Бракованный герой (СИ) - Войце Влад

— Милорд, пожалейте хоть детей, мы уберемся подальше и…

— Довольно, — перебил я её, продолжая изучать женщину через оттенки её эмоций и даже ловя, из-за полнейшего раздрая в голове бедняжки, некоторые особо яркие мысли.

— Ваша семья… — я сделал паузу, во время которой у ней всё внутри сжалось, — точнее ваш муж, предал доверие и щедрость моей семьи. Он своё получил, указал я на голову. Стоит ли на основании этого записывать всю вашу семью под одни лекала — я не решил. Скорее, зная об его обращении с вами, я готов дать вам ещё один шанс.

— О, милорд…

— Однако, — снова прервал я её, — учитывая обстоятельства, мне нужен сильный и лояльный вассал тут. И если на счет лояльности вопрос пока открыт, то силы у вас точно нет. Нет её и у ваших детей. Может быть в будущем, они подрастут и станут достойными людьми. Это будет ваша забота. Если вы используете это время для того, чтобы неправильно воспитать детей, которым из-за этого захочется в будущем отомстить, то я сочту, что предательство не частный случай, а сидит в крови вашей семьи. И тогда пощады не ждите.

Я замолчал, не столько наблюдая за реакцией, но отслеживая её своей глубинной эмпатией. Женщина молчала и я, поняв, что оценил её правильно, наконец подвел черту:

— Феод и крепость я забираю, тут будет править другой. Однако вы можете забрать свою казну и четыре фургона с вещами. Всей оставшейся семьёй вы переселитесь в Угловой. При всей лёгкости обращения с деньгами у вашего бывшего мужа, наверняка у вас остались средства, в крайнем случае драгоценности. Это позволит купить в городе полноценный каменный дом. Там вы и будете пока жить. Через несколько лет, когда ваши дети окончательно подрастут, если я или леди Кэтрин сочтём, что они достойны, то они будут приняты в замке.

Я заметил, как из врат выглядывают парочка детских головок. Сестра с братом явно беспокоились об участи матери.

— Место им найдём. Дело за вами… и ими. И тогда, если они уже после этого проявят себя достойно, как знать, в будущем могут достичь не меньшего, чем их отец. А то и большего, если не заболеют его болезнями — глупостью и предательством.

— Благодарю, милорд Блэк, я… мы.

Женщина явно не рассчитывала на такое и потому не знала, как реагировать. Судя по её чувствам, она полагала — минимум их обдерут, а после «голыми и босыми» выкинут за пределы старлодства Блэк, а максимум — могут и вздёрнуть на вратах.

Видимо, наперекор последним решениям и тому глубинному внутри, что это породило, с напрягшей меня лёгкостью, несколько ранее несвойственных мне выборов. А может здраво рассудив, что она и дети реально не виноваты и рискнуть стоит, или скорее всего сразу по обоим причинам, я решил проявить милосердие.

Неудачная ставка противника, которая не сыграла, но потратила ресурсы, становится его слабостью и уже нашей возможностью. Однако, не впадаю ли я в тоже самое, опрометчиво начав делить шкуру неубитого пока ещё медведя?

— А не похоже это на головокружение от тактического успеха? — уточнил я негромко, поглядывая в окно.

Я сидел в пол оборота к нескольким сидящим людям в бывшем зале для приёмов сэра Прауда. Вот, кстати, крепость крепенькая, но небольшая. Всё же рыцарь — не лорд. И в плане качества сооружение добротное. Однако, хоть Джон и любил подходить к подобному не экономя, да и вообще, как к воину к нему претензий не было, но не меньше компенсировал достоинства слабостями.

Ну, падок был Джон на развлечения. В Империи нередки были вояжи тех де скальдов, а то и вовсе группы циркачей. И если среди вторых кроме простых сословий, обычно сложно было встретить дворян, то у первых их хватало. Вообще, с текущей в Империи политикой социального лифта через мастерство, по моим скромным познаниям, слой дворян оказывался немного завышен от обычного для такого общества и уровня развития.

