Брат Гримм - Крейг Расселл

Вайс, словно заново оценивая рисунок, немного помолчал, а затем продолжил:

— Автор этой иллюстрации, Германн Фогель, был немцем. Он иллюстрировал французскую сказку, однако полностью отказаться от своего культурного наследия художник не мог. Плаха и топор позаимствованы им у братьев Гримм — они взяты из «Птицы Фитчера», если быть точным. Весьма любопытно то, что, хотя сказка имеет хождение в разных странах Европы, множество деталей в национальных версиях в главном совпадают. В их основе лежали реальные события. Это могли быть поступки Кунмара Проклятого, также как и другого неизвестного нам мерзавца. Впрочем, не важно. Я хочу лишь, чтобы вы поняли: сказки есть не что иное, как своего рода предупреждение об опасности. Кроме того, все эти древние сказания и легенды доказывают один простой факт: похитители детей, серийные насильники и убийцы вовсе не являются феноменом нового времени. Большой скверный и страшный волк сказок не имеет никакого отношения к волкам. — Вайс рассмеялся, словно что-то вспомнив, а затем продолжил: — А вы знаете, почему Кунмар получил прозвище Проклятый и какое проклятие было на него наложено? Нет? Так я вам скажу: за все свои грехи он был превращен в вервольфа… В конечном итоге вся история как бы размывается, становясь мифами и легендами.

Вайс снял с полки какой-то роман. В отличие от большинства других книг его библиотеки это было современное издание в твердом переплете с глянцевой суперобложкой. Фабель увидел, что книга не принадлежит перу Вайса. Прочитать имя автора он не мог, но было ясно, что это не немец, а американец или англичанин. Вайс бросил книгу на папку с письмами и сказал:

— Мы сейчас постоянно воссоздаем эти сказки. Те же сюжеты, но иные персонажи. Эта книга — бестселлер, в ней повествуется о розыске серийного убийцы, который ритуально расчленяет тела своих жертв. Это одна из сказок наших дней. Да, это современные сказки, только вместо эльфов, гномов и скверных волков из темных уголков леса в них фигурируют каннибалы, расчленители тел и похитители людей. Свои ужасные дела они творят теперь не в лесу, а в темных закоулках больших городов. Мы склонны скрывать зло за необычными одеждами и подавать его в виде экзотических образов. В наших книгах и фильмах действуют инопланетяне, акулы, вампиры, призраки, колдуньи. Но суть дела состоит в том, что существует зверь более злобный, более хищный и более опасный, чем те, которые когда-либо появлялись в природе. Эти звери — мы. Человек не только главный хищник на планете, он — единственное создание, которое убивает, чтобы получить сексуальное удовлетворение, и ради того удовольствия, которое получает от процесса убийства. Объединившись в группы, люди убивают других людей, следуя религиозным, политическим или социальным догмам. В мире нет существ более опасных, чем те простые мужчины или женщины, которых вы встречаете на улице. Но все это вам наверняка известно, учитывая характер вашей работы. Итак, все эти ужасные легенды, все сказки, вся наша вера в существование великого зла есть не что иное, как вуаль на том зеркале, в которое мы вынуждены смотреть каждый день.

Вайс опустился в кресло и жестом предложил Фабелю поступить так же.

— Более всего нам следует опасаться своих соседей, своих родителей, равно как мужчин и женщин, сидящих рядом с нами в вагоне подземки… Нам надо опасаться самих себя. Нам почему-то очень трудно взглянуть в лицо этим до чудовищности банальным фактам. — Вайс повернул стоявшую на столе фигуру так, чтобы оскаленная морда зверя была обращена к Фабелю, и сказал: — Это то, что находится внутри нас, герр криминальгаупткомиссар. Мы есть не что иное, как большие злые волки.

Фабель сел и посмотрел на скульптуру. Ее отвратительная красота одновременно манила и отталкивала. Фабель, как никто иной, знал, что все сказанное Вайсом — правда. Подтверждение словам писателя он ежедневно видел в собственной работе. Его поражала чудовищная изобретательность человеческого ума, когда дело касалось средств и методов истязания своего ближнего. Средств и методов убийства.

— Итак, вы говорите, что серийный убийца — явление не новое, — сказал сыщик. — Просто в свое время они так не назывались?

