Гарнизон не сдается в аренду - Евгений Костюченко

— Мы глубоко уважаем любые религиозные взгляды, — сказал Шкипер. — Но ни одна религия не дает человеку спасения при жизни. Да, христианство обещает вам спасение и вечную жизнь, но только после смерти. И наказание за все грехи, тоже после смерти. Вот именно в этом и заключена причина полной несостоятельности христианской морали. Ведь простой человек всегда рассчитывает на эту жизнь больше, чем на царствие небесное. Никто не знает, что там, за гробом. Нет свидетелей. Никто еще не возвращался оттуда и не рассказывал…

— Если вы так уважаете религиозные взгляды, то называйте их верой, а не «взглядами», — перебил его Гранцов. За слова о «несостоятельности» можно было бы и в глаз дать, но он сдержался. — Да, оттуда никто не возвращался. Но не забывайте, что на показаниях четырех свидетелей уже основана вера миллионов людей.

— Каких свидетелей?

— Матфея, Марка, Иоанна и Луки. И кстати, христианство не обещает, что наказание будет только после смерти. Так что особо не расслабляйтесь. Да, и еще. Спасения после смерти тоже особо не ждите. Вы удивитесь, но спасутся очень немногие.

— Минутку, — остановился Шкипер. — Мы вообще-то начали говорить на другую тему, но такие тезисы нельзя оставлять без антитезиса. Как это вы утверждаете, что не все спасутся? Разве ваш Бог не самый гуманный, не самый добрый, не самый справедливый?

— Нет, — усмехнулся Гранцов. Этот Шкипер явно напрашивался. Он просто провоцировал терпеливого христианина, и Вадим мысленно перекрестился, отгоняя искушение. — Наш Бог не самый добрый. Он справедлив, но не по-человечески.

— Не будем спорить, — сказал второй волонтер. — Тем более что даже Христос призывал верующих возродиться при жизни.

— Да разве я спорю? О чем тут спорить? Бог существует только для тех, кто в него верит. А суд — он будет для всех, и верующих, и неверных. Вот и все.

— Тогда причем тут возрождение? — спросила Фея.

— Возрождение поможет человеку избежать суда, — объявил Шкипер. — В новой жизни человек будет свободен от своих старых преступлений.

«Зачем я теряю время на пустые разговоры? — ругал сам себя Вадим. — Кому тут нужны мои проповеди? Регина, куда ты пропала? Милая, выходи скорее, я уже не могу их слушать».

— Значит, Институт, получается, лучше относится к людям, чем сам Бог? — спросила Фея.

— Да, лучше, — гордо ответил Шкипер. — Мы заботимся о земной жизни. Потому что самое дорогое у человека — это жизнь. Жизнь на земле.

— А знаете, что такое земля? — не выдержал Гранцов. — Как сказал один умный человек, земля создана как преддверие ада с первоначальными казнями для преступных. Вы только оглянитесь по сторонам и легко увидите эти казни. Но Спаситель сделал ее преддверием рая. Для тех, кто идет за ним.

— Это типичный христианский шовинизм, — возмутился Шкипер. — Что же, буддисты не попадут в рай?

Гранцов пожал плечами.

— Кевин, Кевин, ты меня запутал, — Фея теребила его за палец. — Зачем я должна возрождаться? Чтобы остаться в этом предбаннике ада?

— Это надо спросить у тех, кто тебя сюда привез, — ответил Гранцов и встал, чтобы подойти к медсанчасти.

Когда Регина появится из-за угла, он уже будет рядом. Просто возьмет ее за руку, и они побегут. Это будет неожиданно для всех. Несколько секунд эти философы-самоучки будут моргать и смотреть им вслед, пока сообразят, что делать.

Но оба волонтера встали одновременно с ним и преградили ему путь. Они смотрели на Вадима так, будто были готовы заломить ему руки и сказать: «Пройдемте, гражданин!» Глядя поверх их сомкнутых плеч, Гранцов увидел, что переростки вдруг торопливо встали на ноги.

Он шагнул к ним, увидев, что они направились к медсанчасти. Охранник открыл перед ними дверь, пропустил внутрь и встал на пороге, чему-то улыбаясь и качая головой.

— Пройдемся еще, пташки, — Гранцов повернулся и протянул руки, поднимая своих девчонок.

Они снова обнялись и пошли вдоль обрыва, и волонтеры двинулись за ними, негромко обсуждая различные оздоровительные системы.

— Кевин, ты это серьезно? — тихонько спросила Фея. — Нет никакого возрождения? Если я не верю, то мне конец?

— А кто тебе мешает верить?

— А страшно, — просто ответила девчонка. — Если все это правда, насчет «не укради» и так далее, то я буду гореть, как пионерский костер.

— Надоели все, — озлобленно сказала Лисичка. — Все равно все живут как хотят, и боятся только, что их отстрелят или заложат. Ну, еще сифилиса боятся. Ну, еще…

Ее прервал звон разбитого стекла. Все оглянулись. В окне санчасти мелькнуло испуганное лицо.

