Проклятые - Эндрю Пайпер

На всех фото, которые она тут поместила, повторялся один и тот же образ. Модель, светловолосая девушка лет шестнадцати с голубыми глазами, в которых отражалось раскаленное зарево, несмотря на черно–белую экспозицию, враждебную и холодную. Девушку, независимо от окружения, озаряла некая аура, впрочем, придававшая ей вид далеко не ангельский, это был свет чего–то такого, что могло испепелить, если подойти слишком близко. Вот она смотрит в камеру с задней площадки автобуса. Сидит на крыше легкового автомобиля, и ее ноги свисают над водительской дверью. Смеется перед зеркалами в ванной комнате, установленными так, что тысячи ее отражений повторяются в них, полностью заполняя стекло.

Лайза назвала серию «ПОСЛЕ».

Еще кое–что мне удалось разыскать на новостных сайтах.

Списки пропавших людей. Статьи, в которых говорилось о том, что известного фотографа из Портленда Лайзу Гудэйл («одинокая, детей нет») не видел никто с 12 августа 2013 года. А за два дня до этого у меня случился сердечный приступ в парке «Кембридж Коммон».

Ее никогда не найдут.

Она не будет делать фотографии и пытаться таким образом вернуть к жизни мою сестру, потому что Эшли жива.

А официально числившаяся пропавшей без вести Лайза Гудэйл уже покинула этот мир.

Когда я наконец выключил монитор и проморгался, за окном снова была ночь. У меня с утра не было маковой росинки во рту, так что я вышел на улицу и направился в один из ресторанчиков в «Гриктауне». Сделав заказ, я достал телефон, чтобы отправить сообщение Уилле и увидел, что меня уже дожидается ее письмо.

«КАК ДЕЛА, ШЕРЛОК ХОЛМС?»

Ответ полетел еще до того, как принесли пиво.

«ДУМАЮ, ЧТО-ТО НАШЕЛ…»

Не совсем и солгал. С другой стороны, я надеялся, что она больше и не спросит ни о чем. Но прежде, чем она успела бы задать вопрос, я спросил о том, что действительно хотел узнать.

«КАК ВЫ ТАМ, РЕБЯТА?»

Когда она ответила, мне пришлось задержать дыхание, чтобы не заскулить от нетерпения, потому что в эту самую секунду официант вернулся с моим заказом.

«СКУЧАЕМ БЕЗ ТЕБЯ».

После ужина я вышел наружу, и тяжелый холодный ночной воздух окутал меня. Впрочем, это могло помочь думать.

Я решил прогуляться, но старался держаться поближе к отреставрированным историческим зданиям, в которых теперь размещались казино, полагая, что из–за секьюрити там будет все–таки безопаснее. Правда, как только я свернул за угол и покинул «Гриктаун» с его ресторанами, набитыми туристами, то сразу оказался на пустынной улочке, где не было ни души. Двумя этажами выше, прямо над моей головой, извивалась трасса монорельсовой дороги, убегая к комплексу административных зданий, расположенных в нескольких кварталах отсюда. Вагоны легкого метро пролетали каждые две минуты, но сейчас они были переполнены, тогда как днем в них почти никого не было. И как только они приближались, я смотрел вверх, чтобы увидеть, мог ли кто–то из пассажиров, сидящих в залитых светом вагонах, заметить, в дверь какого отеля я войду.

И в то же самое время я пытался решить, удалось ли мне выудить что–то полезное из моего разговора с Вайноной Квинлен.

Какую бы тайну ни хранила Вайнона, она пребывала в твердой уверенности, что, скрывая ее, защищает себя и своих детей. И, может быть, она права. В конце концов, нельзя отрицать, что она все еще здесь, а Мишель и Лайза — уже нет.

Кого еще можно расспросить? Конечно, можно покопаться в старом ежегодном справочнике выпускников школы Дондеро, найти в нем имена, отбросить адреса электронной почты и позвонить по телефонам, которые удастся разыскать. Ну ладно, и что я скажу, если кто–нибудь ответит? Привет! Это Дэнни Орчард. Брат–близнец Эшли Орчард, тот самый, который прошел через райские врата и вернулся назад с часами своей матери. Я только хотел спросить, не знаете ли вы, как убили мою сестру? Да, и помните… Оп–ля! И как мне могут ответить? Ах, ну да! Хорошо, что ты спрашиваешь, Дэнни! У меня тут как раз записано имя убийцы Мэг и Эшли. Просто двадцать четыре года назад при разговоре с полицией у меня это, наверное, вылетело из головы!

И все же теперь мне стало известно кое–что, чего я не знал до того, как пришел сюда. Вайнона сказала мне об этом, хотя и не напрямую. Ее нервная мимика, поджатые губы, страх при упоминании об Эшли.

Если и не сама Вайнона, то по крайней мере кто–то знает хотя бы часть правды о том, что произошло в доме на Альфред–стрит.

Кто–то был там.

Над головой, подобно громовому раскату, снова накатывался грохот. Я поднял голову как раз вовремя, чтобы заметить в окне вагона лицо. Белая девушка… Одинокая… Потерявшаяся…

Пухлые щечки и тонкий носик, волосы, разделенные пробором посередине: такие симпатяшки встречались на Среднем Западе в те времена, когда на роликовых коньках катались в вязаных гетрах. Лайза Гудэйл… Так она выглядела, когда ей было шестнадцать. Только сейчас она не улыбалась. Ее взгляд бесцельно блуждал.

Пока она не заметила меня.

Поезд взвыл у меня над головой, приближаясь к платформе «Гриктауна». Он задержится там на некоторое время с открытыми дверями, прежде чем тронется. Достаточно времени, чтобы взбежать по лестнице и заскочить в вагон Лайзы.

Казалось, перепрыгивая через две ступеньки, вполне можно было успеть сделать это, но только до тех пор, пока не вернулась острая боль в сердце.

Вот здесь для меня все и закончится? На пустынной платформе надземной дороги? Подобные ситуации всегда казались Эш забавными. «Как это трогательно!» — сказала бы она с легким оттенком презрения. Именно так она судила о целом мире, обо всех, кроме нее, кто боролся и проигрывал, пытался найти свой шанс и упускал его.

И вот он я. Тоже пытаюсь.

Следовать за еле уловимыми знаками, оставленными мертвыми. Построить стену вокруг Уиллы и Эдди. И именно это заставило меня вновь броситься вверх по лестнице, убеждая себя, что боль в груди — просто от несварения желудка, вызванного плохо приготовленным в ресторане мясом.

Я выскочил на платформу ровно в ту секунду, когда двери закрылись. Пустой состав с заунывным стоном начал движение; свет от ламп, освещавших салон, упал на дома, тесно обступившие эстакаду.

Лайзы в вагоне не было. Там вообще не было никого. Однако на кирпичных стенах зданий отразились смутные контуры сотен людей. Мужчины, женщины и детишки, бородатые, лысые, длинноволосые, высокие и не очень, стройные и толстые… Невидимые пассажиры смотрели из вагонов на город, не в силах прервать свой бесконечный маршрут из ниоткуда в никуда. Пустой поезд, построенный для одних мертвецов.