Дерзкая леди - Рэйчел Морган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что вы сделали с Джессом?! – воскликнула она, сжав костлявую руку монахини.
Камера Джесса была шириной в четыре шага и длиной в пять. В ней не было практически ничего, кроме помойного ведра в углу. Приподнявшись на цыпочки, он мог заглянуть в узкое окошко, прорезанное в верхней части двери, выходящей прямо на улицу.
Джесс коротал время, шагая из угла в угол или же присаживаясь на холодный каменный пол, обхватив руками колени.
Он всегда был готов к неожиданностям и опасностям, но никогда не думал, что попадет в подобную ситуацию. Купер даже не позволил ему взять с собой одежду. И теперь он, абсолютно голый, трясся от холода. Время он определял по солнечному лучу, пробивавшемуся из-под двери. К полудню этот луч становился длиннее, а к вечеру – короче. Цементные стены душили несчастного узника, притупляли ум, затрудняли дыхание. Перед глазами плыли темные круги. Душу же охватывало беспредельное отчаяние.
Нет, он должен выбраться из этой клетки!
Но как?
Джесс еще раз огляделся и снова убедился, что выхода отсюда нет. Кроме железной двери, через которую его сюда втащили.
Черт побери, но где же Онести? Если Купер решил использовать ее против него, он непременно так и поступит! А Джесс не сможет воспрепятствовать этому!
А что, если все это не что иное, как часть хитро задуманного плана с целью избавиться от него? И именно Онести подговорила Купера?
Джессу трудно было поверить, что Онести оказалась способной на подобное предательство. Но ведь такое нередко случалось в жизни. В том числе и в его... Невольно он вспомнил Миранду, которая предала его самым омерзительным образом...
Он прижался спиной к стене, постоял так несколько минут и рухнул на холодный каменный пол. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот разорвется.
И вдруг откуда-то сверху донесся знакомый женский голос:
– Джесс, вы здесь?
Он замер и прислушался. Голос повторил:
– Джесс, ответьте мне! Милый!
Он посмотрел вверх, но ничего не увидел, кроме густой темноты. Ноздри наполнял запах угля и пакли. Джесс громко чихнул и крикнул, обращаясь к потолку:
– Это вы все задумали?
– Я задумала? – раздался удивленный вопрос. – О чем это вы?
– Вы отлично знаете, о чем, Миранда! Когда-то я по неопытности вам поверил. Но больше такое не повторится!
Несколько минут длилось гнетущее молчание. Потом снова до ушей Джесса донесся тот же голос – слабый, но отчетливый:
– Джесс, что за ерунду вы мелете? Я никакая не Миранда, а Онести! И пришла вам помочь.
Онести?!
Сердце Джесса перестало бешено колотиться и почти замерло.
– Вы слышите меня? Я пришла вам помочь!
Онести... Купер... Камера... Разве это не звенья одной цепи?
– Уходите, Онести! – громко крикнул Джесс. – Ваша помощь мне не нужна!
– Но кто еще может вызволить вас отсюда?
– Повторяю: я не желаю никакой помощи от вас!
– Послушайте, Джесс, не будьте ребенком!
– Ребенком? Это вы мне говорите?! После того как украли мою одежду и при этом сумели убедить мошенниц в том, будто бы я избивал вас и пытался изнасиловать!
– Я действительно взяла вашу одежду и отдала сестре Агнес, которая согласилась ее выстирать. Сегодня утром она вернула мне все в чистейшем виде. И вы очень ошибаетесь, называя этих монахинь мошенницами. Они честные миссионерки, поверившие в мою чистоту и невинность.
– Невинность? Изволите шутить? А знают ли они, чем вы зарабатываете себе на жизнь?
– Вы, конечно, успели все им рассказать? – прошептала Онести после продолжительной паузы.
– Они бы мне не поверили!
Онести больше не могла сдерживать слезы. Они хлынули из глаз и полились по щекам. Ведь это по своей вине она сейчас оказалась здесь! Онести думала, что оставить Джесса голым и беззащитным стало бы достойной и вполне безвредной местью за его прошлое поведение. Она не могла предвидеть, какой взрыв оскорбленной мужской гордости это вызовет у Джесса. Он просто не мог простить ей того, что она увидела его униженным и наказанным. А Онести неожиданно почувствовала непреодолимое желание дотронуться до него и убедиться, что с ним все в порядке. Она приподнялась на цыпочки, просунула ладонь в окошко, уверенная, что непременно почувствует прикосновение его рук. Но ощутила лишь пустоту...
– Я хочу вызволить вас отсюда, Джесс! – крикнула она в темноту камеры.
В ответ послышалось фырканье, смысл которого Онести не могла понять. То ли он издевался, предлагая ей не беспокоиться, или же согласился принять помощь. Но так или иначе она непременно освободит его!
Часом позже Онести сидела за столом в одной из маленьких подсобных комнатушек часовни напротив человека, который мог освободить Джесса. Святой отец Купер был высокого роста, худощавый, с крючковатым носом, узенькими глазками и скорее походил на служащего похоронного бюро, нежели на священника. Вглядевшись в его лицо, Онести поняла, что шансов выпросить у этого человека свободу для Джесса очень мало.
Все же она решила не сдаваться. Ведь Джесс спасал ей жизнь! А потому она должна освободить его! Даже если для этого придется чистосердечно исповедаться этому священнику!
– Видите ли, святой отец, – начала Онести, – произошло недоразумение. Джесс никак не компрометировал меня, не пытался соблазнить и вообще причинить мне какой-нибудь вред. Что же касается всего остального, то за это надо скорее наказывать меня, а никак не его.
Отец Купер откинулся на спинку стула и, опустив руки на колени, захрустел пальцами.
– Позвольте мне высказать то, как я все это понимаю. В последние три недели вы путешествовали вдвоем, ночевали в греховодных домах, вступали в добрачные интимные отношения и обманывали друг друга.
Онести слушала Купера, и с каждым его словом ситуация, в которой она очутилась, представлялась ей все более постыдной и компрометирующей. Она наклонила голову и тихо сказала:
– Да, святой отец, вы правы.
Она подумала, что вот-вот сама попадет в такую же камеру, как и Джесс. Но меньше всего ожидала, что ее собеседник вдруг разразится громким хохотом. Между тем именно это и произошло.
– О да! – загремел священнослужитель, сотрясаясь от неудержимого смеха. – В конце концов должна же существовать хоть какая-нибудь справедливость на этом свете!
Онести была удивлена. На лице Купера появилось злобное выражение. Водянистые глаза загорелись торжеством.
– Лучше скажите мне, как Джесс воспринял обвинения, выдвинутые против вас обоих?
Вопрос застал Онести врасплох. Она понимала, что от ее ответа зависит, останется ли Джесс в заточении или же выйдет из камеры свободным человеком. Но решила, что не может солгать священнику.
