Конан и грот Дайомы - Майкл Мэнсон

После битвы с пиктами они потратили день или два на отдых, в основном из-за Зийны, так как раны киммерийца были не столь серьезными и не помешали бы ему продолжить путь. Но удар дубины, которую метнули в ноги девушке, не прошел бесследно. Кости ее, к счастью, остались целы, однако на голенях вспухли огромные синяки, причинявшие боль при любом движении. Конан лечил ее примочками из листьев папоротника да горьким отваром из мха и хвои. Один Митра ведал, какое из этих средств оказало целительный эффект, но вскоре опухоль спала, и Зийне удалось взгромоздиться на жеребца Идрайна. Путники тут же тронулись в дорогу: мужчины - пешком, девушка - на коне.

Когда они пересекли лес и вышли к побережью, скакун начал хромать. Копыта его были сбиты о камни, вдобавок он непрерывно дрожал - для зингарского жеребца суровый северный климат был непривычен, как и жалкие сухие стебли, которые ему приходилось жевать вместо сочной зеленой травы. Возможно, сказывалась и недавняя бешеная скачка, когда Идрайн гнал скакуна днем и ночью, пытаясь настигнуть своего сбежавшего господина; так или иначе, каменные осыпи и холод доконали скакуна. Конан забил его и оставил на поживу волкам, ибо в мясе путники нужды не испытывали - на болотах было достаточно уток и гусей, а в лесу встречались кабаны и лоси. Арбалет Конана вполне мог прокормить его и Зийну, а Идрайн не нуждался в пище.

Одно это вызывало у девушки суеверный страх и неприязнь. Серокожий исполин пугал ее - и своей полной нечувствительностью к холоду, и тем, что не испытывал никаких человеческих потребностей, и бездушным ледяным взглядом, и даже негромким своим голосом, от которого за десять локтей веяло дыханием Серых Равнин, Она никак не могла привыкнуть к тому, что Идрайн всего лишь оживший камень, равнодушный к тяготам нелегкого пути, преследующий только одну цель - выполнить приказ колдуньи, вдохнувшей в него жизнь.

Она сторонилась серокожего и боялась заниматься при нем любовью. Каждый вечер Конан подолгу уговаривал свою пуантенку, и хоть не без успеха, однако всякий раз он ощущал скованность, охватывающую Зийну. Она любила его - быть может, еще крепче - но молчаливое присутствие Идрайна гасило ее страсть словно ведро воды, выплеснутое в пылающий костер.

Конан с удовольствием бросил бы серого гиганта, но не представлял, где и каким образом можно расстаться с этой нелюдью. Идрайн разыскал его в пиктских дебрях, а это означало, что их соединяет некая магическая связь, разорвать которую под силу лишь опытному колдуну. Но колдунов ни опытных, ни начинающих, под рукой не было, и киммерийцу приходилось мириться с угрюмым молчаливым спутником.

Зийна вздохнула и прижалась к нему, щекоча ухо горячим дыханием.

- Когда ты закончишь свои дела на севере... - начала она.

"...мы отправимся в Пуантен", - мысленно продолжил Конан. Девушка не знала о цели их странствий, хоть и догадывалась, что ее возлюбленному предстоит какая-то нелегкая задача в Ванахейме. Но вопросов Зийна не задавала, а Конан ее в подробности не посвящал, не желая путать до срока стигийским колдуном и его рыжебородыми кровожадными ванирами. Что же касается Пуантена и прекрасных берегов Алиманы, он был не прочь их посетить, когда разделается с поручением зеленоглазой ведьмы. А посетив, он собирался, во-первых, снять голову с обидчика Зийны, главаря рабирийской разбойничьей шайки, а во-вторых, убедиться, что девушке вернут отчие земли. Конечно, граф Троцеро слыл благородным человеком и вряд ли нанес бы обиду сироте, но лучше - так казалось Конану - если ее права подтвердят острый меч и сильная рука.

- В Пуантене уже распускаются розы, - шептала Зийна ему в ухо. - Поля зелены, ветер играет в кронах дубов, а на склонах гор цветет клевер и пахнет медом...

- Послушать тебя, так Пуантен - сплошной сад Митры, - сказал Конан, поглаживая шелковистые волосы девушки.

- Конечно, милый! Своя земля каждому дорога... Но если ты хочешь, я отправлюсь с тобой в Киммерию.

- Но я не хочу туда возвращаться, клянусь Кромом! Киммерия не слишком уютное место - горы, леса, снега и козы. На свете есть уголки и поприглядней... ну, хотя бы твой Пуантен! Хочешь, я его завоюю и сделаю тебя графиней?

Она испуганно отпрянула.

- Что ты! Пуантен - вотчина славного Троцеро, нашего повелителя и опоры аквилонского трона! Можно ли посягнуть на его власть!

- Ты права, нельзя, - согласился Конан. - Да и что такое маленькое графство в горах, промеж двух рек?

Лучше я завоюю Аквилонию и стану королем в Тарантии, а ты - моей королевой. Славный же граф Троцеро будет опорой нашего трона.

Зийна не знала, плакать ей или смеяться, а потому коснулась горячими губами щеки своего киммерийца и шепнула:

- Ты и так король... мой король и повелитель... Разве этого мало?

- Не мало, но и не много. Я же ищу большего.

Она не обиделась, только спросила:

- Чего же, любимый мой?

- Богатства и славы, власти и почета. Не подаренных, а взятых с бою, завоеванных силой. Еще хоту обрести мощь... великую мощь, какой владеют боги... власть над молниями...

Девушка негромко рассмеялась.

- Но мы ведь не боги, мы - люди! Молниями владеет пресветлый Митра, страж справедливости, благословляющий добрых и карающий злых. Мы же должны молиться ему и просить о защите и помощи.

Конан, разгоряченный близостью ее жаркого тела, откинул плащ и сел, поджав ноги. Прохладный ветер с моря обжег его кожу своим дыханием.

- А разве Митра помог твоему отцу, когда банда ублюдков грабила ваш дом? - произнес киммериец. - Разве он защитил тебя от вонючей гиены, их главаря? Разве он вспомнил о тебе, когда другая гиена, этот Гирдеро, творил свои насилия?

- Митра испытал меня и привел к тебе. Стоит ли сомневаться в его справедливости?

- Хмм... Может, и не стоит... Но я не хочу сказать, что Митра несправедлив. Просто людей слишком много и творят они разное, а Митра один. Будь у него хоть тысяча глаз, за каждым не уследишь, каждому не воздашь... Конан помолчал и добавил: - Слышал я, есть у Митры слуги-помощники, что ходят по свету и карают зло. Им Митра даровал долгую жизнь, грозную мощь, защиту от всякой магии и власть над огненными молниями. Так что не одни боги владеют этой силой.

Зийна смотрела на него округлившимися от любопытства глазами.

- Это сказка? - шепнула она. - Сказка?

- А он - сказка? - Киммериец ткнул рукой в сторону Идрайна, с полузакрытыми глазами сидевшего во тьме, подальше от костра. - Видишь, оживший камень... да такой, что может выпустить кишки из сотни воинов за раз... Разве это - сказка? Так и с молниями... Мир полон чудес, малышка!

Он покачал головой, и вдруг, словно решившись, принялся рассказывать. Голос его стал негромок, черты лица смягчились, в широко раскрытых синих глазах яркими точечками мерцали отблески костра.