Карта императрицы - Елена Басманова

– Видите ли, в юные годы свои соблазнил я некую девицу непорочную, да страсть к художеству пожирала меня, уехал я в столицу, поступил в Академию... Забыл про нее... А она, оказывается, брюхата была... Потом узнал, что растет у меня сын, да чахлый, болезненный... Долг христианский исполняя, не оставлял я заботами женщину несчастную с чадом моим на руках, тайно переплавлял им деньги, вырученные за свои работы. Но, видимо, грех мой был более искупительных усилий... Умерли оба, и мать, и сын, в одночасье, от чумной заразы. И сына моего назвала она, как говорили мне, Клавдием...

– Теперь понимаю, – признал озадаченно Вирхов, – действительно, похоже на судьбу.

Он отошел от художника и приблизился к бледному мальчишке, потерявшему дар речи.

– Ну что, Клавдий Иваныч, хочешь начать новую жизнь? – спросил Вирхов. Можешь подмастерьем стать, в доме хорошем жить, не побираться, не валяться в отбросах? Учти, такое везение лишь раз в жизни случается!

Мальчишка сопел и не говорил ни слова.

– Ну ладно, – сказал Вирхов, – устал я от вас, утомился. Да и вам, прежде чем об общей участи думать, поближе узнать друг друга не мешает. Отправляйтесь оба в камеру – там на нарах и поговорите. Сейчас распоряжусь, чтоб обед вам принесли.

Письмоводитель сделал знак художнику и воришке покинуть кабинет и вместе с ними пошел выполнять распоряжение. За ними выскользнул и кандидат.

Карл Иванович почувствовал, что тоже порядком проголодался. Заказать обед в ближайшем ресторане? Или воспользоваться давешним приглашением Полины Тихоновны, съездить пообедать на Большую Вельможную? Тем более что и повод есть весьма пристойный – вернуть ее милому племяннику саквояж с медицинскими принадлежностями, да и выяснить, что лежало в саквояже Крачковского, не мешало бы...

Вирхов так серьезно обдумывал возникшую перед ним дилемму, что не сразу заметил, что в кабинете вновь возник юный кандидат.

– В чем дело, Павел Миронович? – спросил он, неожиданно обнаружив перед собой симпатичного юриста.

– Пришло сообщение из Скотланд-Ярда, – ответил Тернов. – Помните, вы отсылали запрос относительно мистера Стрейсноу?

– Помню, – устало кивнул Вирхов. – Грош цена их ответу, если подозреваемый уже мертв и преступление раскрыто.

– Совершенно согласен с вами, Карл Иваныч. – Тернов вертел в руках бумагу.

– Давай уж, прочту...

Вирхов взял лист бумаги и начал читать вслух: «Скотланд-Ярд. Лондон. На ваш запрос относительно мистера Чарльза Дж. Стрейсноу отвечаем, что означенный господин является младшим отпрыском в семье уэлльского баронета Дж. Стрейсноу. Получил хорошее образование, вращался в высоких кругах, но вскоре был изгнан из приличного общества и проклят отцом за природную слабость, выражающуюся в немотивированных припадках клептомании. В марте 1900 года украл золотой ошейник с собаки лорда Отерберна, в марте 1901 года похитил из оранжереи лорда Датфорда укоренившийся черенок редчайшего тибетского растения. В марте 1902 года незаметно вынес из редакции журнала „Стандарт магазин“ описание летательного аппарата на совершенно новых принципах. В данный момент Скотланд-Ярд подозревает мистера Стрейсноу еще в одной беспрецедентной краже, совершенной в марте 1903 года. Будем признательны, если вы сообщите нам о местонахождении мистера Ч. Дж. Стрейсноу».

Глава 27

– Дмитрий Андреевич, конечно, человек достойный, как уважительно он отзывался о Вдовствующей Императрице. Но в нем есть внутренняя напряженность. Так бывает, если ребенок не знал подлинной материнской ласки. Не всем сиротам так везет, как мне с Полиной Тихоновной, – делился своими впечатлениями доктор Коровкин, трясясь рядом с Мурой в пролетке. – Меня тронуло, что на его столе стоит портрет его матери. Они очень похожи, такой же могучий лоб, несимметричные брови...

Я тоже обратила на него внимание, – сдержанно ответила Мура. – Ее звали Софьей, как и вашу матушку. Но вам не показалось, что как только мы вышли из дома господина Формозова, за нами увязался какой-то странный монах...

Доктор Коровкин обернулся. Действительно, в толпе, далеко позади, мелькала невзрачная фигурка в черной рясе.

– Если он за нами следит, ему нас не догнать, – успокоил доктор склонную к фантастическим умозаключениям девушку. – Не тревожьтесь.

– Я боюсь, не связано ли это с картой из Екатерингофского дворца...

– У вас есть какие-нибудь идеи? – насторожился доктор Коровкин, зная по собственному опыту, что младшая барышня Муромцева способна на самые непредсказуемые действия, результаты которых обычно приходится расхлебывать ему.