— Там что-то интересное делается, — сказала Фея.

— Сами разберутся, — ответил Шкипер.

Гранцов знал, как попасть в санчасть через пожарный выход, который никогда не запирался, а был просто опечатан. Он сорвал бумажку с подписью покойного коменданта и распахнул заскрипевшую дверь.

— Назад! — скомандовал Шкипер и схватил его за руку. — Не вмешиваться!

— Понял, — покорно сказал Гранцов, но второй волонтер тоже схватил его руку и попытался заломить за спину.

В коридоре санчасти кто-то пыхтел и возился. Слышны были глухие удары.

Гранцов с повисшими на нем волонтерами прошел в коридор и увидел Регину. Она сидела верхом на своем подопечном, запустив ему пальцы в волосы. Голова парня ритмично билась об пол. Но как-то слишком слабо, на взгляд Гранцова.

— Ну вот, а вы говорите «не вмешиваться», — сказал он Шкиперу. — Тут человека убивают.

Второй волонтер подскочил к Регине и пнул ее в плечо, свалив на пол. Он попытался поднять прыщавого переростка, но сам рухнул поперек него, получив от Вадима хорошую «йоку[7]» под ребра. Вторым ударом ноги Гранцов свалил Шкипера, хотя тот ему не мешал. Но мог и помешать. К тому же он все-таки давно напрашивался…

Регина встала, пытаясь запихнуть груди в разорванную майку.

— Очумели мальчики, — прошептала она, — вот глупенькие…

— Да ладно тебе, — сказал ей Гранцов. — Некогда марафеты наводить.

Он заметил движение сзади, увернулся и перехватил чью-то руку. Рука хрустнула, когда ее владелец грохнулся об пол.

— Уходи, уходи, не смотри на меня! — закричала Регина, закрывая лицо ладонями.

— Без тебя не уйду, — Гранцов подхватил ее на руки и побежал к выходу.

Ему надо было добраться до колодца, потому что все остальные подземные проходы в бункер были наглухо задраены. Он бежал, прижимая невесомую женщину к груди, и следил за действиями сектантов. Только один из них мог ему помешать — он кинулся наперерез, вытянув вперед руки и хватая пальцами воздух. Но тут Лисичка нырнула сектанту в ноги, и он рухнул на песок.

Колодец был уже в десяти шагах, когда Регина вдруг с неожиданной силой толкнула Вадима в грудь и вырвалась из его рук.

— Давай за мной! — Гранцов потянул ее за руку к колодцу. — Спустишься первой, я прикрою… Ты куда?!

Не отвечая ему, она рванулась прочь, в сторону набегающих охранников.

— Заморочили голову человеку, — проговорил Вадим, сгреб ее в охапку и побежал дальше, отворачивая лицо от ее слабых пощечин.

— Пусти! Не хочу! Не хочу! — повторяла она.

— Ничего, вылечим, — приговаривал он.

Но охранники уже виднелись и с флангов. Они хорошо бежали, быстро и бесшумно, и в руках у них были не рации, а резиновые дубинки. Гранцов остановился. Охранники — это тебе не мягкотелые интеллигенты. Эти не раздумывая спрыгнут в колодец за ним, и ведь догонят в туннеле, и найдут проход к бункеру.

Он бережно поставил Регину на ноги, стянул с себя майку и отдал ей. Он еще успел поднять руки и шагнуть навстречу набегающим с резиновыми «демократизаторами».

— Все в порядке, ребята, — сказал он.

Но у них было иное мнение. Точнее, у них был приказ. И они его принялись исполнять. А ему оставалось только кататься по земле, прикрывая лицо и пах. Вообще-то лежачего не бьют, особенно дубинкой, потому что это неудобно — приходится наклоняться. Но им, наверно, было строго приказано пустить в ход именно дубинки.

Гранцов стонал, вскрикивал и завывал, силясь передать всю гамму ощущений, которые должен был сейчас испытывать. Изображая нечеловеческие страдания, он не боялся переусердствовать, потому что пару раз дубинка и вправду зацепила незащищенную ключицу. Остальная молотьба пришлась по мышечной броне. Гранцов знал, что после таких ударов останутся жуткие синяки, зато будут целы кости и внутренние органы. Кататься мячиком его когда-то научил один кубинец, негр. «Дня через два я и сам буду почти таким же черным, как Луис», — подумал Гранцов и замолк, издав предсмертный хрип.

Когда они приказали ему встать, он не смог разогнуться. Кто-то схватил его за волосы и помог подняться. Скрючившись и качаясь на полусогнутых ногах, Вадим заметил за спинами молотильщиков своего недавнего оппонента в богословском споре, Шкипера. Тот прорвался из-за кольца охранников и попытался влепить пощечину. Удар получился обжигающим, но слабым. Вадим Гранцов не отказал себе в удовольствии подставить вторую щеку. Шкипер ударил и по ней, неосторожно приблизившись. Тут-то Гранцов и разогнулся, задев лбом подбородок Шкипера.