Красное на черном - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Извини, друг, ничем не могу помочь.
– Да я понял. Но я еще спросить хотел.
Гуров приготовился. Стас тянул время, но Тихомиров мог психануть в любой момент.
– Спрашивай, – разрешил он.
– Как ты?
– Ты о чем?
– Ну… я про сына. Как ты?
Тихомиров задрал голову и замер в таком положении.
– Если я чем-то смогу помочь, то только скажи.
– Я просто хотел побыть один, – ответил на это Тихомиров. – К тебе это не относится. Ты там был, ты нашел Андрея, ты меня сейчас чисто по-человечески про него спросил. А другие лезут в душу. Чужие люди со своими ощущениями моего горя. Моего.
Стас достал сигарету.
– Ты не против? – спросил он.
– У меня нет времени, я же сказал, – раздраженно повторил Тихомиров.
«Он не вынимает руки из карманов, – заметил Гуров. – И не понять толком, вооружен или нет. Похоже, что нет, иначе бы стоял в другой позе. Но, возможно, оружие у него в доме, а к Стасу вышел с пустыми руками только потому, что знает его. Но напряжен, и это заметно. Руки не протянул, ближе не подходит. Дает понять, что его отвлекают. Однако разрешил Стасу остаться и закурить. Значит, пытается понять, опасен он или нет».
О Марине Гуров старался не думать. Все равно он ее не видел, а тот, кто ее похитил, находился прямо перед глазами.
«Жива, – внезапно понял Гуров. – Иначе бы Тихомиров свернул разговор еще раньше. Или вообще не вышел бы из дома».
– Я быстро покурю, раз уж такое дело, – пояснил Крячко. – Раз уж зашел разговор. Утешать не собираюсь, можешь не бояться. Я в полиции работаю, насмотрелся на всякое. Слова не помогут, а некоторые и доконать могут. Знаю, что говорю. Прекрасно понимаю твои чувства.
Тихомиров не ответил. Стас тоже замолчал.
– Ты знаешь, а ведь у меня были мысли насчет твоего дома, – вдруг заявил он. – Покупатель завтра приедет?
– Наверное. Пока договорились, но может и не появиться.
– Если снова не срастется, то перетрем тему, – многозначительно произнес Крячко. – У меня твоя дача из головы не выходит. Какого года, говоришь, дом?
«Долго это продолжаться не может, – подумал Гуров. – Сейчас он пошлет Стаса подальше и вернется в дом».
– Дом старый, – голос Тихомирова постепенно становился нетерпеливым. – Я тебе после покажу. Давай прощаться, у меня действительно полно дел.
– Давай, – протянул руку Стас, оставаясь стоять на месте.
И Олег Анатольевич уступил. Он подошел к Крячко и протянул в ответ свою руку.
Стас отреагировал мгновенно. Через три секунды Тихомиров лежал лицом в землю, а в его спину упиралось крепкое колено полковника Крячко. Стас обшарил его карманы.
– Пусто, – сообщил он.
Лев распрямился и поспешил в дом. Пистолет в то же время держал наготове: а вдруг, кроме Марины, там еще кто-то?
Марину он нашел на кровати в комнате, когда-то служившей Тихомирову спальней. Недорогая советская мебель, до жути знакомые предметы из прошлого, включая будильник, лакированную «горку» и радиолу «Ригонда». Девушка крепко спала и не проснулась даже тогда, когда Гуров звал ее по имени, обыскивая комнаты.
В спальне стоял плотный «аромат» перегара. Гуров подошел к окну и раздвинул тюлевые занавески. Помахал рукой, дав знак, что внутри все в порядке. Мимо окна прошел Гойда, и вскоре его шаги Лев услышал уже в коридоре.
В спальню зашла врач «Скорой». Гуров посторонился. Врач присела на край кровати и достала фонендоскоп.
– Как он там? – спросил Гуров у одного из оперативников, заходящих в дом.
– Задержанный-то? Не очень. Сидит, смотрит в угол. А за что его?
– Сына убил.
– Да уж, – хмыкнул оперативник. – А я думал, что серийного маньяка задержали.
– Ему до маньяка совсем немного оставалось, – ответил Лев. – Ладно, работайте. Не буду задерживать.
Он вышел на улицу, достал пачку сигарет, вынул одну, но курить раздумал. Все-таки свежий воздух, без выхлопов, примесей и всякой иной дряни. Дыши полной грудью, кто ж мешает?
* * *В больнице Марина провела неделю. Раиса Петровна навещала ее каждый день, о чем Гурову по его же просьбе сообщала заведующая отделением.
В день выписки девушку встречали Лев Гуров и Стас Крячко. Взяв из ее рук сумку с вещами, проводили до машины.
– А где Раиса Петровна? – спросила Марина.
Гуров выразительно указал ей на сиденье. Садись, мол.
– Понятно, – только и сказала она.
До Петровки, тридцать восемь, Марина не произнесла ни слова.
– Это настоящий допрос, Марина, – сообщил Гуров в кабинете. – Уже не беседа в парке. Но кофе или чай предложить могу.
– Догадалась, не дура, – отвела взгляд Марина. – А за кофе и чай спасибо, пока не хочу.
– Тогда погнали, – вздохнул Стас и нажал на кнопку диктофона.
Марина не сразу стала рассказывать. Сначала словно пыталась что-то вспомнить, задавала вопросы то про кладбище, то про свою работу, которую потеряла. Несколько раз принималась плакать, а когда успокаивалась, то все начиналось заново. Крячко и Гуров терпеливо ждали. Они привыкли к таким концертам и старались сразу же их прекращать, но с Мариной была другая ситуация, о которой Гурова предупредил знакомый психолог: она будет заново переживать свое прошлое до тех пор, пока не поймет, что она не только жертва, но и соучастник преступления.
В конце концов она и сама устала от своего поведения.
– Я ведь сяду, да? – спросила она, размазывая по щекам слезы.
– Суд определит меру пресечения, – объяснил Лев. – Обычный распорядок. Но прежде чем вы окажетесь в суде, расскажите нам о том, что произошло.
– Наверное, думаете, что все началось двадцать второго сентября? – задала вопрос Марина. – Нет, все началось гораздо раньше. За год до этого, сразу после того, как отец Андрея ушел из семьи. Я очень любила Андрея. Его семья стала для меня родной. Это не пустые слова, правда. Они меня приняли, за спиной не обсуждали. Таких людей еще поискать нужно. Родители Андрея были такой, знаете, привыкшей друг к другу парой. Тихомиров давно не любил Раису Петровну, относился, как к старой боевой подруге. Не было между ними никакой нежности и заботы в отношениях. А она словно не замечала этого.
– Давайте сразу перейдем к тому моменту, когда Олег Анатольевич ушел из семьи, – предложил Гуров.
– Ушел за один день, – тотчас сменила тему девушка. – Вечером был, а утром уже нет его. И Раиса Петровна вся в слезах. Сказала, что он завел другую женщину. Ругала себя за что-то… Андрей, конечно, озверел тогда. Даже хотел поговорить с отцом по-мужски. Мы в него вцепились, не отпускали, еле-еле успокоили. Потом, когда мы с ним уже спать легли, он поклялся, что никогда со мной так не поступит. Но он поступил, еще как поступил. Про него и Ингу снова рассказывать?
– Не надо, – разрешил Стас. – Пропустим этот момент.
– Пропустим, – этом отозвалась Марина и тут же вспомнила, что ей нужно выпить таблетку. А когда выпила, продолжила: – Все началось с денег. Андрей не говорил о
