Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели - Карла Рэй

Позже в тот день нас созвали в зал для собраний на беседу с главой ордена. В зале, где едва могли поместиться все мы, рядами расставили стулья, а перед ними поставили стол и кресло. Как обычно, я сидела с краю, на этот раз дальше от двери, у большого зарешеченного окна.

Настоятельница начала расспрашивать некоторых монахинь о том, как они выполняют правила и ведут религиозную жизнь. Сестра Бриджет, блестящий преподаватель истории, была знаменита своими новаторскими таблицами, и ее студенты демонстрировали прекрасные результаты. Эта ирландская монахиня в свои тридцать с небольшим являлась координатором обучения в школе и была вне себя, когда ее вынудили оставить свое отделение и классы. Я видела ее горе, когда по приказу главы ордена все сделанные ею таблицы порвали, а ей запретили возвращаться в школу. Сестра Бриджет была крайне возмущена, не понимая причины случившегося.

Внимание главы внезапно переключилось на меня. «Сестра Мэри Карла, – услышала я голос, прерываемый легкой отрыжкой от несварения, – о чем ты думаешь во время размышлений?»

Под влиянием охватившей меня паники ответ возник мгновенно. «Ни о чем», – выпалила я, краснея от всеобщего внимания и очевидной глупости произнесенного. Я отреагировала бездумно, продемонстрировав классическое отрицание, часто встречающееся в мыльных операх, которых я никогда не видела.

Настоятельница воспользовалась моей ошибкой. «Так я и думала», – сказала она, и в зале раздались смешки.

Я опустила голову, решив молчать. Меня настолько переполнили эмоции от этой внезапной нападки, что сознание оцепенело и я не смогла бы ничего сказать, даже если б очень захотела. Главе ордена не было интересно разговаривать с глупой сестрой, поэтому меня оставили в покое, и беседа о размышлениях продолжалась.

После этого я четко осознала сомнительную природу трансов, в которые так легко впадала. К примеру, читая книгу, я могла так увлечься, что переставала понимать, где нахожусь. Это продолжалось достаточное время, и, чтобы пробудить меня, требовались определенные усилия.

НА МОЮ долю выпало особое поручение. Самым необычным было то, что глава ордена сама дала мне инструкции. Мы с сестрой Энджелой слушали ее вместе, и я была в восторге от возможности поближе рассмотреть «орангутанга». Сходство было столь поразительным, что я мгновенно погрузилась в размышления, и негромкие инструкции растворились в мечтах и бесконечных сериях прерывающих слова отрыжек. Я решила, что не слишком разумно просить главу ордена повторить сказанное; кроме того, мне казалось, что она намеренно проглотила половину слов, чтобы мы не смогли ничего понять. Ее внушающее трепет присутствие было единственным, что осталось у меня в памяти после той встречи.

Я надеялась, что сестра Энджела слушала внимательнее и лучше поняла указания. Мне запомнилось лишь то, что я должна собрать помидоры и раздать их, а сестре Энджеле надлежало мне помогать. Нужно было обойти пять мест, включая детскую школу-интернат. Сказала ли нам глава, сколько людей было в каждом доме, чтобы мы распределили помидоры поровну? Я не могла вспомнить ничего, кроме ее бормотания о «туда» и «сюда».

Собирать спелые помидоры с энергичной сестрой Энджелой (мы знали друг друга со времен кандидатства) было настоящим удовольствием. Нас опьянял запах листьев, касавшихся одежды. Я снимала помидор с куста, оставляя в центре ножку (эту часть инструкции я помнила!), и у меня в ладони оказывался блестящий красный шар, каждый раз казавшийся настоящим чудом. Теплицы хранили в себе таинственность и теплый солнечный свет.

Наши холщовые сумки были нагружены добычей, и тут возникли первые сложности. «Сестра Энджела, – сказала я, – как ты думаешь, сколько людей сейчас проживает в «Стелла Марис»? Ты знаешь, сколько их в доме заместительницы? А сколько в других домах?» Увы, это она знала не лучше меня, а потому мы сделали приблизительные подсчеты и отправились радовать население монастыря своими подарками. Разумеется, никто от наших помидоров не отказался!

Мы занимались помидорами примерно две недели, после чего узнали, что делаем совсем не то, что от нас требовалось. Об этом глава ордена заявила на всеобщем собрании. Саркастическим тоном она описала общине нашу глупость, закончив следующими словами: «Не было ни причины, ни смысла в том, что они сделали. Раздача помидоров показала полное отсутствие здравого мышления».

Не было ли это затеяно лишь для того, чтобы выставить нас в дурном свете? Я не знала. Сестра Энджела не обратила на происшествие особого внимания – она была живой монахиней, всегда улыбалась, имела доброе сердце и не страдала из-за отсутствия особых интеллектуальных способностей, легко относясь к различным неприятностям и происшествиям. Я же почти отчаялась, мрачно подумав, что в этом ордене смирения единственный способ получить надежную работу сейчас или в будущем (что являлось реальным признаком высокой оценки) – это произвести впечатление на его главу.

Нас с сестрой Энджелой освободили от обязанности собирать помидоры.

ЭТО БЫЛО время Второго Ватиканского собора и восстановления дружественных отношений между церквями.

В январе 1959 года, через три месяца после своего прихода на пост, который он занимал довольно короткое время, Папа Иоанн XXIII созвал Ватиканский собор. Дело оказалось непростым: собор не открывался до октября 1962 года, и даже тогда большая часть работы Папы Иоанна не была закончена, продолжившись после его смерти.

История того, как он расправлялся с махинациями интригующей, кичливой курии, представляет собой захватывающее чтение. Дух Папы Иоанна смог избежать ловушки консервативного мышления. В результате возникло знаменитое ныне движение Aggiornomento; в примерном переводе это означает «модернизация».

Теперь мы изучали библейские исследования англиканской церкви (католики не слишком увлекались Священной книгой после того, как ее напечатал Генрих VIII). За библейские чтения отвечала мать Клэр, и она решительно справлялась с нашим потрясением от новых сведений.

«Конечно же у Иисуса могли быть братья!»

«Понятно, что Он не мог родиться 25 декабря, поскольку в это время года в окрестностях Вифлеема слишком холодно, и овцы не могут оставаться снаружи. Волхвы с Востока, возможно, являются лишь символами, как и их подарки – золото, благовония и мирра».

Нам представляли совершенно невероятные возможности.

«Иисус мог быть внебрачным сыном римского солдата, и потому Иосиф так тревожился относительно того, будет побита камнями обещанная ему жена или нет. Это объясняет, почему Иисус тайно воспитывался ессеями и учился на священника, позже предав их и открыв людям секреты здоровья и другие запретные знания».