– Я думаю, милый Клим Кириллович, – важно ответила неугомонная юная особа и подняла на него серьезные глаза, – и очень прошу вас о дружеской услуге. Сегодня у Брунгильды концерт, и вы должны там непременно быть.

– Про концерт я совершенно забыл. – Доктор сразу поник: ему не улыбалось опять до полуночи не возвращаться домой. – Думаю, мы поступим так: сейчас заедем к нам, пообедаем с тетушкой Полиной, возьмем баул и куда-нибудь его отвезем. Может быть, сдадим на хранение в банк?.. А затем отправимся к вам и оттуда все вместе на концерт. Не возражаете?

На Большой Вельможной молодых людей встретила сияющая Полина Тихоновна, она радостно возвестила, что Карл Иванович Вирхов принял ее предложение отобедать у них и сейчас гость в столовой.

– О, рад, рад приветствовать вас. – Вирхов, необычно оживленный, с поблескивающими голубыми глазами, поднялся из-за стола, обменялся рукопожатием с доктором Коровкиным и поцеловал ручку Муры.

– Как продвигается ваше расследование, Карл Иваныч? – поинтересовался доктор и тревожно глянул на тетушку: по ее безмятежному взгляду он понял, что опасный баул надежно спрятан от глаз следователя.

Когда все расселись за столом, а Клим Кириллович и Мура отдали первую дань и маринованной корюшке, и паштету из гусиных печенок, и астраханскому залому, Вирхов, отставив рюмочку с тминной водочкой, счел нужным подчеркнуть деловой оттенок своего присутствия.

– Решил совместить приятное и полезное, – несколько сконфуженно обратился он к племяннику госпожи Коровкиной, – воспользовался любезным приглашением вашей тетушки, а заодно привез ваш саквояж с медицинскими принадлежностями... Просил передать вам Илья Михайлович Холомков.

– Да, вчера случайно, в Екатерингофском дворце... – начал было доктор, судорожно подбирая слова и избегая всякой определенности. – Досадное недоразумение...

– Вот-вот, и Илья Михайлович Холомков тоже так объяснял, – удовлетворенно перебил его Вирхов, убедившийся в том, что Холомков не врал. Ему было стыдно, что он на какое-то мгновение мог заподозрить Коровкиных в противоправных действиях. – А кстати, вы не полюбопытствовали, не заглянули в саквояж? – не смог сдержать профессиональный интерес старый следователь.

– Обычное покрывало, похоже на индийское. Можете посмотреть. – Клим Кириллович постарался придать своему голосу как можно более равнодушный оттенок.

– Вот и Холомков так говорил, – удовлетворенно вздохнул Вирхов. – Ну уж саквояж вы ему вернете сами.

Клим Кириллович испытывал неловкость, в который раз по милости Муры ему приходится вводить в заблуждение доверявшего ему следователя. Он надеялся, что демонстрировать Вирхову покрывало все-таки не придется. Впрочем, сейчас доктора Коровкина больше интересовало другое: неужели охотники за старинной картой уже объявлялись? Значит, их план сработал?

– Тетушка, вы звонили в полицию? – Доктор, не донеся до рта вилку с кусочком копченого говяжьего языка, уставился на Полину Тихоновну.

– Да, звонила, на Литейный, – подтвердила та, не зная, следует ли вдаваться в подробности. – Мне утром показалось, что перед нашим домом мельтешит какая-то подозрительная личность.

– Не монах ли случайно? – воскликнула Мура, сосредоточенно прислушивающаяся к каждому слову своих сотрапезников.

– Может быть, и монах, или кто-то в темной одежде. Трудно решить, – увиливала тетушка Полина, – посматривал на окна Климушкиного кабинета. А когда Климушка сел в коляску, увязался за ним. А поскольку Клим поехал к господину Шебеко, то я и позвонила...

– Вы правильно сделали, Полина Тихоновна, всегда надо сообщать в полицию о подозрительных личностях. Бдительность играет не последнюю роль в обеспечении безопасности столицы и ее жителей. – Карл Иваныч смотрел на Полину Тихоновну с явным восхищением. – Благодаря вашему звонку я оказался в конечном счете там, где мне удалось добыть факты, полезные для следствия.

– Расскажите, Карл Иваныч, расскажите, – умоляюще попросила Мура. – Нам всем очень интересно. Вы нашли преступника, убившего Аглаю Фомину?

– Нашел, милая Мария Николаевна, – ответил Вирхов, гордо поглядывая на Полину Тихоновну, которая собственноручно разливала по тарелкам из парадной, фарфоровой супницы, разрисованной гирляндами из перевитых розовыми ленточками незабудок, ароматный, обильно приправленный зеленью суп из бычьих хвостов. – Теперь я почти уверен, что это господин Крачковский. Но сегодня он погиб в огне пожара.