Полное собрание сказок и легенд в одном томе - Якоб Гримм

Вот и случилось, что заболел сам король: позвали к нему врача, чтобы он сказал, возможно ли выздоровление. Когда он подошел к постели больного, то увидел, что смерть стоит у него в ногах и никакой надежды на исцеление нет. «А что, если я попытаюсь хоть однажды перехитрить Смерть? — подумал врач. — Она, конечно, на меня прогневается, но так как я ее крестник, то она на это, конечно, посмотрит сквозь пальцы… А ну-ка, попытаю».

И взял он больного на руки и переложил его на кровати так, что Смерть у него очутилась уже не в ногах, а в головах. Затем он дал ему своей травки, и король оправился и вновь выздоровел.

А Смерть явилась к врачу, насупившись и сурово сдвинув брови, погрозила ему пальцем и сказала: «Ты вздумал меня провести — на этот раз я тебе спущу, потому что ты мой крестник; но если ты еще раз осмелишься это сделать, то тебе несдобровать, и я унесу тебя самого».

Вскоре после того заболела дочь короля. Она была у него единственным детищем, и бедный король плакал день и ночь над нею, почти ослеп от слез и объявил ко всеобщему сведению, что кто ее спасет от смерти, тот получит ее в супруги и наследует корону.

Врач, явившись к постели больной, увидел Смерть у нее в ногах. Он должен был бы вспомнить о ее предостережении, но красота королевны и обещанное ему счастье в супружестве с нею так отуманили его, что он позабыл все на свете.

Не посмотрел он и на то, что Смерть бросала на него гневные взгляды, что поднимала руку и грозила ему своим костлявым кулаком; он поднял больную на руки и переложил ее так, что голова ее очутилась в ногах, а ноги — на месте изголовья. Тогда он дал ей отведать своей травки, и тотчас зарделись ее щеки румянцем, и жизнь вновь возвратилась к ней.

Смерть, таким образом, вторично обманутая врачом, который вырвал у нее из рук ее добычу, медленно приблизилась к врачу и сказала: «Ну, теперь уж нет тебе пощады: очередь за тобою…» Своею холодной как лед рукою ухватила она его так крепко, что он не мог и думать о сопротивлении, и повела его в подземную пещеру.

Там увидел он нескончаемые ряды тысяч и тысяч свечей, горевших ярким пламенем: одни из них были большие, другие — средней величины, третьи — совсем маленькие. Ежеминутно одни погасали, а другие загорались вновь, так что огоньки, постоянно меняясь, как бы переносились с места на место.

«Вот видишь, — сказала Смерть, — это все свечи жизни людей. Большие — это свечи детей, средние принадлежат людям во цвете лет и сил, маленькие — старикам. Но и у детей, и у молодых людей часто бывают очень маленькие свечи». — «Покажи мне свечу моей жизни», — сказал врач и думал, что она должна быть еще достаточно велика.

Смерть указала ему маленький кончик свечи, который вот-вот готов был догореть, и сказала: «Видишь, вот она». — «Ах, дорогая крестная! — заговорил испуганный врач. — Зажгите мне новую свечу из любви ко мне, чтобы я мог насладиться жизнью, быть королем и супругом прекрасной королевны!» — «Не могу этого сделать, — отвечала Смерть, — сначала должна она погаснуть, а потом уж может быть зажжена новая на ее месте». — «Так поставьте хоть огарочек-то моей старой свечи на новую, которая бы тотчас могла загореться, когда огарочек догорит», — молил врач.

Смерть прикинулась, как будто желает исполнить его желание, и добыла новую большую свечу; но так как она хотела отомстить врачу, то при перестановке свеч она преднамеренно вздрогнула, и огарочек свечи врача упал и погас, о

В тот же миг и сам врач упал на землю, и сам попался в когти Смерти.

45. Путешествие Мальчика-с-пальчика

У одного портного родился крошечный сын, не больше мизинца, а потому его и назвали Мальчикс-c-пальчик. Но при малом росте у него не было недостатка в мужестве, и он сказал своему отцу: «Отец, я должен непременно видеть свет». — «Это верно, сын мой! — сказал старик, взял длинную штопальную иголку и на свечке приладил к ней шарик из сургуча. — Вот тебе и меч на дорогу».

Снарядившись в путь, Мальчик-с-пальчик хотел еще раз поесть со своими и побежал на кухню, чтобы посмотреть, что готовила мать на последнее кушанье. А это кушанье только что было заправлено и стояло на очаге.

Вот и спросил он у матери: «Матушка, что у нас сегодня будет за столом?» — «А вон сам посмотри!»

Мальчик-с-пальчик сам взлез на очаг и заглянул в блюдо. Но так как он чересчур далеко высунулся вперед, пар от кушанья подхватил его и в струе своей увлек в трубу и через трубу — в надворье.

