всё что ей заблагорассудится. Да и забираться к нему постель Элен по-прежнему продолжала. У отца вошло в привычку, что если он весь день был дома, то после обильного, плотного обеда он шёл в свою спальню, чтобы как он говорил "завязать жирок", а на самом деле хорошенько вздремнуть два-три часа. Что в общем было не удивительно, ибо иногда на работе он не спал целыми сутками, Элен даже научилась определять переливы ауры не выспавшегося человека. Самой Элен спать днем редко хотелось. Когда она спрашивала зачем папа делает это, тот отшучивался тем, что он уже старенький, а все старички обязательно после обеда спят, так как хотят таким образом продлить свою жизнь. Элен хмурилась на эти шуточки, но потом стала использовать это дневной сон в своих интересах. Она приходила к отцу, определяла по ауре что он действительно крепко спит и очень аккуратно забиралась на постель, втискивалась в его объятья, прижималась спиной к его животу и так, несказанно счастливая лежала и мечтала обо всё на свете. И не было во всей Вселенной более подходящего, уютного, лучшего, надежного и безопасного места для легкомысленных мечтаний чем в этом маленьком тихом сонном царстве. Порой отец всё же просыпался, когда она укладывалась рядом, и в первые разы интересовался чего это она тут мостится. Элен отвечала, что тоже хочет "завязывать жирок" вместе с ним. Он делал вид что недоволен, просил её не храпеть и не лягаться во сне и снова закрывал глаза. Но Элен по его ауре видела что ему в общем приятно её присутствие и в конце концов он ведь её не прогонял как ночью. Видимо в отличии от ночного сна, дневное валяние в его постели никак не сказывалось на самостоятельности дочери. И Элен сворачивалась клубочком и тихонько лежала, слушая его дыхание. Именно здесь она чаще всего размышляла о каких-нибудь ужасах, о которых не решалась думать в другое время. Здесь любой страх был бессилен перед ней. Она думала о смерти, о страшных болезнях, про которые рассказывала Камила Кесада, о диких бандах пиратов, свирепствовавших на Вольных планетах, о свихнувшихся роботах на Механии, поставивших себе целью уничтожить всю биологическую жизнь, о сталкивающихся и взрывающихся звездах, об испепеляющем, уничтожающем излучении квазаров, блазаров и магнетаров, о смертоносных, стирающих любую жизнь гамма-всплесках, о таинственных Сверхпустотах, где не может существовать ничего, о Черном Лего — загадочных, постоянно перестраивающихся мегаструктурах, затмевающих звезды и черпающие их энергию, о звездных кораблях с безумцами на борту, об искорёженных или исчезнувших хайджерах — астронавтах исследовавших гиперпространство, о сумасшедших сектах, о живых мертвецах с планеты Ливу, родной планеты отца, о его ненормальной сестре тёте Айше, рьяно исповедовавшей учение одной из местных религиозных сект "Лазоревый дом", именно она настояла на том чтобы после трагической гибели их родителей, бабушки и дедушки Элен по отцовской линии, их не сожгли, а закопали в землю, после чего их телами завладели паразиты-воскрешатели и мертвые бабушка и дедушка явились к своим детям. Одна, ночью, у себя в постели она не решалась думать о таких вещах, а здесь, под рукой папы, сжимая его широкую ладонь, слушая его дыхание или даже смешное посапывание и чувствуя спиной его горячее тепло, она не боялась ничего на свете. Никакие ужасы бесконечной Вселенной не в силах были ей причинить здесь вреда. На какой-то церкви она однажды видела плакат: на фоне ночного неба, с пылающими звездами и спектральными облаками раскаленных газов две огромные светлые сияющие ладони держат маленького улыбающегося младенца. И сейчас, в окружении папы она чувствовал себя также, словно она крохотный человечек, убаюканный в его руках. Папа любит её, любит как никого в этом мире. Ей не приходилось даже размышлять над этим, она видела это своими глазами. Всякий раз, когда они встречались после любой разлуки, пусть даже всего в несколько альфа-часов, она видела как сияет и искрится его аура и с замирающим сердцем понимала что причиной тому она сама. И ответная нежность и любовь к отцу захлестывали её с головы до ног, радость от того что этот человек существует стучала в ней как барабан и пульсировала так словно всё её тело было сплошным сердцем.
И разве могла она поступить как-нибудь иначе, не сумев связаться ни с дедом, ни с мисс Уэйлер? Для неё не было такого вопроса. Она должна было немедленно лететь за отцом сама. И ничто не имело больше для неё значение. Она не могла сидеть на месте и ждать неизвестно чего, зная что он в опасности, может быть смертельной, зная что ему нужна помощь. Впервые в жизни она слышала чтобы папа просил о помощи. Конечно, с просьбой о помощи он обращался ни к ней. О нет, Валентину Акари и в дурном сне не приснилось бы попросить прилететь на Каунаму собственную дочь, это была настолько дикая мысль, что он даже не потрудился напрямую запретить ей это, потому что такое ему и в голову не могло прийти. Он просил дочь лишь передать своё сообщение Родерику Атинховскому и Александре Уэйлер, а ей самой наказал покинуть дом и перебраться к знакомым.
Но Элен поступила иначе. Она решила, что спасёт отца сама. Ну, при помощи Кита конечно. Кит протестовал изо всех сил. Но ключевой алгоритм заставил его подчиниться неразумной дочери Валентина Акари.
Послание, которое получила девочка было не слишком многословным. Да еще и переданное столь экзотическим образом, оно повергло Элен в состояние легкого шока. Особенно когда она прочитала в Старнете, что испытывает человек, позволивший "тотеру" войти в своё сознание.
Вообще у неё и папы была "нить" — удивительное устройство сверхдальней связи, способное передавать информацию через любые расстояния, в том числе и космических масштабов. Несмотря на любое количество парсеков, связь осуществлялась мгновенно, словно по детской рации в одном доме. По высоколобому мнению землян "нить" нарушала основные физические законы пространства и времени, а потому существовать не могла. Даже гиперлайн — радиосвязь через гиперпространственные измерения и то имела задержку в зависимости от расстояния от источника до приемника, а тут моментальное соединение любых точек Вселенной. Правда у "нити" имелось существенное ограничение, она всегда соединяла лишь двух абонентов, ибо то из чего "нить" возникала первоначально было единым и разделиться могло лишь надвое. И каждая "нить" была уникальной и с другой "нитью" не соединялась. Эта была инопланетная технология и принадлежала она миточам, которые не спешили землян посвящать в её устройство. Впрочем, многие из ученых-землян
