Воевода заморских земель - Андрей Посняков

Доложив обо всем своему непосредственному начальнику — старшему дьяку Григорию, — Николай Акатль высказал вполне здравую мысль — что наглядно свидетельствовало о его остром уме — связать исчезновение парочки «бородач» — «краснощекий» не с отъездом купцов, а с какими-нибудь другими событиями. Стали думать вместе с Олегом Иванычем. По всем правилам думали — устроили даже мозговой штурм. Одну причину установили быстро — примерно в то же время, когда те исчезли, закончился набор охочих людей на службу в дальние крепости на границе с Анауаком. Стало быть, с большой долей вероятности можно было утверждать, что и те двое туда же намылились. Что следовало проверить. Однако не это больше всего смутило Олега Иваныча и Гришу, другое. С неделю назад прекратились ночные грабежи и разбои! Значит — эта парочка и орудовала, вот так-то. Значит — нужно было искать. Значит — нужно было найти. Как в старом фильме: найти и обезвредить!

Плановая инспекция крепостей подвернулась кстати. Олег Иваныч не собирался лично ехать, хотел послать одного Гришу, но, рассудив здраво, передумал. Уж слишком много там завязывалось. И если подумать об исчезновение (а лучше — о похищении!) Вани… Ведь дороги из земель отоми к ацтекам шли через дальние крепости. А вдруг повезет? Вдруг, информация какая-то проклюнется о похищенном? Ну, пускай для начала немного, крупица. Но ведь курица по зернышку клюет.

— Знаю я, Гриша, эти дальние гарнизоны, — отхлебнув из баклажки водицы, продолжал начатую беседу адмирал-воевода. — Там только с виду тишь да гладь да мухи жужжат, а на самом-то деле… И винишко могут на службе жрать изрядно и, не дай бог, чем похуже заниматься. Ну, винишко — это ладно, это не самое страшное… Вот, помнится, приезжаю как-то в Капшинское отделение… Эй, чего там остановились, нашли что?

Олег Иваныч быстро прошел вперед. Действительно, нашли. Один из идущих в авангарде воинов молча протянул ему небольшой изящный браслетик из змеиной кожи.

— А ведь на детскую руку браслет! — измерив находку пальцами, тут же заявил Гриша. — Не было такого у Ваньки?

— Нет, вроде. — Олег Иваныч покачал головой. — Хотя, кто его знает? Находку прибери. У Геронтия потом спросим.

В крепости их уже ждали. То ли известил кто через проезжих купцов, то ли примерно представляли — когда приедут. Двор крепости был чисто выметен, кусты аккуратно подстрижены. На одной из башен колыхался новгородский флаг с медведями. У гостеприимно распахнутых ворот, блестя на солнце кольчугами и шлемами, выстроился весь гарнизон — с копьями, луками, аркебузами. Пушки, конечно, не стали ради показухи с башен снимать для парада, хотя, кое-кто такое Власьичу советовал. Да тот отмахнулся — ну его к ляду: снимать, потом обратно затаскивать — мороки выше крыши, тем более адмирал-воевода в делах строг и показухи страсть как не любит. А вот от обеда у коменданта не отказался. Да и чего отказываться: крепость в состоянии приличном, службу несут исправно, пара стражников, правда, за пьянство сидела в порубе, и Олег Иваныч подозревал, что на самом-то деле вовсе не пара нашлась бы таких, да уж черт с ними. Обедать так обедать. Заодно выспросить у коменданта о гарнизоне, ну и про этих, про «бородатого» с «краснощеким».

— Да у нас, почитай, все такие, — улыбнулся Текультин Власьич. — Ну, которые русские. Их тут при крепости четыре с половиной десятка: из них один кузнец и два молотобойца. Остальные полторы сотни — отоми. Хорошие ребята, службу несут с охотою. Кузнец, правда, чего греха таить, выпить любит. Но кузнец хороший, еще и другие работы знает — вон, супружнице моей блюдо прохудившееся заделал, не знаю, правда, как, не приносил еще. Эй, Таиштль, не принес еще Мишка блюдо-то?

Последнюю фразу Текультин произнес на языке науйя. Тощая Таиштль покачала головой. Не приносил еще. Как ушел на ручей — блюдо прополоскать — так пока и не приходил.

— Утонул, что ли? — пошутил Текультин и повернулся к гостям:

— Кушайте, кушайте. Вот, крольчатинки с маисом попробуйте — Таиштль запекала.

Снаружи, во дворе, послышался какой-то шум, перепалка, словно бы кто-то рвался на пир, а его не пускали. В принципе, наверное, так дело и обстояло — появившийся в дверях молодой мужик с чуть косящим на сторону левым глазом тяжело дышал и отфыркивался, словно только что выдержал какое-нибудь тяжелое испытание. Рожа красная, зипун расхристан, в руках непонятная такая тряпица, красная, переливчатая. Позади парня виднелись смущенные слуги.

