Анифа. Пленница степей (СИ) - Деметра Фрост

через нос, действительно позволила мужской плоти проникнуть еще дальше — почти в самое горло. И головой задвигала быстрее, не забывая при этом активно шевелить языком, размазывая по нежной коже слюну и вылизывая вздувшиеся венки.

Уроки Шах-Рана действительно принесли свои плоды — Анифа ласкала его умело и искусно, без устали держа и ритм, и плотно сжатые губы. Ее не надо было даже подталкивать и контролировать — голова девушки ходила взад-вперед четко и уверенно, а изредка содрогающаяся гортань лишь придавала дополнительной сладости ощущениям.

И мужчина кончил — до боли сжав пальцами волосы девушки, он яростно прорычал, наполняя нежный девичий рот своим семенем, которое, не поместившись, тут же потекло по губам, подбородку и закапало на грудь, безжалостно пачкая дорогую ткань и золотые украшения.

Но даже тогда Анифа не отстранилась. Сглотнув, она с поразительным рвением продолжила вылизывать член вождя, ласкающими движения поглаживая мужские бедра и ноги. И интересом поглядывая на Шах-Рана снизу вверх.

И именно этот взгляд — немного затуманенный и в то же время немного дерзкий — заставил его взвиться от ярости и, подхватив девушку под мышки, вздернуть вверх. Неожиданно прикрыв глаза, Анифа изогнулась в его руках, и Шах-Ран, резко дернув ворот платья, прижался к изгибу между опьяняюще пахнущей шеей и плечом. И жадно вгрызся в тонкую и мягкую кожу, прокусывая ту до самой крови. Девушка взвизгнула и инстинктивно уперлась ладонями в крепкий обнаженный торс. И это легкое сопротивление пришлось Шах-Рану по вкусу, и он тут же довольно заурчал.

Его рука дернула ткань еще сильнее — беспощадно и без какого-либо труда разрывая плотный и драгоценный материал, мужчина стянул верх платья и обнажил точеный женский торс и небольшие, но крепкие груди с маленькими кружочками сосков. В таком виде Анифа больше не могла выглядеть гордой и дерзкой, зато обычной и земной — вполне. Но вид совершенного и соблазнительного тела вновь вызвало в нем желание, заставив обмякший член нервно дернуться. И мужчина, оттолкнув маленькую рабыню к постели, тут же повернул ее спиной к себе и одним жестким и уверенным движением поставил ее на колени, как всего полдня назад — русинку со светлыми волосами.

Вот только Анифа его вновь удивила. Вместо того, чтобы, как наложница, покорно принять своего господина, она юрко скользнула вверх, избегая захвата пальцев Шах-Рана, к изголовью широко топчана, и села. Грациозно изогнувшись, как кошка, и гордо вскинув голову, она посмотрела на вождя — горячо и призывно, снова заставляя мужчину почувствовать досаду и недоумение. Она не пыталась прикрыться и вообще никак не показывала, что смущена и стыдиться своей наготы, как то обычно бывало в первые минуты их игры. Наоборот — ее поза была полна чувственного соблазнения, а ручка, медленно поползшая по согнутой в колене ноге, как бы случайно задирая подол платья, медленно, но верно обнажила тонкие лодыжки, изящные икры, округлые и гладкие колени и мягкие, по-женски покатые бедра.

Шах-Ран мог бы назвать ее шлюхой, похожей на одну из тех, что он видел в борделях роунских городов. Но ведь это было не так! Маленькая танцовщица, хоть и соблазняла его, но при этом была невероятно мила и мягка, как гончарная глина, которой можно было придать любую форму при достаточном умении и желании.

Но, с другой стороны, такая готовность ублажить его воодушевляла и покоряла. И вождь, забравшись на постель, медленно приблизился к ней, чтобы увидеть — насколько сильно это желание.

Однако Анифа не двигалась. Только опустила глаза и слегка повела плечом, отчего ее грудь привлекательно колыхнулась, а из укуса, который оставил вождь, проступило еще несколько капель крови. Но эта рана, кажется, совершенно не трогала маленькую рабыню. И она не вздрогнула даже тогда, когда, наклонившись, Шах-Ран слизнул багровую росу с ее шеи.

Странно, но после этого прикосновения мужчина затрепетал. Какой-то странный спазм скрутил его изнутри, заставив сжать кулаки. Его ошеломил этот неожиданный жест с его стороны, как и еле слышный вздох, вырвавшийся между губ девушки, когда он, как зверь, скользнул ртом ниже, на тонкую косточку ключицы. И удовлетворенно хмыкнул, когда девушка тоненько застонала — это он, обхватив ладонью и приподняв вверх одно полушарие груди, жадно втянул в рот твердый бугорок соска.

Это было… вкусно. И до странного сладко. Шах-Ран даже глаза прикрыл, наслаждаясь упругими грудями танцовщицы, лаская пальцами с неожиданной для себя аккуратностью тонкие ребрышки и мягкий живот и накрывая ладонями покатые бедра.

И Анифа податливо раскрылась, когда вождь, слегка надавив, побудил ее раздвинуть ноги. И снова простонала, когда мужские пальцы проникли в нее, растягивая и массируя изнутри. Вождь с удовлетворением отметил, что фаланги обволокла не только тугая нежность, но и влага. А это значило — Анифу тоже увлекла их игра. Она отзывалась и текла, и не только потому, что так надо было для дела. Или ласки Шах-Ран — незначительные и малые — успели возбудить ее. Нет… Она поддавалась его силе и его напору и получала искреннее удовольствие даже от оральных ласк.

Потрясающе! Всего несколько движений внутри женского тела — и влаги стало куда как больше, а сама Анифа задышала глубоко и рвано, откинув назад голову и выгнувшись дугой. Ее груди призывно уставились ореолами сосков вверх, и мужчина не отказал себе в удовольствии снова прижаться к ним губами. Он с жадностью покрывал их поцелуями и укусами, оставляя алеющие пятнышки, а его пальцы продолжили двигаться, лаская не только сжимающиеся стеночки внутри, но и набухший бугорок клитора.

Почувствовав свою готовность продолжить, Шах-Ран с хлюпающим звуков вытащил свои пальцы и, перехватив ноги Анифы под коленями, переложил ее поудобнее. Остатки платья задрались и собрались на животе в многочисленные складки, но они не раздражали. Наоборот — пурпур ткани резко контрастировали со светлой кожей рабыни, оттеняя и дополняя порочным оттенком. Уперевшись коленями в твердый матрас и подтянув бедра девушки поближе, мужчина направил свой член между блестящими складочками. А Анифа, изогнувшись, только поддалась навстречу, улучшая угол проникновения. И сладко заскулила, когда Шах-Ран толкнулся, входя сразу и на всю длину.

И снова — чистейший восторг. Эмоции танцовщицы — невозможно яркие и искренние — хлынули на мужчину, почти обжигая его. Не осознавая того, что теперь уже не вождь просто брал ее — рабыню и постельную забаву — беспрестанно двигаясь, тяжело дыша и ошпаривая своим дыханием покрытую мурашками нежную кожу. Он горячо и искренне желал сделать ей хорошо и подвести к самой вершине порочного удовольствия — до самых звезд,