Минуту носился он по воздуху вместе с паром, пока наконец не опустился на землю.

И так он очутился среди бела света; стал бродить повсюду, даже поступил к какому-то мастеру в работу, да кушанье ему там не по вкусу пришлось. «Хозяюшка, — сказал он, — если вы нам не дадите еды получше, то я от вас уйду и завтра же напишу на вашей двери мелом: „Картофелем пичкают, на мясо скупятся — пришлось мне с ними расстаться”». — «Ах ты, мелюзга этакая!» — сказала, разгневавшись, хозяйка, схватила тряпку и хотела его пришлепнуть; но Мальчик-с-пальчик проворно юркнул под наперсток, стал из-под него выглядывать и дразнить хозяйку языком.

Она приподняла наперсток и хотела накрыть им малютку, но тот укрылся среди тряпок; она разбросала тряпки и стала его разыскивать, а он забился в щель стола. «Эге-ге, хозяюшка», — воскликнул он и выставил голову из щели, и когда она его хотела ухватить, он спрыгнул в ящик стола.

Наконец она все-таки добралась до него и выгнала его из дома.

Пошел малютка-портной далее и пришел в большой лес: тут повстречался он с шайкою разбойников, которые намеревались ограбить королевскую казну.

Увидев такого малыша, они подумали: «Ведь такой-то малыш, пожалуй, и в замочную скважину пролезет, и нам может помощь оказать».

«Эй ты, Великан Голиафыч, — крикнул один из разбойников, — не хочешь ли ты с нами вместе побывать в королевской денежной кладовой? Ты можешь туда легко проползти и все деньги нам оттуда повыбрасывать».

Мальчик-с-пальчик подумал-подумал, да наконец и согласился, и пошел вместе с разбойниками к кладовой.

Стал осматривать дверь и сверху, и снизу, отыскивая, нет ли где щели. Вскоре он таки разыскал одну, достаточно широкую для того, чтобы в нее можно было пролезть.

Он тотчас и хотел в нее пробраться, но один из двух часовых, охранявших дверь кладовой, заметил его и сказал другому: «Что это за скверный паук там ползет? Я вот его сейчас раздавлю». — «Оставь бедную тварь! — сказал другой, — Она тебе никакого зла не сделала».

И вот Мальчик-с-пальчик преблагополучно пробрался в кладовую, отворил окно, под которым стояли разбойники, и стал им выбрасывать один талер за другим.

В то время, когда работа была в самом разгаре, Мальчик-с-пальчик услышал, что сам король идет заглянуть в кладовую, и тотчас прихоронился.

Заметил король, что некоторой части талеров в кладовой не хватает, но только никак не мог понять, кто их мог украсть, так как и замок, и задвижки были целы, и все в порядке.

Уходя, он и сказал часовым: «Посматривайте, там кто-то добирается до денег».

Когда же Мальчик-с-пальчик снова принялся за работу, часовые и точно услышали, что кто-то ворошится в деньгах за дверью и деньги позвякивают: клинь-клянь, клинь-клянь… Они быстро ворвались в кладовую и думали схватить вора.

Но портняжка, услышав, что они идут в кладовую, оказался еще проворнее их: прыгнул в уголок, покрылся талером так, что его самого и не видать было, да еще стал оттуда часовых поддразнивать, покрикивая: «Я здесь».

Часовые бросались в ту сторону, а он перескакивал в другой угол, прятался под другой талер и кричал: «А я здесь!»

Часовые опять туда же бросались со всех ног, а Мальчик-с-пальчик давно уже сидел в третьем углу и кричал: «Эй, вот я где!»

И так он дурачил и до тех пор гонял их из конца в конец кладовой, пока они не утомились и не ушли.

Тогда он выбросил из окна все талеры один за другим, а на последний он и сам уселся и вместе с ним выбросился из окошка.

Разбойники не знали, как и похвалить его, говорили ему: «Ты просто молодчина! Не хочешь ли ты быть нашим атаманом?» Но Мальчик-с-пальчик поблагодарил их за честь и отказался, сказав, что хочет еще повидать белый свет.

Тут они поделили добычу, но малютка-портной потребовал себе из нее всего один крейцер, потому что больше и захватить с собою не мог.

Затем он опять опоясался своим мечом, попрощался с разбойниками и пустился в путь-дорогу.

Поступал он еще к нескольким мастерам в работу, но работа была ему везде не по нутру; наконец он нанялся в услужение на одном постоялом дворе.

Но тут невзлюбили его служанки, потому что он, незаметный для них, видел все, что они делали тайком, и указывал хозяевам, что они с тарелок потаскали и что из погреба вынесли.