Асы. «Сталинские соколы» из будущего - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующем вылете у Тихона в самом начале воздушного боя пулей «худого» перебило маслопровод, и масло из-под капота брызнуло на лобовое стекло. Он кинул взгляд на приборы – давление масла катастрофически упало. Тихон уже знал: мотору осталось жить три, от силы – четыре минуты, потом заклинит. Сообщив по рации:
– Федор, с мотором что-то, давления масла нет, прикрой! – он крутым разворотом курс девяносто ушел на восток. Дал полный газ: чего мотор жалеть, он уже не жилец, так хоть до своих дотянуть.
Мотор дал «клина» за несколько километров до передовой. Резкий удар – и винт остановился, сразу стал слышен шум набегавшего воздуха. Истребитель быстро терял высоту. Немецких истребителей поблизости не было, но Тихон решил тянуть до последнего. Вот уже и линия фронта позади, но высота катастрофически падает. Жалко машину, заменить бы мотор – еще полетала бы… И подходящей площадки не видно, везде рытвины, воронки, полузасыпанные траншеи.
Вдруг рядом с рекой он увидел полоску луга. И в этот миг по рации раздался крик Федора:
– Тихон, бросай машину, а то парашют не успеет раскрыться!
Тихон выпустил шасси.
– Попробую сесть, сообщи нашим!
Оба колеса вышли и встали на замки. Теперь бы не скапотировать. Земля все ближе, все ближе… А высота минимальная, уже ничего не изменить.
Чтобы погасить скорость, Тихон плавно потянул ручку на себя. На ровной полосе аэродрома да на тормозах минимум 560 метров надо. А как тормозить на лугу, на неподготовленной площадке? Переборщишь с тормозами, а под колесо кочка попадет – и скапотируешь, на нос встанешь или перевернешься. Были такие случаи.
Чтобы выбраться побыстрее, Тихон сдвинул фонарь.
Вот шасси коснулось земли… Толчок, еще один – сильнее, часто затрясло, однако истребитель начал терять скорость. Тихон до последнего удерживал самолет на основных стойках, и только когда скорость упала, опустил хвост. Дутик на хвосте маленький, и стоит ему зацепиться за что-нибудь – оторвется. Но главное – машина цела, а двигатель механики быстро поменяют.
Истребитель остановился. Тихон отстегнул привязные ремни, и тут же по рации зазвучал голос Федора:
– Жив, все в порядке?
– Живой! Высылай механиков и грузовик.
В случае таких вынужденных посадок, когда самолет можно было восстановить, его буксировали грузовиком на аэродром. Снимали крылья, укладывали в кузов. Хвостовую часть самолета тоже грузили в кузов и так ехали. Тем более что до аэродрома двадцать километров оставалось, по авиационным меркам – тьфу! Теперь оставалось только ждать.
Надо было бы истребитель замаскировать, а нечем. Деревья далеко, с километр, много веток не наломаешь. Да и набросай он на самолет веток, это не поможет: то, что они кучей находятся посередине луга, все равно внимание привлекать будет.
На такой случай неплохо было бы иметь дымовую шашку. Случись вражеский истребитель или штурмовик – расстреляют неподвижный самолет на открытом месте.
Но обошлось. Неподалеку от самолета Тихон нашел глубокую промоину – укрыться, если бомбить или обстреливать будут. До передовой не так далеко, и если у немцев где-нибудь на высотке корректировщик находится, запросто накроют артиллерийским огнем.
Пока грузовик с механиками и техником пробирался по разбитым фронтовым дорогам, а то и вовсе без них, ждать пришлось долго. Но прошло время, Тихон заметил натужно ревущий ЗИС-5, вскочил и сорвал с головы шлем, пытаясь привлечь к себе внимание.
Грузовик подкатил, из кузова выбрались пять человек техперсонала. Они обошли самолет и достали инструменты. Вскоре уже крылья от фюзеляжа были отсоединены. Дружными усилиями подняли хвост, погрузили в кузов, закрепили веревками. Потом пристроили в кузове крылья.
Незаметно наступили сумерки. Кое-как грузовик выбрался на дорогу, едва не угодив в воронку.
Ехать пришлось медленно, самолет не приспособлен для ухабистых дорог. Особенно сложно было на перекрестках или крутых поворотах – хвост так и норовил придавить военспецов к бортам или угрожающе скрипел, упираясь в доски борта.
К аэродрому добрались к утру. Скорость передвижения мала, и не в последнюю очередь – из-за слабого света единственной фары грузовика, да еще закрашенной черной краской так, что осталась только узкая щель. Дорогу было видно метров на двадцать, и очень скудно.
По прибытии механики и мотористы облепили самолет, а Тихон направился в штаб – доложить о прибытии. После краткого доклада – в штабе уже знали от Федора об аварийной посадке Тихона – он вышел на крыльцо и с грустью осмотрел стоянки. Больше половины из них пустовали. Если так пойдет дальше, скоро воевать будет не на чем. Тогда полк будет отведен с места базирования в тыл, а затем – получать новые самолеты. Жалко было технику – истребители еще не выработали ресурс. Получали их совсем недавно, новыми, еще пахнущими краской. А половина уже сгорела, оставшиеся – в многочисленных латках.
– Что застыл, летун? – хлопнул его по плечу подошедший комэск.
– На стоянки смотрю. Самолетов мало осталось.
– Это ты верно заметил. В штабе поговаривают – «безлошадных» пилотов в тыл отправят, на завод – за новыми машинами.
– Тогда скорее бы…
– Это уже не нам решать. Мотористы сказали – к завтрашнему утру машина твоя готова будет.
Глава 7
Неравный бой
Механики и мотористы и в самом деле не подвели, к утру сменили мотор. Иногда они снимали двигатели с сильно поврежденных машин, которые уже невозможно было восстановить. Но чаще в полк присылали моторы с ремонтных заводов – восстановленные заводским ремонтом.
Мотор «яка» имел небольшой моторесурс. На «мессерах» двигатели «Мерседес» выхаживали втрое больше и при этом были мощнее.
После построения Тихон пришел на стоянку. Механики с грязными по локоть руками и усталыми после бессонной ночи лицами едва ли не хором заявили:
– Принимай работу!
Двое из них взобрались на хвост самолета. Двигатель М-105П был тяжел – 570 килограммов, и при опробовании на больших оборотах самолет легко отрывал хвост от земли и нередко задевал винтом землю. И лопасти гнулись, и мотор мог выйти из строя.
Тихон забрался в кабину, уселся на парашют и запустил мотор. Выплюнув сизое облако дыма, мотор зарокотал.
Моторист взобрался на крыло, почти по пояс перегнулся в кабину и уставился на приборы.
Когда мотор прогрелся до семидесяти градусов, Тихон стал прибавлять газу. Двигатель заревел, самолет стало раскачивать, и если бы не дополнительный груз в виде механиков на хвосте, он клюнул бы носом. Тронуться с места ему не позволяли колодки под колесами шасси.
Погоняв двигатель десяток минут на разных оборотах, Тихон открыл заслонки перед радиатором:
– Глуши!
Из-за рева двигателя моторист продублировал просьбу скрещенными руками.
Тихон щелкнул выключателем магнето и перекрыл бензокран. Двигатель заглох и теперь едва слышно потрескивал, остывая.
И вдруг воздух всколыхнула сирена воздушной тревоги.
– Бензин, боезапас? – спросил Тихон.
– Все в порядке.
С правой стороны показались быстро приближающиеся пикировщики Ю-87 – их можно было безошибочно опознать по характерным изгибам крыльев в виде перевернутой «чайки». Боеготовых к вылету самолетов не было, и Тихон принял решение – взлетать. Мотор прогрет, бензин и снаряды есть.
Он вскочил, накинул лямки подвесной системы парашюта, уселся в пилотское кресло, пристегнулся и сделал жест руками в стороны – убрать колодки! В данный момент он был единственным, кто мог бы взлететь прямо сейчас, немедленно. Другим летчикам надо еще добежать до стоянки, запустить и прогреть моторы – процедура обязательная. Минимальная температура, при которой можно выруливать на взлетную полосу – пятьдесят градусов. Иначе на взлете, когда от мотора требуется максимальная отдача, он может захлебнуться на полном газу и заглохнуть или не выдать тяги. Тогда катастрофа!
Тихон дал газ. Через еще не закрытый фонарь кабины даже на фоне оглушительного рева мотора он услышал, как начали стрельбу зенитки – они располагались на обоих концах аэродрома. Однако прикрытие они представляли из себя слабое. Несколько счетверенных установок пулеметов «максим» и две малокалиберные автоматические пушки. Для «Юнкерса» пули «максима» – так, слону дробина.
Тихон не запрашивал по рации разрешения на взлет – это была потеря драгоценного времени. И взлетал он тоже вопреки всем наставлениям по производству полетов – прямо со стоянки, поперек взлетно-посадочной полосы. Еще надо было успеть поднять самолет в воздух как можно быстрее, до того, как пикировщики свалятся в боевое пике. Взлетающий самолет не может маневрировать, и скорость мала. А у «Юнкерса» мощное пушечное вооружение спереди, и пилоты не упустят возможности сбить русского.
