кто-то наблюдал, я быстро сбегала в башенную комнату, к зеркалу, провернула ритуал и вернулась к себе домой. Фух! Тут даже дышится как-то легче!
Так прошло несколько дней. Каждую ночь я встречалась с родителями. День проводила с Булкой. Утро у Себастии.
Спустя неделю, перейдя в дом Этеленда, я поняла, что атмосфера изменилась. Он стал светлее и дружелюбнее ко мне. Но слуг я так и не увидела. За мной всё так же кто-то наблюдал, но уже не так пристально.
Я позволила себе вольность – пройти через другую комнату к башне. Это оказался кабинет. Он был полностью заставлен книжными шкафами. Посредине располагался стол, на котором были письменные принадлежности, стопки бумаг и свитков. А ещё два портрета. На одном был изображён Этеленд. Тут он энергетически выглядел моложе. На много. И счастливее. Он открыто улыбался, без той печали в глазах. Строгий тёмный плащ под горло, подчёркивал его стройный силуэт. Длинные волосы небрежно ниспадали до локтей. Портрет притягивал взгляд. Его невозможно было пропустить, пройдя мимо. Возможно потому, что Этеленд чувствовался здесь свободнее, непринуждённее и счастливее. Я была очарована им.
Переведя взгляд левее, я разглядела портрет молодой девушки. С удивлением, я обнаружила, что она чем-то похожа на меня. Словно моя родная сестра. Закрытый, приталенный силуэт платья подчёркивал все её достоинства. Шоколадные волосы убраны в высокую причёску, лишь пара локонов элегантно лежит на плече. Она почему-то не улыбается и смотрит строго. Кажется, словно многое пережила и повидала в своей жизни, будто устала. Я неожиданно осознала, что взгляд Этеленда сейчас очень похож на её. Интересно, кто она? И где сейчас?
Дома меня встретила взволнованная Леура. Оказывается, её брата с Дираном тоже призвали на войну. Видимо, всё было очень серьёзно. Сидя за чашкой чая в уютной гостиной, я расспрашивала последние новости у подруги.
– Их вызвали два дня назад. Они нам ничего не сказали, – мяла носовой платок в руках Леура. – Я так переживаю. Ты знаешь, мы ведь только-только стали счастливыми с Диром, а тут как гром среди ясного неба.
– Не переживай. Я думаю, их вызвали просто чтобы побыстрее закончить затянувшееся дело. Вот увидишь – все скоро вернутся, – и, отвлекая подругу, я добавила. – Ты мне лучше расскажи, что у вас там с Дираном случилось? Почему Мартин перестал сопротивляться?
Подруга взволнованно взмахнула руками, и ответила:
– Если коротко, то Мартин попал в переделку, а Диран вовремя ему помог.
– Да ладно? Чтобы Мартин и попал в переделку? Если можно, то расскажи, пожалуйста, поподробнее, – с интересом пересела я поближе к подруге.
Немного помявшись, видимо, решая можно ли разглашать такое деликатное дельце брата, Леура начала:
– Да ничего особенного. К нам приезжал с проверкой герцог Артей Фронс. Он очень дружен с братом Императора. Мартин, как всегда, переживал как бы не ударить в грязь лицом и всё сам организовывал никому ничего не доверяя. Но ты ведь понимаешь, что один человек не
