Зона Тьмы. 1000 рентген в час - Артем Рыбаков

— Рули давай! — несколько шепеляво прикрикнул на него Иван, приложившийся лицом о моё плечо и, похоже, прикусивший при этом язык.

Андрей буркнул что-то неразборчивое, должно быть, извинился, и мы покатили дальше.

Судя по некоторым признакам, в своё время население эвакуировалось отсюда в относительном порядке, машин на улицах было брошено немного, и Чпоку удавалось держать скорость под тридцать. Так что, попетляв по улицам Коломны с четверть часа, мы наконец увидели справа впереди здание университета, которому принадлежал искомый стадион.

— Колонна, стой! — скомандовал я в нашу рацию, а на большой набрал вторую частоту для связи с гостями.

— Хоровод ёлочке. Мы почти на месте, наводите точнее.

— Хоровод здесь, — спустя несколько секунд (ребята, похоже, нас ждали) ответила рация. — Ваше место?

— От меня на полпервого здание школы для очень больших ребят. Дистанция сто семьдесят — двести.

— Понял тебя, «Ёлочка». За сто до основного здания есть проезд перед общагой, вам туда. Четверть километра — увидите футбольное поле, мы в «зелёнке» рядом с ним.

— Вас понял. Отбой.

Я повернулся к нашему водителю:

— Вон перед той четырёхэтажкой направо и потихонечку вперёд.

— А чего это «потихонечку»?

Тушканчик отвесил ему шутливый подзатыльник:

— Рули давай, а не со старшими спорь! С визгом шин и управляемым заносом это ты к крале своей приезжать будешь или девок у клуба кадрить, а серьёзные люди на серьёзные встречи приезжают вовремя и не торопясь! Понял?

— Да понял я, понял, дяинька! Только больше не бейте! — вполне в тон Ивану ответил Чпок.

«Ребят немного отпустило после всех заварух, вот и дурачатся. Но расслабляться ещё рано — мы пока „туда“, а не „оттуда“! И вообще, первая заповедь рейда — расслабиться можно только у себя на подворье! А то случалось, что Следопыты и в трёх километрах от родного дома в такие передряги влипали, что мама не горюй…»

— Так, друзья мои, что-то вы разошлись не по делу… А ну, третий «Б»! Взялись за руки гурьбой — ручеёк течёт домой! Короче, отставить радость и веселье!

— А я что? Я — ничего! — изобразил невинную овечку Мур, а Андрей, не желая получать очередную порцию «воспитательных трендюлей», просто занялся своим делом.

Несмотря на свою молодость и неопытность, парень нравился мне всё больше и больше. Может, попросить Гедевана его в мою группу на постоянной основе включить? Но об этом я буду думать, когда домой вернёмся.

Иван достал из чехла бинокль и полез в люк, наблюдать. Я же попытался представить себе, какие же они — парни из Югороссии? Но ничего, кроме дурацких детских страшилок про радиоактивных мутантов или отвратительных рож бредунов и выродней, на ум почему-то не шло. То есть логически я, конечно, понимал, что ничем, кроме говора, они от нас не отличаются, а вот эмоционально… Слишком долго не было никакого опровержения причастности нынешнего руководства югороссов к тем страшным событиям тридцатилетней давности. А после войны цена человеческой жизни у одних упала ниже плинтуса, а у других ракетой взлетела в небо. Первых как раз выроднями и называют, а с ними у нормальных, вменяемых, людей разговор короткий — на шею крюк, а крюк — на сук! И жителей тёплых краёв, раскинувшихся между Днепром и Доном, народная молва у нас вот уже три десятилетия к выродням причисляет. А оказалось, что всё совсем не так. И тому подтверждение есть. Документальное. И, стало быть, то, что мы сейчас делаем, гораздо важнее любого хабара! Золото и бриллианты, с оперативной памятью намешанные, — пыль и прах, потому что мы сейчас людей друг с другом примиряем, сохраняя жизни сотен и тысяч!

Глава 22

За 1858 километров от предыдущей точки.

Небольшая вилла у озера Туз.

— …Таким образом, несмотря на досадную неудачу, нашим северным друзьям удалось собрать ценную информацию!

— Эти общие слова, Мустафа-бей, хороши, когда говоришь просто так! — прервал выступавшего грузный седобородый мужчина, одетый в полевую форму с погонами мирлива[116] на ней. — Нам надо точно знать, что сможет противопоставить нам противник! А эти красоты оставьте для базара или ваших дипломатических бесед.

— Дорогой Юсуф-бей, наши северные друзья нам пока, — говоривший выделил это слово, — не подчиняются. Точные военные данные вам лучше спросить у ваших подчинённых, а вот что думают в остальных уруских землях про нашего будущего противника, знать не только не вредно, но даже и полезно! — И дородный мужчина с маленькими чёрными усиками, прилепившимися к верхней губе, звонко рассмеялся.

