Николай Крылов - Илья Драган

А перед нами все та же задача, очерченная рамками этой книги, раскрыть, а что же лично Крылов привнес в последние дни обороны Севастополя? В майские дни крушения Крымского фронта и Ставка, и командование Черноморского флота, и вновь образованное командование Северо-Кавказского направления (с 19 мая Северо-Кавказского фронта) во главе с С. М. Буденным неустанно предупреждали командование Севастопольского оборонительного района о возможности нового штурма Севастополя, требовали укрепления и совершенствования обороны.

Здесь ни разногласий, ни сомнений не было.

19 мая высвободились те дивизии 11-й армии, которые нанесли поражение Крымскому фронту на Керченском полуострове. Силы эти были известны, от них отбились и в ноябре, и в декабре. Но ограничится ли Манштейн только этими дивизиями?

Это был момент размышления, когда надо было думать и за противника.

Естественно было предположить, что Манштейн не единовластно распоряжается силами 11-й армии.

Гитлер не мог остановить наступательную войну из-за поражений, которыми были ознаменованы битвы под Москвой и Ростовом. Логика всякой захватнической войны определяется непрерывностью наступательных действий. Всякая остановка является для нее катастрофой.

Крылов и вообще все командование СОРа не ставилось в известность о планах на лето Ставки Верховного Главнокомандования, не информировано оно было и о слагавшемся соотношении сил на всем советско-германском фронте.

Однако общие данные об обстановке на фронте могли дать основания для расчетов и севастопольцам.

Крылов рассуждал так. Если немецкое верховное командование продолжит свои попытки пробиться на Кавказ, то Манштейну самое логичное оставить Севастополь в осаде, а главными силами армии форсировать Керченский пролив и прорываться на Кубань.

Учитывая возросшие трудности Черноморского флота по снабжению Севастополя всем необходимым для обороны, немецкое командование могло не опасаться в ближайшее время, пока господство в воздухе оставалось за немецкой авиацией, что севастопольский плацдарм может быть использован для высадки крупного десанта. К тому же все говорило за то, что и не до десанта будет Северо-Кавказскому фронту.

Рассуждая согласно логике маневренной войны, которая только и удавалась немецкому командованию, ставя себя на место Манштейна, он приходил к выводу, что 11-я армия будет брошена через Керченский пролив на Кавказ.

Но, приходя к этим выводам, Крылов тут же их и отбрасывал, находя им опровержение в действиях Манштейна во время декабрьского штурма Севастополя, который Манштейн не прекратил даже после высадки керченского десанта, что ставило на край гибели его армию. Убедила его прекратить штурм только сила и стойкость обороны.

Решение военной задачи переходило в чисто психологическую плоскость.

Крылов был начитанным человеком, книги немецких военных историков многое ему подсказывали. Дважды штурмовать Севастополь и не взять его — это прежде всего для Манштейна потеря престижа перед немецким генералитетом, а личный престиж прусская военная школа ставила всегда выше разума, потому и были часто биты прусские генералы.

Ни Крылов, ни кто-либо другой из севастопольцев не могли знать, что еще в середине апреля, до Керченского наступления, Манштейн побывал в ставке Гитлера а его соображения чисто престижного характера были встречены с полным пониманием. Осаждать почти год город и не взять его Гитлер считал невозможным из своих тоже чисто престижных соображений. Повторяем, об этой встрече Крылов не знал, но психологический ход мыслей Манштейна разгадал, неустанно работая над совершенствованием обороны, в то же время внимательнейшим образом изучая донесения всех видов разведки.

Грозные признаки, подтверждающие его выводы о подготовке нового штурма, начали проявляться еще до завершения немецкого наступления на Керченском полуострове. Сначала армейская разведка отметила появление отдельных полков тех дивизий, которые штурмовали Севастополь в декабре.

В том, что многие части будут переброшены с Керченского полуострова, Крылов не сомневался. Его интересовали средства усиления 11-й армии, не появятся ли полки или дивизии с других участков фронта.

Во второй половине мая развернулись тяжелые оборонительные бои на Южном и Юго-Западном фронтах, а к Севастополю что ни день, то прибывали новые и новые части. Теперь уже не надо было совершать экскурсы в психологию.

24 мая Крылов подготовил директиву на оборону, командарм и Военный совет ее подписали. В ней давалась оценка противостоящих сил противника, назывались вероятные направления его ударов, ставились конкретные задачи войскам.

К началу штурма изменить в ней пришлось немного: только оценку сил противника.

24 мая штаб армии считал, что штурмовать будет только 11-я армия. Но каждый новый день вносил свои коррективы. Прибывали одна за другой дивизии из-под Керчи. Оба немецких корпуса, 54-й и 30-й, собрались под Севастополем. Это уже составило семь пехотных дивизий полного состава, появился румынский горный корпус, появилась новая дивизия, 28-я пехотная, переброшенная в Крым из Франции. Особую заботу составляло выяснение артиллерийских средств и авиации. Манштейну придали в поддержку сильнейший авиационный корпус под командованием Рихтгофена — 600 самолетов.

В последние дни мая армейская разведка уточнила артиллерийские средства противника с наиболее возможной точностью. Позже, и во время и после войны, пришло полное уточнение. 24 мая в директиве на оборону еще предусматривалось превосходство севастопольской артиллерии над немецкой соответственно 1:2. Это оказалось далеко от реальности уже по разведданным на 31 мая.

И не восемь дивизий, а десять дивизий сосредоточил Манштейн для штурма.

Под Севастополем оказалось 670 орудий, 655 противотанковых пушек, 720 минометов, не считая ротных. Общая плотность артиллерии составила около 60 орудий на один километр фронта, на направлении главного удара — 150 орудий и минометов.

Но и это не все. Под Севастополем были сосредоточены батареи особой мощности с системами калибров до 190 миллиметров, а также и несколько батарей гаубиц и мортир калибра 305, 350 и 420 миллиметров. Под Севастополь Гитлер прислал и взлелеянное им «сверхоружие»: два специальных орудия калибра 600 миллиметров и чудо артиллерийской техники пушку «Дора» калибра 800 миллиметров. Она была изготовлена для разрушения фортов линии Мажино, с тех пор стояла без употребления. Ее ствол достигал в длину 30 метров, лафет возвышался на высоту трехэтажного дома. Доставили ее 60 железнодорожных составов по специально проложенным путям. Прикрывали ее два дивизиона зенитной артиллерии, обслуживало 500 человек.