В свободном падении - Лоис Буджолд

– Это скрипка.

– Я видела такое на картинках, – сказала Сильвер. – Это настоящее?

Минченко улыбнулась и провела смычком по струнам. Она быстро проиграла несколько пассажей. Музыка разлилась повсюду, как… как дети квадди в зале для гимнастики – нашла Сильвер подходящее сравнение. Звуки поразили ее.

– А где эти проволочки присоединяются к динамику? – спросила Сильвер, вытягивая шею и приподнимаясь на нижних руках.

– Динамика нет. Это поет само дерево.

– Но голос заполнил все помещение.

Улыбка мадам Минченко стала торжественной.

– Голос этой малышки может заполнить целый концертный зал.

– Вы играете на концертах?

– Давным-давно, когда была очень молодая, наверное, вашего возраста… я ходила в школу и изучала музыкальное искусство. Тогда это была единственная музыкальная школа на моей планете. Понимаете, это было в колониальном мире, для искусства не хватало времени. Был конкурс, победитель имел право совершить поездку на Землю, и его стали бы записывать, он стал бы известным и сделал бы карьеру. Так потом и получилось. Фирмы подписывали с ним контракты и выпускали пластинки. Но все это досталось первому. А я оказалась второй. Я получила образование и достигла совершенства, может быть, не меньшего, чем победитель, но никто не хотел меня даже прослушать. К счастью, как раз тогда я встретила Уоррена, и он стал моим постоянным слушателем и покровителем. Я больше не пыталась сделать карьеру в музыке, мы тогда часто переезжали с места на место. Потом он закончил учиться и начал работать в «Галак-Тэк». Иногда я давала уроки людям, интересовавшимся стариной…

Она наклонилась к Сильвер.

– А вас учили музыке там, на вашем спутнике?

– Когда мы были маленькими, мы учили песенки, – сказала Сильвер смущаясь. – А потом у нас были флюты, но это недолго.

– Флюты?

– Такие маленькие пластмассовые трубки, в них надо было дуть. Они были настоящие. Одна из ясельных мам принесла их, когда мне было восемь лет. Нам очень понравилось, но вокруг стали жаловаться на, гм… дудение. Тогда она забрала их у нас.

– Понятно. Уоррен никогда не говорил о флютах, – брови мадам Минченко вопросительно изогнулись. – Ну, а песенки? Какие песенки? Какие песенки вы учили?

– О… – Сильвер набрала воздуха и запела:

Рой Джи Бив, Рой Джи Бас,Он радужный кваддиВсе цвета для вас.Красный и оранжевый,Желтый, голубой,Синий и зеленыйЗабирай с собой…

Ее голос звучал слабо и дрожал. Она покраснела и оборвала песенку.

– Понятно, – сказала мадам Минченко странным голосом. Глаза ее весело заблестели, и Сильвер не могла понять, почему она тяжело вздохнула.

– Смотри, Уоррен, за это ты ответишь…

– А можно мне, – начала Сильвер и остановилась. Нет ей никто не позволит потрогать эту дорогую старинную вещь. Вдруг она не удержит ее в руках, и притяжение вырвет ее.

– Хотите попробовать? – закончила за нее мадам Минченко. – Почему же нет? Нам еще долго придется сидеть здесь.

– Я боюсь…

– Не бойтесь. Я сумею ее защитить. Она долгие годы лежала в специальном ящике с микроклиматом как… как мертвая. Иногда я подумывала – для чего я ее берегу? Вот так. Поднимите подбородок, так. Держите ее.

Мадам Минченко обвила пальцами Сильвер гриф скрипки.

– Какие хорошие длинные пальцы у вас, дорогая. И как их у вас много. Я думаю…

– Что? – спросила Сильвер, когда Минченко замолчала.

– О, я просто представила себе вид квадди в невесомости с двенадцатиструнной гитарой в руках. Если бы вы не были так зажаты в кресле, может, вы бы могли поднять вот эту нижнюю руку вверх…

Может быть, это была игра света, красный луч заката, проникший через стекла кабины, но глаза мадам Минченко загорелись.

– Теперь согните пальцы вот так…

Пламя.

Первая задача – найти в пределах поселка достаточное количество чистого титана вдобавок к тому, что осталось от разбитого вихревого зеркала. Учитывая неизбежные потери при обработке, требовался почти полуторный избыток исходного материала.

Где-то в поселке, рассуждал Лео, должны быть титановые баки для хранения ядовитых жидкостей. Мог бы выручить даже один столитровый бак, да еще трубы, вентили и всякая мелочь. Лео боялся, что поиски будут долгими и трудными, но оказалось, что титан есть везде. Даже в большом продуктовом холодильнике нашлось множество титановых канистр по полкилограмма каждая (то есть такую массу они имели бы в земных условиях).