Так что неудивительно, что часть сфер деятельности становилась для них всё более терпимой в плане личного выбора. Невольно добавляя такими действиями нотки избранности некоторым специализациям. К примеру, обычное дело, в таком походе, как у меня взять с собой скальда. Хороших, к сожалению, было наперечёт, в моих нынешних землях таковых я не увидел.

Да и не стал бы я его брать с собой сейчас. По целому комплексу причин. Но главным было даже не особость операции сама по себе. Ещё в жизни на Земле — мне всегда было странно желание некоторых обывателей, чтобы им осветили и разжевали всё и вся. И сделали это чуть ли не в прямом эфире. И даже не сомнительность качества парочки местных скальдов, что успел уже увидеть.

Меня скорее смущала неуверенность в своих силах в первой операции, которую может вывернуть такой скальд на свой кривой взгляд, а я слишком много подобных манипуляций видел. Ради хайпа и донатов. Да ещё и от людей абсолютно некомпетентных, да к тому же часто просто нечистоплотных.

А скальды в Империи — отчасти особая каста. В своё время они очень серьёзно постарались с помощью молодому Императору, в укреплении власти и склеиванию солянки регионов и феодов в пусть с большими оговорками, но единое целое. И при всей своей прагматичности, Императора мало кто мог назвать неблагодарным. Потому каждая смерть скальда, если он конечно являлся официальным членом гильдии, подпадала, вначале, под возможное преступление против имперской власти и лишь потом, если к тому следов не находилось, переходила в чистую уголовщину.

В Империи, по большому счёту было два типа мест. Города с местами имперского значения и прочие. Вторые почти полностью лежали на плечах местных феодалов, а первые лишь частично. К примеру, в моих землях таких мест было два. Первый — район добычи розового гранита. Это, кстати приводило к тому, что караваны с ним имели особый статус и нападение на них приравнивалось к атаке имперских сборщиков налогов.

Последние собирали плату с городов имперского значения. Таковыми становились города перевалившие за численность в двадцать тысяч, которых было не так и много в Империи. Отец лет тридцать назад пытался нарастить Угловой до такого размера, но конфликт начавшийся ещё при моём рождении, не только привёл к крупным пожарам в городе и пригороде, но и на несколько тысяч сократил кропотливо наращиваемое население.

Да, некоторым власть делить не хотелось. И они наоборот, старались, даже имея к тому возможности, не расширяться слишком сильно.

Сейчас пусть и действующий более-менее по законам Империи судья назначался главой Блэков, но достигни Угловой двадцати тысяч, ситуация несколько изменилась бы. В прочих землях продолжали бы действовать мои люди, что конечно не позволяет плодить совсем уж беспредел, даже в нынешние времена, когда законность по всей Империи становится всё менее чёткой. Однако в Угловой бы пришёл судья, назначенный из столицы, причём в сопровождении отряда из второго легиона.

Кого-то бы это напрягло, но явно не Ульрика, находящегося под давлением с двух сторон. Да — это не панацея, да — пришлось бы делиться частью власти, зато заметно затруднило бы против наших земель крупные военные действия. Ключевое — размах, при котором бы Угловой, как в прошлый раз попал под жёсткую раздачу. А это ведь, по сути, экономическое сердце старлордства. За одно это стоило стараться, несмотря на некоторые издержки.

Но не срослось. Зато у меня оказались сейчас развязаны руки в большей степени, чем удайся это отцу тогда.

Впрочем, сейчас мы обсуждали другое.

Дон Эстебан по «простоте душевной» заметил недавно: «а что мешает вам, милорд, провернуть то, что с вами пытались сделать ваши родичи Трейвы?»

Много чего, сказал я ему тогда, честно говоря удивляясь лихости этого проныры. Однако, выслушав воеводу и Хока, был уже не так уверен. Надо понимать, что в доимперские времена мы с Трейвами были двумя рядом расположенными лордствами одного королевства, власть в которых со временем, через женитьбу Ульрика Блэка на дочери лорда Трейва, породнилась. Дело обычное. По сути, два моих брата, к сожалению давно погибших, и я являлись совместным детищем обоих семей.