— Тогда, дорогой Мустафа, мы просто жаждем услышать именно эти новости! — Генерал постарался скрыть раздражение за напускной вежливостью, но, похоже, никого из присутствующих не обманул.

— Вам, дорогой мирлива, я скажу без утайки, что, по сообщениям потомков храбрых северных мореходов, почти все анклавы северо-западной части России крайне негативно восприняли поступок предыдущего руководства нашего противника, и, по оценке экспертов, какие бы то ни было контакты в ближайшее время маловероятны. Тем более — прямая военная помощь!

— А как же традиционная для русских взаимовыручка? — спросил мужчина, сидевший справа от генерала и на протяжении всего совещания делавший пометки в блокноте.

— Простите, эфенди,[117] не знаю вашего имени и звания…

— Каймакам[118] Анвар, отдел планирования.

— Они о ней забыли, и это нам на руку! По данным наших храбрых братьев по вере, даже внутри одного «государства» нет сплочённости и единства! И ещё у них отсутствует такая важная для каждого из нас вещь, как Вера. Мы, мусульмане, сильны единой Верой, даже века доминирования кафиров[119] не смогли сломить единство правоверных!

Сотрудник «отдела планирования» внимал этой речи с подобающим вниманием — всё-таки разведка, да ещё на Востоке — дело более чем тонкое, а вот генерал не выдержал, поморщился и прервал-таки оратора:

— Дорогой Юсуф-бей, не надо нам рассказывать о Вере, которая переполняет сердце каждого истинно верующего! — в голосе генерала слышалась неприкрытая издёвка. — Да и потом, вы не храбрых, но тупых мюридов[120] с Кавказских гор охмуряете, так что лучше прямо расскажите, какую ещё помощь может оказать ваше ведомство в деле создания нового, самого северного вилайета?[121]

— Благодаря крайне успешной для нас торговой операции с северными союзниками мы получили довольно значительное количество электронной продукции, причём именно военного назначения. Если честно, мы и представить себе не могли, что два судна с продовольствием и фруктами принесут такой барыш! Грузовики уже выехали из Эрдемли и через пару дней будут на месте. А сейчас я вынужден извиниться и покинуть вас. Сколь ни приятно ваше общество, но дела, не терпящие отлагательства, ждут меня, — Юсуф-бей прижал руки к груди и с достоинством поклонился.

Когда дипломат покинул комнату, Мустафа-бей обвёл взглядом присутствующих:

— Сладкоголосого представителя внешнеполитической службы мы выслушали, и ничего нового он нам не сказал. Теперь меня интересует ваше мнение, уважаемые. — Он погладил бороду. — Начнём, пожалуй, с вас, дорогой Анвар…

Каймакам встал и, прихватив с собою дорогую кожаную папку, подошёл к белой магнитной доске, висевшей на стене. Достал из папки листок прозрачного пластика с каким-то рисунком и вставил его в проектор. По знаку Мустафы-бея один из адъютантов погасил в комнате свет. Щелчок — и на белом экране появилась трехмерная карта какой-то горной местности.

— Как вы знаете, ребята из Кайсери, да и из Хаккери[122] тоже, в течение всего лета прошлого года не вылезали из данного района. Седьмая и четырнадцатая группы и сейчас там. Вся информация, собранная этими подразделениями, поступала в наш отдел, так же как и доклады торговцев, имамов[123] и платных агентов. Через пару дней будет готов полный меморандум, а сейчас я готов ответить на ваши вопросы.

Сидевший на дальнем конце стола кряжистый мужчина средних лет с лицом, перечерченным двумя шрамами, поднял руку.

— Да, прошу вас, камайкам Асмат Пехлеви.

— Я, уважаемый Анвар, выскажу, как мне кажется, общее мнение. Пару дней до выяснения всех подробностей мы переживём. Ответьте на главный вопрос: имеет ли операция шансы на успех?

— Да, безусловно!

Бес, он же Вася-Бес, он же Чёрт из Торжка.

Заславский Василий Семёнович. 1973–2038. Известный политический и военный деятель Северо-Западной Руси в период Тёмного времени. Один из основателей и первый руководитель Братства Следопытов. Автор Кодекса Следопытов. Кроме создания вышеупомянутой организации известен как один из видных деятелей Тверской Общины (см. соответствующую статью). Проводил политику объединения разрозненных анклавов севера и северо-запада европейской части России, образовавшихся после наступления Тьмы. Созданная им и Виталием Сибановым организация Следопытов объединяла в себе функции нескольких спецслужб и торговой корпорации. Благодаря усилиям Следопытов Псковско-Новгородской республике удалось наладить связи с государствами Волго-Вятского региона и Центральной России и вследствие этого успешно противостоять экспансии Скандинаво-Балтийской конфедерации. Сын 3., Илья Васильевич (см. Заноза), также Следопыт, исполняя установки отца, осуществил первые контакты с Югороссией, и последней благодаря этому удалось одержать решительную победу на Кавказе над Турцией.