В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Передразнила его поговорку или посыл, туда, куда не все хотят идти по собственной воле. Дружный смех разрядил обстановку и вселил веру в лучшее.
– Осталось дело за малым, спасти самих афалий.
. . .
Долго мучилась я с Андромедой, пока уговорила плыть к Лону Матки. Она мотала головой, рычала на меня, то ли сердилась, то ли опасалась стражей, но поддалась на уговоры. Полцикла она плавала по каньону и плато, собирая с оскудевших плантаций питательные продукты, известные только ей. Я с другой рептилией в это время сгоняла к водовороту за порцией кала циклопов.
Прибыли к Лону. Неспеша всплыла из глубин одна, осмотрелась. Охрана расположилась на островке в небольшом воздушном пузыре, а так как мальков не было больше пяти лет, то и саламандры не появлялись. И они беспечно, азартно играли в кости. Я слегка пискнула ультразвуком, ко мне присоединилась Андромеда. Не снижая скорости, она вошла в отверстие Лона, а я врезалась в ее края. Они оказались как живые, мягкие и пушистые, но ушиб плеча все же получила. Стража не повела даже ухом, продолжала пылко что-то доказывать друг другу в своей правоте. И, к моему удивлению и огорчению, через пять минут саламандра вышла из Лона в состоянии глубокого обморожения, даже ледышки успели образоваться на ее когтях. Долго не думая, я ухватилась за ее шею и потащила в глубину теплых вод, тело, согнутое чуть не в кольцо, крутилось в водном потоке. Эту карусель заметили стражи. Пока они цепляли обмундирование, седлали скатов, мы успели исчезнуть из вида. Но не тут-то было, как говорил Принц, каждый афалий страдал от нехватки одной из составляющей жизненной Радости – развлечений. Они, идя на риск, погрузились на пятнадцатикилометровую глубину, настигнув нас в горячих водах. Саламандра оттаяла и выпрямилась, но в себя не приходила. Все мои усилия произвести реанимационные операции не увенчались успехом, она умерла, но я не хотела это понимать и тащила все глубже и глубже.
Легкий разряд тока прошелся по телу, это скаты выпустили в нас, спасло большое расстояние. Второй удар парализовал мне ноги, судорожные сокращения прошлись по телу мертвой саламандры. Я уцепилась в нее сильнее, обхватив за грудь.
– Вот так встреча! – восторженно крикнул страж. – Это тот уродец, которого сожгли на костре.
– Не может быть? – удивился второй. – Как же он тогда предстал пред нами живым, но не здоровым.
– Вспомни, его сжигали за колдовство, вот оно в действии, сумел уйти от возмездия, но от меня не уйдешь. Держи моего ската, что-то он неважно чувствует себя в его присутствии, а я свяжу эту бестию покрепче, пока паралич не отошел.
– Погодь, дай я еще разрядом пульну, видно, его магия бессильна против тока.
– Если только слегка. А то убьешь, труп тащить не интересно, круто живым доставить его в Город.
– Гибу-у…! – не окончила я свой могучий окрик.
Ток опередил. Ультразвук резонансом ударил лишь по ушам моим и рептилии, чешуя на ней противно завибрировала.
– Вот она магия в действии! Опомнился страж, – у меня больной зуб выпал.
– А я, – замялся второй. – Я расслабился.
Разряд оказался сильным, врезал в ноги, прошелся по спине и ввинтился в мозг фейерверком. Руки конвульсивно сжались и сдавили грудную клетку рептилии. Андромеда от удара словно превратилась в стальное бревно, словно гигантский червь, напрягла мышцы, и я ощутила легкие удары ее сердца, разряды тока пробудили его. Еще тридцать секунд тишины, пока приходили в себя от моего магического слова, и легкие саламандры раздулись, втягивая капельки кислорода с ресничек жабр, выпустила пузырек в воду для меня. Я наклонилась в него и, пока он не успел убежать к небосводу, сделала вдох. Страж тянул руки с веревкой ко мне и попал в клыкастую пасть. Андромеда рывком выскользнула из моих объятий и сбила хвостом нагло сидевшего свесивши ноги второго стража на крыле своего ската.
– Стоять! – вскрикнула я.
Я не хотела их крови, но и свидетелей оставлять нельзя. Андромеда замерла перед своей жертвой, она уже знала значения многих слов афалий.
– Я, Софэлла, дитя афалии и саламандры, на сей раз дарую вам жизнь, – с грозным видом и жестами произнесла я.
Развернулась к ним в пол оборота, распустив длинные волосы в плотных вязких местных потоках вод, покачивая головой, они опускаться не желали. Присев на саламандру, придвинулась к ним.
– Но если вы расскажете о нашей встречи, то я прокляну на все времена вашей жизни от сего цикла до циклов в потустороннем мире, а жизнь нынешнего мира прервется в тот же миг, когда уста ваши произнесут мое имя. И я вас встречу уже в другом качестве и облике, – выдержала паузу. – Запомните это имя, и пусть оно будет для вас сплошным кошмаром, имя – Софэлла.
После моей речи они, не обнаружив своих скатов, на ластах устремились вверх, кислорода должно хватить. Ну, если не хватит, я не виновата, видит Юпитер, смерти я не хотела, а спасать из коматоза – это их прямая обязанность. Меня больше беспокоили последствия нашей дерзкой вылазки. Лоно не принимало нашего преподношения, не пускало к себе их кормилиц, это говорило само за себя – закат рассвета цивилизации афалий.
Так получается всегда, когда стремишься к лучшей жизни, убирая все препятствия на своем пути, не замечаешь, как заодно отрезаешь лучшее, что имел, и не найдя светлого будущего, уже некуда вернуться. Может, порой лучше обойти завал или наклонить голову?
На Европе
– Что ж, начнем сначала, – вздохнул Архи. – Без таяния ледника не обойтись.
– Я говорил, что надо забрать лайнер, повторили бы по старому сценарию, – пробурчал Хакер.
– Он занят на орбите, – таким же тоном ответил Архимед. – Тёма, можешь связаться с ним?
– Не-а, у него переломано все, хорошо, что автопилот да сенсор работают.
– Тогда начинай лекцию о спутниках. Что не так на Европе, почему тянешь к ней? – поддержал Хакер.
– Скорее, Архимед что-то забыл здесь, останавливаясь на передышку. Да, при выходе из гиперпространства мы всколыхнули пространство-время, датчики сообщили о слабом всплеске искусственного энергетического сигнала, теперь вроде совсем тихо.
– Неужели кто-то есть? – тревожно съерничала София, закинула ногу за ногу, оголяя бедра, принялась шлифовать ноготь.
– Вряд ли, такие шумы идут всегда при выходе, будто мы делаем рану в живом организме Вселенной.
– А был ли он, когда мы улетали
