Мохнатый бог - Михаил Кречмар

Что касается Северной Америки, то он же отмечает:

«Гудзонбайской компанией продано с публичного торга в марте 1848 года 536 шкурок бурого, серого и белого медведей а также 2566 шкурок чёрного медведя…в августе того же года — 2997 шкурок чёрного медведя».

Сегодня такой же коммерческий смысл имеет и широко распространённая на юге Дальнего Востока охота на белогрудого медведя в дуплах. Экономический смысл этой охоты весьма прост.

Лапы с подушками — от 500 до 1000 рублей за килограмм (китайцы используют их для приготовления определённых деликатесов национальной кухни). Сухая желчь — от 3 до 8 долларов США за грамм. Плюс стоимость жира, плюс иногда можно съесть мясо. В среднем каждый убитый медведь приносит какому-нибудь шкотовскому или дальнереченскому мужику до 300 долларов США.

ОХОТА НА БЕЛОГРУДОГО МЕДВЕДЯ В ДУПЛЕ

Охота на белогрудого медведя в основном связана с поиском толстых дуплистых деревьев.

Но давайте по порядку.

Мой друг Антон взял «медвежью» лицензию в один из самых приятных горнотаёжных районов Приморского края. В принципе мне хотелось вместе с ним попробовать именно охоту «на слух» в кедрачах. Но получилось так, что на тот момент, когда медведи ещё жировали в лесу, нам удалась всего одна поездка в угодья. На два дня. Чего было, конечно, недостаточно.

Последний раз мы собрались в лес перед самым закрытием. Местные мужики сказали, что им известно несколько очень перспективных деревьев, возле которых по осени крутились медведи.

Для того чтобы заставить белогрудого медведя выйти, охотники снизу поджигают дупло.

Но точно ли кто-нибудь лежит в них, они не знали. Поэтому предложили пройти до самого дальнего дуплистого дерева километров семь. А потом, если в нём никого не окажется, проверять на обратном пути все остальные.

По дороге я на правах более опытного товарища объяснил Антону, что на 99 процентов медведь (если мы его добудем) окажется небольшим, как собака. Ну, во-первых, этот вид медведя сам по себе небольшой по габаритам (отмеченный максимум — 250 кг), во-вторых, маленьких медведей в мире гораздо больше, чем больших, ну и, в-третьих, в дуплах деревьев обычно залегают маленькие медведи. С другой стороны, в любом случае медведь есть медведь.

Нашими проводниками были двое местных молодых, но очень искушённых охотников. Собственно говоря, это был их участок, с которого они жили. Я буду их называть Первый Местный (который, собственно говоря, и командовал охотой), специалист именно по добыванию медведей, и Второй Местный — несколько на подхвате.

С днём охоты нам невероятно повезло. Он выдался тёплый, безветренный, небо чуть затянуто лёгкой дымкой. Размявшись пешком километра четыре по «бураннику», мы встали на лыжи и пошли до потайного зимовья-переходнушки, которое мужики ещё не достроили.

Первые «медвежьи деревья» они показали нам перед избушкой — три огромных тополя стояли недалеко друг от друга, у одного было видно боковое дупло с обкусанными стенками.

«Лазил туда, значит, — удовлетворённо сказал Первый Местный. — Знать бы, остался он там или нет».

Мы шли по краю террасы, и двадцатиметровые тополя внизу отнюдь не выглядели теми великанами, которыми оказывались при ближайшем рассмотрении.

Места, по которым мы двигались, были совершенно замечательными. Смешанный лес, в котором, с подъёмом, стали преобладать ель и кедр — эдакие тёмно-зелёные свечи в буром тополево-осиновом редкостое. Огромные тополя как поражали моё воображение два года назад, так и продолжают поражать. Я даже затрудняюсь сказать, сколько обхватов имеют эти гиганты в диаметре. Мне сразу вспоминаются мэллорны во «Властелине колец» — да, вот в нашем краю тоже растут деревья-гиганты! Собственно говоря, именно в этих гигантах и находят своё убежище белогрудые медведи.

«То самое» дерево было около двенадцати метров высотой и росло внутри тесного каменистого распадка, крутые склоны которого поросли густым старым кедрачом. Второй Местный снял с плеча мешок (обыкновенный холщовый мешок с лямками) и вытащил из него маленькую бензопилу-сучкорез. Первый Местный очень серьёзно расставил нас вокруг дерева, причём самое серьёзное внимание уделялось поведению человека с пилой. По задумке, он должен был пропилить в стволе дерева небольшое отверстие, чтобы добраться до дупла и поглядеть, есть там зверь или нет. Как объяснял наш провожатый, медведь из берлоги выходит обычно ну о-о-очень неохотно, но раз на раз не приходится — случается, что вылетает свечой и сразу бросается вниз по стволу. В общем, никакой уверенности, что будет так, а не иначе, быть не должно. В любом случае с медведем не шутят. Даже с маленьким.

В общем, взяли мы под прицел обломанный ствол тополя, наш провожатый загремел бензопилой, прорезал окошко, потом вздохнул и заглушил агрегат. «Снег внутри. Медведь не ложился». Мужики затыкают дырку куском бревна — «так всегда делаем, авось на следующий год ляжет». Мы разочарованно повесили ружья на плечи, я спрятал фотоаппарат, и мы двинулись обратно.

Тут подоспело следующее дерево. Собственно говоря, там было два дерева с дуплами — оба толщиной в несколько обхватов, оба исцарапанные зверями. Первый Местный осматривает оба и, не объясняя причин выбора, кивает на то из них, которое стоит ближе к борту долины. Мы с Антоном крутимся неподалёку, оба Местных возятся у комля — словом, ничто не напоминает той строгой расстановки по номерам, которая присутствовала в первом случае. Опять гремит бензопила, и вдруг один из ребят возбуждённо говорит: «Лежит, лежит. Сейчас будем брать!»

Второй Местный подходит к нам и протягивает клок шерсти, вырванный бензопилой. После этого начинает поиск лучших позиций.

Дело усугубляется тем, что дерево это высокое и имеет развилку на высоте около десяти метров. Один конец этой развилки вполне живой и тянется вверх ещё метров на десять. Второй же направлен в сторону, он пуст внутри, и в нём невооружённым глазом просматриваются несколько дырок. Кроме того, есть и главный выход — прямо обломанный кусок ствола. Первый Местный объясняет, что не всё так просто — во-первых, стрелять в медведя надо только тогда, когда он вылезет наружу (иначе замаемся доставать его из дерева); во-вторых, надо хорошо продумать, как он будет вылезать и на какую строну. Медведь — он тоже делан не чем попало, он понимает, что пришла смерть, что положение его безвыходное, и он через себя извернётся, но попытается спастись. Поэтому Первый Местный расставляет нас с особым тщанием, предоставляя Антону наиболее выигрышное место. У него Benelli М3 с коротким стволом, патроны Rottwail, снаряжённые пулями Бреннеке весом 39 граммов. При контрольном отстреле они показали феноменальную кучность — практически сливаются пробоинами. Расстояние метров тридцать. Первый Местный рекомендует ставить пулю. Было бы чуть поближе, я бы немного поспорил в пользу картечи. Тем не менее Антон всё равно ставит картечь четвёртым зарядом.