Время – назад! (сборник) - Алексей Калугин

– Ой ли, гражданин Беггер? – с сомнением прищурился сонинспектор.

– Я рассказал вам все, – развел руками Беггер.

– А как насчет трупа в кустах?

Это было все то же лесное озеро. Только теперь все вокруг казалось неживым – замершим, застывшим, мертвым. Небо было затянуто серыми тучами, из которых того и гляди хлынет дождь. Вода в озере, отражавшая помрачневшее небо, казалась темно-коричневой. Трава полегла, как будто ее ветром прибило к земле. Холодно не было, но Беггер все равно зябко поежился.

– Сюда, гражданин Беггер. – Сотиков щелкнул пальцами, подзывая арестованного, точно дрессированного шпица.

Рядом с сонинспектором стояли трое сонполицейских. В отличие от Сотикова сонполицейские были одеты по полной форме – малиново-алые, в сверкающих заклепках, галунах и позументах, как на рекламных экранах. Узкие полузабрала из дымчатого пластика скрывали лица стражей порядка зоны сна.

Сотиков сделал знак рукой, и один из сонполицейских развел в стороны гибкие, достающие до земли ветви кустарника, рядом с которым все они стояли. Беггер провел языком по пересохшим губам.

Казалось, лежавший в кустах человек уснул, уткнувшись лицом в землю. В позе его не было ничего противоестественного, следов крови на одежде Беггер тоже не увидел.

– Посмотрите внимательно, гражданин Беггер. – Сонинспектор сделал приглашающий жест рукой. – Вам знаком этот человек?

– Он одет, как Игорь, – едва слышно ответил Беггер.

– Но это не он?

– Я не вижу лица.

– Подойдите ближе.

Починяясь приказу, Беггер сделал шаг вперед. Тело, лежавшее в кустах, внушало ему страх. Он боялся, что это действительно тот самый тип, по вине которого он попал в передрягу.

– Ближе.

Беггер еще на полшага приблизился к просвету в кустах.

Сонполицейский присел на корточки и схватил мертвеца за волосы.

Беггер отшатнулся назад – ему показалось, что мертвец смотрит на него остекленевшими глазами.

– Это он?

– Да, – судорожно дернул головой Беггер.

По знаку Сотикова сонполицейский опустил голову Игоря и, убрав руку, позволил веткам кустарника сомкнуться над мертвым телом. Заложив руки за спину, Сотиков задумчиво прошелся вдоль берега. Он шел медленно, внимательно глядя под ноги, словно надеялся найти неопровержимые улики, подтверждающие причастность Беггера к преступлению. Отойдя шагов на десять, сонинспектор обернулся.

– Вы понимаете, что это значит? – спросил он, обращаясь к арестованному.

Беггер растерянно развел руками.

– Это значит, гражданин Беггер, – сонинспектор сделал три шага вперед, снова остановился и грустно вздохнул, – это значит, что теперь вы обвиняетесь еще и в убийстве.

На какое-то время Беггер потерял дар речи. Он не мог поверить в то, что сонинспектор Сотиков говорит серьезно. Обвинение в незаконном использовании продукции «Макросна» было, мягко говоря, весьма сомнительным. Беггер только в первый момент растерялся – а кто бы не растерялся, оказавшись голым в каменном склепе? – теперь же он не сомневался в том, что адвокаты «Хаммера» без труда докажут его невиновность, а то еще и потребуют компенсацию, подсчитав, сколько денег потеряла корпорация из-за того, что одному из ее ведущих сотрудников не дали выспаться. Но обвинение в убийстве во сне – это же полный абсурд! Собравшись с мыслями, Беггер кашлянул в кулак.

– Если я правильно понял, меня обвиняют в том, что в моем сне оказался мертвый человек? – спросил он у сонинспектора, стараясь, чтобы в голосе была слышна легкая насмешка.

Сотиков сделал еще два шага вперед и снова остановился.

– Вы знаете, что такое психоанализ, гражданин Беггер?

– Не настолько хорошо, чтобы зарабатывать этим себе на жизнь, – попытался пошутить Беггер.

– Суть в том, что любой предмет или образ, рождающийся во сне, является отражением либо реальных событий, либо мыслей, терзающих сновидца. То есть, – шаг вперед, – если в вашем сне появился труп, – шаг, – значит, вы либо на самом деле кого-то убили, – два шага вперед, и сонинспектор Сотиков оказался рядом с Беггером, – либо замышляете убийство.

Пауза.

– Чушь! – возмущенно взмахнул руками Беггер. – Я не собираюсь никого убивать! И уж точно пока еще никого не прикончил!

Впервые на лице сонинспектора появилось выражение, похожее на сожаление.

– Как бы там ни было, гражданин Беггер, я должен задержать вас до полного выяснения всех обстоятельств дела.

– И как долго это продлится?

– Трудно так сразу сказать, – пожал плечами сонинспектор. – Мы пока не знаем ни личности убитого, ни мотивов преступления. А вот подозреваемый у нас есть.

Уточнять, о ком идет речь, Сотиков не счел нужным. Беггер не поднял возмущенный крик только потому, что сонинспектор все же казался ему разумным человеком. А два разумных человека, понятное дело, всегда могут договориться.