— Извиняй, батюшка Текультин Власьич, — парень поклонился в пояс. — Ходил сегодня на ручей, так вона, смотри, что нашел!

Он развернул тряпицу. Шитая золотом рубаха красного аксамита вспыхнула алой кровью в лучах заглядывающего в узкое окно солнца.

— На отрока рубашонка, — пояснил парень. — Порвана да в крови. Не иначе — смертоубийство на ручею было — а мы проморгали.

Олег Иваныч вздрогнул. Попросил передать находку. Осмотрел, пощупал руками — дырки, на левой стороне ворота — пятно бурого цвета, то ли томатный сок, то ли действительно кровь. Гриша протянул руку, поколупал пятно, ощупал ворот, потом кивнул: да, Ванькина рубаха, была у него такая.

— Рубаха рубахой, — недовольно бросил Текультин (Мишка, ящерицын сын, мог бы и выждать, перед гостями не позорить, скажи-ка: «проморгали»!). — А блюдо, блюдо-то где?

— Какое блюдо? — Кузнец Мишка недоумевающе мотнул головой, потом хлопнул себя по лбу: — Да, кажись, на ручье и оставил, блюдо-то!

— Эх ты, ворона! — в сердцах плюнула на пол Таиштль.

— Счас, сбегаю, принесу…

— Стой, парень! — властно произнес адмирал-воевода. — Вместе пойдем. Покажешь все: и где ручей, и где именно рубаху нашел.

— Ну вот, вот тут она и лежала, в кусточках. — Кузнец показал рукой на левый берег ручья, густо поросший колючками. — Приметливо так лежала, с дороги видать, да и как не увидеть — цвет-то, словно костер пылает!

Олег Иваныч с Гришей принялись за осмотр места находки. Осматривали тщательно: просеивали через пальцы песочек, камни переворачивали. Вдруг да еще что найдется-покажется!

А невдалече, шагах в сорока, за кактусами, внимательно наблюдал за ними индеец-отоми в богатом плаще со вставками из птичьих перьев, с чуть вытянутым книзу лицом, ни красивым, ни уродливым, неприметным таким, средним. Увидишь — и сразу забудешь. Понаблюдал немного, кивнул удовлетворенно, вышел из-за кактусов и направился вниз, к ручью.

— Бог в помощь, — поздоровался.

— И тебе, мил человек. — Олег Иваныч подозрительно оглядел незнакомца.

— Я — Тускат, купец из Масатлана, — широко улыбнулся тот. — В Ново-Михайловском бывал не раз — про вас знаю.

Купец поклонился, приложив руку к сердцу. Олег Иваныч и Гриша кивнули.

— Давно в здешних краях? — поинтересовался адмирал-воевода.

— К сожалению, уже третий день, — снова улыбнулся купец. — Один носильщик ногу подвернул, другого змея укусила. Вот и сижу пока тут, в Мештитаке — это деревня здесь рядом.

— Ничего себе рядом! — буркнул про себя скромно стоявший в сторонке кузнец. — Ну, да бешеной собаке двадцать верст — не крюк.

— Сейчас вот из крепости возвращаюсь, думал, может, сговорю кого в носильщики до Масатлана. — Тускат вздохнул. — Да, видно, боги того не хотят. Придется с крестьянами договариваться.

— Мештитак — это ближайшая деревня? — тихо спросил Олег Иваныч кузнеца.

— Другая в три раза дальше, — кивнул тот, тщательно оттирая от грязи блестящее серебряное блюдо.

Олег Иваныч взял масатланца за локоть и поинтересовался, не рассказывали ли ему в Мештитаке о белом мальчишке.

— О белом мальчишке? — Тускат почесал нос. — Нет, кажется… Хотя… Что-то такое старики болтали, да я не прислушивался — у меня и у самого забот по горло. Вам бы лучше самим спросить. Хотите — пойдемте со мной, к вечеру будем.

— Лучше завтра идите, — посоветовал кузнец, с удовольствием рассматривая свое отражение в блюде. — Завтра у них в Мештитаке праздник — сын старосты женится.

— А ты откуда знаешь? — с явным неудовольствием обернулся к нему масатланец.

— Так у нас в крепости, считай, человек двадцать оттуда. — Мишка пожал плечами. — На завтра все отпросились со службы — с раннего утречка домой двинутся, рады: почитай, уж месяц там не были. Эх, и нагнали ж бражки в Мештитаке! Сам бы с вами отправился, да не могу — мне еще ворота чинить, да вот вещь вернуть хозяйке.

Кузнец плюнул на блюдо и принялся тщательно полировать его рукавом.

Они решили идти сразу, не заходя в крепость. Тем более, как утверждал Тускат, тут и дороги-то было на два часа, если прямиком, через горы, охотничьей тропкой. Выспросить уже сегодня вечером стариков, завтра остаться на праздник (уйти со свадьбы — кровно обидеть), а уж послезавтра вернуться обратно в крепость вместе с воинами.