Цепной Койот. Книга 2 - Кира Иствуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вот сейчас подумала. Вот ты из себя вся такая злобнющая, но на деле пользы от тебя больше, чем вреда. Собаку в зоопарке получилось остановить только благодаря тебе. Да и Гиены бы никого щадить не стали. На ритуале только больше пугала, а по сути никого не тронула. Всё дурное, что случилось — было дело рук людей. Я боялась тебя, а надо было их бояться. Странно, да? Или страннее, что я это осознаю только сейчас? Получается… надо сказать тебе спасибо?
Я обернулась, села поудобнее: подтянула колени к груди, упёрлась в них подбородком. Тень всё так же молчала. Может, она вовсе разучилась говорить. Или придумывала очередной коварный план?
— В некотором роде, мы похожи, — выдала я очередную идиотскую мысль. Но некому было дать мне за неё по носу. — Меня оставил Павел, и тебя тоже бросили. Твоя эта Матерь не захотела пускать обратно. Что, кстати, случилось? Почему она отказала? Молчишь. И почему хвосты оставила мне? Разве ты не мечтала их поглотить? Н-да. Собеседник из тебя так себе… Хотя откуда тебе уметь беседовать? Так-то я впервые что-то у тебя спрашиваю. А если бы раньше спросила — ты бы ответила?
Тень игнорировала мои вопросы, а мне, между тем, ужасно захотелось до неё достучаться. Поэтому я протянула руку, касаясь дымчатой тьмы.
“Она холодная, как лёд…” — подумалось мне, прежде чем перед мир вокруг заволокло туманом, а разум отключился, погружая в забытьё.
Сцена 15. Сделка
Я осознала себя в комнате, стены, пол и потолок которой были выложены стеклянными осколками. В некоторых прятался кусочек неба — иногда ярко-закатного, иногда сверкающе-звездного, но чаще хмурого от туч. В других виднелись потолки помещений, в которых я находилась в разные моменты моей жизни. Где-то угадывалась бетонная серость университета, где-то белел оштукатуренный потолок материнского дома, а в одном из крупных осколков, который был прямо за спиной, я узнала комнату, ту самую, что арендовала у Нины Валерьевны. Я стояла посреди этого мельтешащего калейдоскопа.
Поежившись от холода, я оглядела себя. У меня было тело ребёнка — девочки лет шести. Одета была в красное платьице, усыпанное белым горошком. На макушке торчком стояли призрачные лисьи уши, а за спиной я обнаружила три призрачных лисьих хвоста. В груди и животе болезненно тянуло. Там, скрытая платьем, зияла рана, в которую утекала духовная энергия. Хотя и казалось, словно она стала куда меньше, чем была в прошлый раз.
Ещё я знала, глаза у меня рыжие, как осенние листья, а лицо плывёт и меняется: от боли к радости, от старости к молодости, от человеческого облика к лисьей морде.
Я была Корой. Ядром своего существа — тем самым, которое хранит память о прошлых жизнях.
Стеклянную комнату мне уже приходилось видеть, когда путешествовала по воспоминаниям с Илоной. Только тогда я смотрела на Кору со стороны, а теперь видела мир её глазами. Кроме этого, кое-что поменялось и в обстановке. Не было стального стола посередине, а вместо чёрной кошки у одной из стен стояла фигура, слепленная из густого дыма.
Голова фигуры то вытягивалась в остроносую морду гиены, то превращалась в пушистую собачью, то сплющивалась, напоминая усатую мордочку Луи.
— Ну, привет… хотела ответ? — прохрипела фигура, поднимая на меня матово-чёрные глаза без зрачков и разевая пасть, — …всё потому… что мы недостаточно мертвы.
— Что-что? — пролепетала я. Голос прозвучал по-детски звонко, по-цыплячьи испуганно.
— Ты спросила, почему Матерь нас не забрала, — с кривой ухмылкой пояснила Тень, глядя, как я пячусь от неё подальше. Поближе к осколку с квартирой Нины Валерьевны, который, как я надеялась, вёл обратно в реальный мир. — Матерь отказалась от нас, потому что мы больше не мертвы. Или недостаточно мертвы. Так она сказала. А ты зря зайчишку включила. Сама же хотела поговорить… или просто языком зря чесала?
Тень смотрела оценивающе, точно пантера, выжидающая миг для прыжка. Взгляд у неё был пронзительный, точно она меня наизнанку выворачивала и косточки пересчитывала. Но вместе с тем отрицать её правоту было сложно. Я сама же требовала беседы, а чуть что, готова сигануть прочь? Но можно ли верить Тени? Хоть она и помогла пару раз, всё же её мотивы были далеко не мирными. Связываться с потусторонней тварью — себе дороже. С другой стороны, захочет добраться — доберётся. Так чего бояться? Вдобавок вспомнилось мамино презрительное: “Так ты даже не пыталась…”.
— Вовсе я не сбегаю, — решительно сказала я, выпрямляя спину и пытаясь угомонить дыхание. — Так о чём ты… Говоришь, Матерь не приняла вас назад, потому что решила, что ты… вы недостаточно мертвы? — переспросила я с недоверием. — Это из-за душ, которые вы поглотили?
Тень совсем по-человечески пожала плечами:
— В том числе, — она посмотрела на осколок стекла рядом с ней. За ним бушевала гроза. Молния вспыхивала, но фигура Тени поглощала весь свет, который падал на неё.
— А раньше вы были мертвы? До того как поглотили те души?
— Возможно. Никто не проверял, но изначально мы, без сомнения, были безоговорочно чудесно мёртвыми, — Тень улыбнулась, обнажая клыки. — О, это упоительное чувство покойной неподвижности. Да, оно было с нами тогда, когда Матерь выплюнула нас чёрным пламенем, чтобы мы пожрали её врагов. В тот день мы и встретились, лисичка. Встретились в горячей, красно-бурой утробе твоей мамы. Ты не помнишь, но мы обняли тебя, недоразвитого младенца, так крепко, как могли, присосались к твоей душе, как к материнской груди. Мы бы выпили тебя без остатка, но в последний миг ты ускользнула. Мы, ведомые волей нашей Матери, двинулись следом. И вместе пришли в этот мир. Сначала мы лишь хотели исполнить её волю… и сожрать тебя…
— А сейчас?
— Сейчас никакого приказа нет.
— Значит, вы больше не будете пытаться меня убить?
— Не знаем. Мы ещё не решили.
— Сомневаетесь?
— Наверное, так можно сказать. Сомнения, да… У мёртвых сомнений нет.
Мне вспомнилось, что именно об этих