– Послушайте, господин Сотиков…

– Называйте меня сонинспектором.

– Хорошо, сонинспектор, вы ведь понимаете, что я не могу остаться в зоне сна на все то время, что будет продолжаться расследование. Да и какой в этом смысл? Вам известен идентификационный код моего пи-компа. Полагаете, я могу скрыться? – Беггер усмехнулся, дабы показать, насколько абсурдно подобное предположение.

– Сожалею, гражданин Беггер. – Вопреки заявлению на лице сонинспектора не отразилось даже намека на сожаление или хотя бы сочувствие. – Но вам придется остаться.

Все происходившее казалось Беггеру абсурдистской пьесой, в которой только он один не знал своей роли. Сон-радость, сон-мечта превратился в ночной кошмар. Отдых у живописного лесного озера обернулся тюремной камерой. Каменный куб размером три на три шага, в котором нет ни окон, ни дверей, нет ни верха, ни низа, нет цветов, нет звуков, нет запахов, нет времени – есть только ограниченный объем пространства. Да и тот иллюзорный. Чтобы удостовериться в том, что он сам пока еще не превратился в чей-то сон – в навязчивое видение, от которого невозможно избавиться, в мерзкого призрака, что является из тьмы, – Беггер время от времени проводил ладонью по камням. Камни были прохладные и шершавые на ощупь.

Иллюзия реальности избавляла от желания отдаться во власть безумия – в условиях, когда истина растекалась, подобно пролитому на ковер киселю, лишь тотальный бред мог предложить свой извращенный вариант свободы. В зоне сна время не имело значения. Его здесь попросту не существовало. Сон мог растягивать секунды, как полоску латекса, превращая их в часы, но мог и годы спрессовать в минуты. Без пи-компа Беггер не мог определить, что происходит с реальным временем. Сонинспектор Сотиков заверил Беггера, что следствие бедует закончено прежде, чем в реальности наступит рассвет. В ответ Беггер только усмехнулся – в Санта-Москве рассвет – условное понятие. Гигантский мегаполис круглые сутки погружен в серый полумрак. Солнце жителям Санта-Москвы заменяет сияние рекламных щитов, а огни подвесных магистралей при желании можно ночью принимать за звезды. Беггер каждый день просыпался в семь утра, но не оттого, что за окном становилось светло, а потому, что запрограммированный на год вперед пи-комп делал ему инъекцию стимулятора, чтобы, проснувшись, человек чувствовал себя бодрым и веселым. День – это отрезок времени между утренней инъекцией стимулятора и вечерней инъекцией тан-блокатора. Ночь – это либо еще одна сонконференция, либо черный провал беспамятства.

Альтернативный вариант – имитация сна, иллюзия сновидения, созданная группой сценаристов, художников и программистов. Сон-обман, сон-ловушка, из которого порой совсем не просто выбраться.

Беггер в отчаянии ударил кулаком по каменному полу. Он и сам не помнил, как забился в угол, где и сидел теперь, скрестив ноги. Чтобы покончить со всем этим наваждением, необходимо вернуться в реальность. Нужно во что бы то ни стало проснуться! Беггера всего трясло, когда он представлял себя лежащим на кровати с закрытыми глазами, похожим на труп, что видел он в кустах на береге лесного озера. Он спит, не зная, что происходит. А время идет. Время идет, черт возьми, что бы ни говорил сонинспектор Сотиков! В половине девятого Беггеру необходимо быть на рабочем месте. На десять утра назначен новый раунд переговоров с Такеши, и страшно даже представить, что произойдет, если в нужное время он не подключится к своему рабочему компу. Который сейчас час? Беггер готов был отдать все, что угодно – хоть полцарства, которого у него не было, хоть пять лет жизни из тех, что у него еще остались, – лишь за то, чтобы узнать, что сейчас показывают часы там, в реальном мире.

По каменной стене, на которую тупо пялился Беггер, пробежала мелкая рябь. Тонкие полоски раствора, разделявшие камни в кладке, утратили четкость, поплыли, изменяя углы пересечения горизонтальных и вертикальных линий. Прежде, когда сонинспектор открывал дверь в камеру, ничего подобного не происходило. Беггер уперся ладонями в пол и поджал ноги, готовясь вскочить. Вот только бежать все равно было некуда, поэтому он продолжал сидеть на полу, плотно прижав к камням босые ступни. Стена изогнулась, вздулась огромным сюрреалистическим пузырем, который едва не расплющил Беггера о другую стену. Беггер не мог понять, почему он до сих пор не кричит, не зовет на помощь. И вдруг все разом стало на свои места. Камера снова превратилась в правильный куб, сложенный из каменных блоков. Только теперь в камере находились двое. Беггер сидел на полу, а у противоположной стены стоял человек, которого он знал под именем Игорь. И одет он был так же, как во время их встреч у озера. Или когда Беггер видел его лежащим мертвым в кустах. Дернув подбородком, Беггер судорожно сглотнул. Он не знал, прилично ли первым обращаться с вопросом к ожившему мертвецу? Игорь окинул быстрым взглядом узилище и недовольно цокнул языком.