Второй задачей было найти место для проведения плавки. Прамод предложил использовать один из покинутых модулей поселка – цилиндр диаметром около четырех метров. Пришлось поработать часа два, пока прорезали отверстия в его боках для входа и забили один его конец слоем всевозможного металлического лома – валили все, что можно было найти в поселке. Его хорошо утрамбовали и накрыли точно вырезанным куском оболочки другого брошенного модуля. Эту поверхность снова трамбовали и выколачивали, убирая малейшие неровности, пока не получилась пологая чаша с точно рассчитанной кривизной, проверенная лекалами и, в завершение, отполированная до зеркального блеска.

Вся масса титанового лома была собрана в модуль. Куски вихревого зеркала, расправленные канистры и прочее – все это, связанное титановой проволокой (ее нашел на складе один маленький квадди), висело, ничем не поддерживаемое, в центре модуля. Серый металл блестел в свете рабочих прожекторов; игру света дополнил солнечный луч, который как раз прорвался в одно из отверстий сбоку.

Лео в последний раз оглядел помещение. Четыре квадди-оператора в скафандрах с мощными лазерами в руках расположились по стенам и взяли на прицел массу титана. Все контрольные приборы были привязаны к поясу Лео и плавали у него под руками. Пора. Лео прикоснулся к шлему, и стекло для защиты глаз от яркого света перед его лицом потемнело.

– Начинайте. Огонь! – сказал он в микрофон.

Четыре лазерных луча одновременно вонзились в груду титана. Через несколько минут металл разогрелся до темно-красного каления. Цвет постепенно становился ярко-красным, потом желтым, белым – и вот уже отдельные куски начали плавиться в лепешки и оседать в середину груды.

Квадди продолжали свою работу. Масса начала медленно, но неравномерно поддаваться. Лео все время летал вокруг и контролировал температуру термометром с оптическим датчиком.

– Лазер четыре, снизить энергию на десять процентов, – скомандовал он, и один из квадди ответил взмахом нижней руки.

Работа шла хорошо, но Лео нервничал, представил себе ужасную картину, как расплавленный металл вырывается протуберанцем из середины наполовину проплавленного вороха и попадает в оператора. Он справлялся у компьютера и командовал, перенося с места на место точки плавления.

Наконец весь металл расплавился. Огромная сверкающая капля плавала в вакууме, постепенно приобретая форму правильного шара. «Вот мы и получили чистый титан, ребята».

Он проверил свои мониторы. Теперь настал критический момент: нужно было точно рассчитать, когда остановиться. Все куски должны расплавиться, и масса должна быть совершенно однородной, но ее нельзя перегревать, чтоб титан не испарялся, увеличивая потери. А еще, предвидя следующий шаг, нужно помнить, что каждую килокалорию, которую они передавали массе титана, нужно потом забрать из него. На планете такую заготовку, которую они хотят получить, отливали бы в медном котле с водяным охлаждением. Там истратили бы огромное количество воды для отвода тепла с заданной скоростью. Этим регулируется процесс кристаллизации. В данном случае нужен так называемый монокристалл. Что ж, он сообразил, как достичь этого здесь…

– Выключить обогрев, – приказал Лео.

Вот висит сфера чистого расплавленного металла, разогретого до голубовато-белого цвета. Лео проверял и перепроверял положение ее центра. Он приказал второму лазеру еще включить луч на полсекунды – не для плавки, а чтоб на несколько миллиметров сдвинуть шар.

– Так, – сказал Лео в микрофон, – теперь надо удалить из модуля все лишнее и оставить только то, что нужно. Не хватает только, чтобы кто-то уронил свой гаечный ключ в горшок с супом.

Сварщики стали бесцеремонно выбрасывать из модуля все оборудование и приборы. Внутри остались два оператора с лазерами и Лео, снова проверивший центровку. После этого можно было прочно закрепиться на стенах.

Лео включил шлемофон:

– Ты готова, Зара?

– Готова, Лео, – ответила она со своего буксира снаружи модуля.

– Помни, действуй медленно, точно и осторожно. Представь, будто твой буксир – это скальпель, а ты должна оперировать одного из своих друзей.

– Хорошо, Лео. – Голос ее был серьезный и вместе с тем веселый.

«Не подведи, девочка», – молился Лео.

– Начинай, когда будешь готова.

– Начинаю. Держитесь.

Ремни постепенно стали сдавливать Лео. Модуль двигался, а расплавленный шар титана оставался на месте, хотя изнутри казалось, что все происходит наоборот. Задняя стена надвигалась и наконец прикоснулась к шару. «Получается, ей-богу, получается!» Металл стал заливать чашу.