— Именно. Все мы, герр Фабель, страдаем чрезмерной самоуверенностью. Каждый из нас, входя в этот мир, верит, что открывает его заново. Однако печальная истина заключается в том, что мы все — не более чем вариация на одну и ту же тему… или в лучшем случае продукт общего исторического опыта. Добро и зло появились в этом мире вместе с рождением первого человека. Они эволюционируют вместе с нами. И именно к ним уходят корни древних народных сказок и мифов. Братья Гримм сказок не создавали, они их просто фиксировали. Ни одна из сказок не является их творением. Все они суть древние народные сказания, добросовестно записанные братьями в ходе их лингвистических изысканий. Существование этих сказаний и содержащиеся в них предупреждения: «никогда не удаляйся от дома» и «опасайся незнакомцев» — со всей ясностью указывают на то, что серийные убийцы вовсе не являются побочным продуктом современной жизни, что они существовали на протяжении всей истории. И эти заповеди были порождены реальными событиями. В основе сказок лежат настоящие похищения и убийства. То же самое справедливо и в отношении ликантропии. Миф о вервольфах был порожден неспособностью прошлых поколений увидеть, определить или понять проявления психопатии. Все признают, герр Фабель, что мы часто создаем вымышленные образы, основываясь на фактах. Я же, кроме того, утверждаю, что мы создаем факты на основе вымысла.

Фабель внимательно наблюдал за Вайсом, стараясь понять, какая сила заставляет полыхать взор писателя темным огнем страсти.

— Итак, изображая Якоба Гримма в образе убийцы детей, вы верите, что этот ваш творческий вымысел трансформируется в какого-то рода истину. Это так?

— Что есть истина? — с оттенком снисходительности улыбнулся Вайс, видимо, желая этим сказать, что для ответа на вопрос Фабель не располагает достаточным интеллектуальным ресурсом.

— Истина, — сказал Фабель, — это точный и неопровержимый факт. И с этой абсолютной истиной я сталкиваюсь ежедневно. Я понимаю, что вы хотите сказать. Вы считаете, что иногда истина имеет субъективный или слишком абстрактный характер. Якоб Гримм убийцей не был. А человек, которого ищу я, — убийца. И это есть неопровержимый факт. Истина. И мне надо установить, насколько существенно ваш труд вдохновил его на преступления. Если вообще есть это влияние.

Вайс, как бы закрывая тему, махнул рукой. Здоровенной мощной ручищей…

— Задавайте свои вопросы, герр криминальгаупткомиссар…

Беседа продолжалась еще двадцать минут. Во всем, что касалось сказок и легенд, Вайс обладал поистине энциклопедическими знаниями, и Фабель даже не заметил, как начал записывать слова писателя. Но в Вайсе было и нечто такое, что Фабелю категорически не нравилось. В нем присутствовала какая-то угроза, и дело было не только в росте. В отличие от Ольсена в его поведении не ощущалась с большим трудом сдерживаемая ярость. Опасность таилась в его черных глазах. В них было что-то нечеловеческое.

Заканчивая разговор, Фабель сказал:

— Но все это не более чем сказки. Невозможно поверить, что за ними стояли реальные события.

— Неужели? — усмехнулся Вайс. — Возьмем, например, русскую сказку о Бабе-яге. Вся мебель в ее избушке сделана из человеческих костей. Вы наверняка слышали об Эдди Гьене — американском серийном убийце, чьи преступления легли в основу таких фильмов, как «Психопат» и «Молчание ягнят». Вломившись в его деревенский дом, полицейские увидели там стулья и табуреты из человеческих костей и нашли почти законченный комбинезон, сшитый из человеческой кожи. Под нашей луной, как я сказал, ничто не является единственным и неповторимым. В мире до нас обитало несчетное число Эдди Гьенов, и нельзя исключать, что один из них вдохновил русских на создание сказки о Бабе-яге. И имейте в виду, что множество сказок было, если так можно выразиться, стерилизовано. Возьмем, например, «Спящую красавицу». В оригинальной версии девицу не пробуждал чистым поцелуем прекрасный принц. Это было повествование об изнасиловании, инцесте и каннибализме.

Когда Фабель с толстой папкой под мышкой оказался на Эрнст-Мантиус-штрассе, у него возникло непреодолимое желание глубоко вздохнуть, чтобы очистить свой дух и тело. В последние минуты беседы ему стало казаться, что стены помещения смыкаются, а кабинет Вайса превращается в берлогу какого-то страшного зверя.

Солнце, прорвавшись сквозь дымку, заливало девственно-чистые стены вилл своим теплым светом. «Интересно, сколько тайных комнат и темных секретов скрывается за этими элегантными фасадами?» — спрашивал себя Фабель, направляясь к машине. Открыв на ходу мобильник, он сказал: